Синяя кровь - Ирина (Айрайенн) Аронова

— Знаешь, мне как-то всё это… сугубо и глубоко! — от души рыкнула я. — Если такая змея будет править царством, во что оно тогда превратится!!?

— Он не будет править, Инцея, — спокойно произнес Эман, деловито подстилая под себя похожий на измочаленную тряпку плащ. — Он будет на правах…как бы это выразиться поточнее…. вассала, представителя действительного правителя…

— Марионеткой, короче, — рыкнула я, думая о своём.

— Угу. В любом случае, столкновения не предотвратить: будь Горр властителем, будь маг им…. Зато надо думать, как тебя спасать!

Эман — такой зануда, нечисть его за ногу! Ну, зачем мне думать о собственной сохранности, когда под угрозой столько жизней — взрослых и детских?!..

Это самое я ему и сообщила, перемежая заковыристыми выражениями. От увлекательного процесса обогащения словесного запаса Эманцифаэля меня отвлекла тень, упавшая на пол тюремной камеры. Я обернулась, смерив беловолосого тюремщика презрительным взглядом. Насколько я могла судить, Эман в полнейшем согласии со мной разделил неприязнь.

— Добрая ночь, господа заключенные, — оскалился беловолосый.

— …! — процедила я.

— Слушай, — проговорил, посмеиваясь, тарен-рэйя, — тебе ли нарываться? Я ведь не посмотрю, что ты женщина — так мордашку разрисую, что даже этот эльфик тебя не узнает!

Позади меня свистнул рваными полами плащ, и решетка жалко скрипнула под силой налетевшего на неё Эмана.

— Ite, taren-raya! Injuria fem realis, injuria fem verbalis…. Constat ignem urere. Memento.

Не знаю, что так задело Эмана: угроза или пренебрежительное выражение «этот эльфик», — но вид у него был страшнецкий. Хотя, надо отдать должное, тарен-рэйя даже не шевельнулся. Зато слова всё-таки произвели на него впечатление — ухмылочка, как миленькая, стерлась с его физиономии.

Тюремщик отпрянул от решетки и, одарив нас мрачным взглядом, пошел дальше по коридору.

— Что ты ему сказал? — полюбопытствовала я, вопросительно приподняв бровь.

— Да так, сделал внушение, — пробормотал Эман, снова устраиваясь на полу. Я хмыкнула.

Во даёт! Всегда знала, что у эльфов с нервами непорядок, а в целом — с головой! Недаром в Великом Лесу деревья такие высокие…. И всё же это был отважный поступок — открыто «сделать внушение» врагу. Я оценила. И решила, что следует отвлечь Эмана от мрачных мыслей, в кои он так погрузился, если судить по общему виду.

— Расскажи мне об этих эльфах, — села я рядом.

— Это не эльфы, это тарен-рэйя, — пробурчал он, покосившись в мою сторону.

Я приподняла бровь, и он нехотя признал:

— Ладно, они в некотором роде тоже эльфы…. Но они — не мы!

— Да уж. Вы — зануды и параноики, а эти — недальновидные тупицы с садистскими наклонностями. Но что-то общее у вас, конечно, есть…

— Инцея, ты неисправимая ядовитая злюка и вредина, — тяжко вздохнул Эман, но зато на его лице появилось хоть что-то, похожее на улыбку.

— Ну, так как насчет тарен-рэйя? — напомнила я. — Почему они падшие эльфы?

