Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г. - Сборник Статей

Также в эти годы возникло и приобрело большую популяр­ность Еврейское Литературное Общество с 55 отделениями на местах, которое устраивало постоянные доклады на разнообраз­ные еврейские темы, о Бялике и Черниховском, о Менделе, Шолом-Алейхеме и Переце, о разных течениях в сионизме, и о веч­ном, вызывавшем непрекращающиеся споры вопросе о языках (иврит и идиш). Возникли и привлекли к себе всеобщее внима­ние другие общественные и культурные начинания, как Общест­во еврейской народной музыки, организации, пропагандировав­шие литературное и народное творчество, и работы по фолькло­ру, связанные с именем С. Ан-ского.

Не следует упускать из виду значение, которое в эти годы приобрела печать на идиш. В 1905 — 907 гг. процветала легаль­ная ежедневная социалистическая печать, как «Фольксцайтунг» Бунда в Вильне (которому после большого перерыва только в 1912-13 гг. удалось вновь поставить свой орган «Ди Цайт» в Петербурге). Свои органы выпускали и сионисты-социалисты, и поалей-цион, а в Варшаву перебрался из Петербурга демокра­тический «Фрайнд». Газета «Гайнт», а затем «Момент» и неко­торые другие газеты, возникшие в Варшаве, достигли массового распространения, до того неведомого для органов на идиш. Про­должали выходить и русско-еврейские органы печати («Новый Восход», «Еврейский Мир», сионистический «Рассвет» и др.), но они не могли, разумеется, конкурировать с большой ежеднев­ной печатью, обслуживая главным образом русско-еврейские интеллигентские круги.

Особое место в этот период занимал вопрос о легализации еврейской общины и связанный с ним вопрос об ее преобразова­нии. В сущности, с тех пор, как правительство еще во времена Николая I совершенно обезличило, а затем скомпрометировало еврейский «кагал», — никакой легальной общинной организа­цией русское еврейство не располагало. В каждом городе вели изолированное существование разнообразные благотворитель­ные и аналогичные организации, но ни о каком легальном и сколько-нибудь прочном объединении их и централизации не могло быть и речи. И эти отдельные общества, вынужденные прибегать к частным пожертвованиям, хронически страдали от отсутствия средств. Даже архаические сборы, как коробочный и свечной, в самой ничтожной мере покрывавшие еврейские нуж­ды (талмуд-торы и некоторые другие статьи), были не всегда до­ступны для еврейских учреждений.

Вопрос о легализации общины по принципиальным и практи­ческим соображениям приобретал актуальное значение. Евреи-депутаты в 3-ей Государственной Думе (Фридман и Нисселович) готовились к внесению законопроектов по этому вопросу, а в 1909 г. в Ковне был созван еврейский съезд, на котором было представлено 46 городов с 120 делегатами и где гвоздем оказался вопрос о легализации общины. Докладчиком от имени инициа­торов съезда (фактически Еврейской Народной Группы) — вы­ступил Г. Б. Слиозберг, который высказался за религиозную об­щину. Среди сторонников секуляризованной общины выступа­ли, между прочим, представители Бунда, М. И. Либер-Гольдман (от Вильны) и X. Я. Гельфанд-Литвак (от Риги), впервые актив­но выступавшие на общееврейской арене. (Вопрос об общине был поставлен Бундом в 1908 году в числе очередных вопросов своей деятельности). На съезде 1909 года было решено добивать­ся легализации общины, располагающей правом обложения всех своих членов. Съезд выбрал свой постоянный исполнительный орган, функции которого не ограничивались вопросом об общи­не. Но он недолго существовал и не пользовался влиянием. Го­раздо большее значение имело созданное при евреях-депутатах 4-й Государственной Думы «Политическое Бюро» на основе со­глашения четырех еврейских партий (Еврейской Народной Группы, сионистов, Фолькспартей и Еврейской Демократичес­кой Группы). Политическое Бюро существовало до революции 1917 г. и особенно большую деятельность развивало в годы пер­вой мировой войны.

9

Война вписала ряд новых трагических страниц в жизнь рус­ского еврейства. Победы немецкого оружия привели к отрыву от России почти половины всего 6-миллионного национально­го коллектива, и в первую очередь еврейства Польши. Но неза­висимо от этого; бедствия войны ударили с особой силой по ев­рейству: яростным взрывом антисемитизма на фронте, кото­рым бездарное руководство армией пыталось воспользоваться, чтобы возложить свою вину на евреев, массовыми выселения­ми, наветами о шпионаже и государственной измене и т. д. В 1915 году беженцев и выселенцев на содержании еврейских ко­митетов помощи оказалось свыше 250 тысяч. Общественное возмущение действиями военного командования достигло та­кой степени, что даже Совет Министров, возглавляемый Горе­мыкиным, не раз писал в ставку о «необходимости отказаться от преследования еврейских масс и огульного обвинения в из­мене» ...

Под ударами испытаний русское еврейство не поддалось па­нике и не впало в отчаяние. Оно пыталось мобилизовать сочув­ствие среди друзей в Государственной Думе, в печати, в русском обществе и само развило деятельность в области помощи. Перед лицом национальных бедствий русское еврейство оказалось способным объединить на основе самодеятельности и самопо­мощи все без исключения политические группировки. Еще в на­чале войны, в ноябре 1914 г. Политическое совещание при ев­рейских депутатах созвало обширный нелегальный съезд еврей­ских общин в Петербурге, на котором были только одиночки со­циалисты, а большинство принадлежало к буржуазно-демокра­тическим течениям, представленным в Политическом Совеща­нии. На этом съезде шли споры о том, следует ли борьбу за рав­ноправие ориентировать на кадетов в Государственной Думе или на думскую и внедумскую деятельность трудовиков и соци­ал-демократов (Л. М. Брамсон контра М. М. Винавер).

Но в дальнейшем ходе войны, в полосу чудовищных гонений, эти тактические споры потеряли свое прежнее значение, и все усилия были отданы делу национальной еврейской самооборо­ны против обнаглевшего антисемитизма. Возникло обществен­ное оживление вокруг новой центральной организации помощи ЕКОПО, создавшей при себе институт уполномоченных, куда вошли, главным образом, в качестве «третьего элемента» (если применить земский термин, охватывавший собой врачей, агро­номов, статистиков, техников и пр.) представители еврейских социалистических и демократических групп. По этому же пути вовлечения деятелей нового призыва и демократизации своих органов пошли и другие общества, как, например, ОРТ, развив­ший широкую программу трудовой помощи беженцам-рабочим и ремесленникам. Совещания 1915-16 годов (при ОРТе, ОПЕ, ЕКОПО) имели также и общественно-политическое значение. Русское еврейство могло рассчитывать в послевоенной обста­новке значительно укрепить свои правовые позиции.

Февральская Революция 1917 года, формально и фактически уравнявшая евреев в правах, отменившая все ограничения, со­здала условия, при которых впервые — после крушения трехсот­летней империи Романовых, — еврейский национальный кол­лектив мог найти ту форму автономии, которая наиболее соот­ветствовала требованиям и стремлениям народа. Евреи привет­ствовали русскую демократическую революцию и приняли ак­тивное участие во всех свободных учреждениях, ею созданных. Еврейство готовилось также созвать Всероссийский Еврейский Съезд, частью успело провести выборы в демократические об­щины и т. д.

Но надежды, которые евреи связывали с революцией, не бы­ли осуществлены, — по тем же общим причинам, по которым ре­волюция обманула ожидания всех демократических слоев насе­ления, как и надежды всех населяющих Россию народов. Ок­тябрьский переворот после выхода России из мировой войны развязал гражданскую войну, которая сопровождалась «воен­ным коммунизмом», хозяйственной разрухой, жестоким крова­вым террором, — а