— Потому что много-много лет назад, когда Перворожденные эльфы ещё жили в древних лесах…, - его голос вдруг растерял недовольные нотки и стал певучим, — мудрость и знание стали теряться, и великие предки решили отделить будущее от прошлого, уйти в небытие и дать рассвет Новым эльфам…

— Эман! Ты не можешь выражаться яснее? Все эти метафоры и эпитеты, знаешь ли…

— Яснее? Что ж…. Давным-давно появились первые признаки расслоения эльфов. Точнее их деградации. Эльфы частично отделились от природы, с которой они были единое целое. Так зародились Новые эльфы, ставшие ближе к людям по образу сознания. Перворожденные эльфы, как я сказал, ушли в прошлое. Настало время Новых эльфов. Но среди Новых появились такие эльфы, которые ещё больше отделились от природы. Они не признавали идеал, совершенство всего сущего и были сосредоточены на себе, развивая в себе связь с тьмой. Они воспевали то, что противостояло свету, боль была им отрадой, а оружие было прекрасней цветка. Мы не могли терпеть их больше, и они были изгнаны, получив название «тарен-рэйя» на древнеэльфийском. Довольна?

— Потрясающе! — отреагировала я с иронией.

Мда. В стаде не без паршивой овцы….

— Хочешь, я расскажу тебе, как появились эльфы? — кажется, Эман воодушевился произведенным впечатлением.

— Нет, благодарю покорно! Я тебе сама могу рассказать: давным-давно, во времена первых дней и ночей, когда воздух был пуст, природа выразила своё сознание в виде существа, названного эльфом…

— Рэйя, — мечтательно произнес Эман. — Инцея, твоя версия не так уж далека от истины!

— В самом деле? Я в восторге.

По моему голосу, однако, нельзя было сказать о восхищенных чувствах.

Я покосилась на эльфа. Он сидел, нахохлившись, и без эмоций глядел вперед — явно о чём-то размышлял. Может, вспоминал своего Перворожденного прапрапра-и-так-далее-дедушку, скачущего среди ветвей древнего леса. А может, мечтал о тёплой постельке в дупле эльфийского дерева Аэр-аэдес. Или тоскливо раздумывал о своей горькой участи делить камеру с такой нахалкой и грубиянкой, как я.

Я тоже повернула своё лицо к решетке и задумалась.

Вот бы сюда эмановы кинжалы…. Или, в крайнем случае, мою сумку. Хотя, если посудить, случай крайнее некуда, а ни того, ни другого у нас нет. Приходится куковать в бездействии. Была бы камера сложена из камня, можно было бы потихонечку её разбирать. По камушку так…. Тихонечко. Но камера сама по себе есть ничто иное как пещера с одним входом, именуемым также выходом. По правде говоря, ближайшее будущее никак не хотело давать мне повода думать о нём хорошо.

Столь грустные мысли просто вынудили меня излить душу в неприличных словах. Когда поток эпитетов иссяк, а на ум уже не приходило достойных выражений, Эман тоже присоединился ко мне, выдав бормотанием нечто отрешенно-задумчивое на эльфийском. После этого в камере воцарилась тишина.

Глава 28

— Не хочешь попрощаться с жизнью, дракон? — издевательски протянул маг и, резко развернувшись на месте, уставился мне в глаза. Я сплюнула кровавой слюной ему под ноги.

Была бы моя воля, с жизнью попрощался бы он, ничтожество! Взять в заложники маленького дракончика — вот его способ заставить меня перевоплотиться. У меня не хватает достаточно веского эпитета, чтобы охарактеризовать этого колдунишку!

— Тогда умрет он, невинный маленький дракон…, - с наигранной грустью проговорил он.

— У тебя не душа, а прах! — рявкнула я, дернувшись от стены, к которой меня привязали цепью (предварительно проведя «разъяснительную беседу»). Маленькое существо, безвольно лежа на спине прямо на голом каменном полу, слабо приоткрыло веки и тут же закашлялось. Я чуть не зарыдала.

Такой молодой и так страдает! За что?!

Беловолосый эльф, хищно скалясь, приложил нож к горлу мальчика, явственно донося до меня, что пощады не будет. И тут меня прорвало.

— Ты прогнил внутри и скоро будешь гнить снаружи!!! ПОДАВИСЬ!!! — заорала я. Одновременно вокруг с диким ревом заплясал огонь, превращая меня в саму себя.

— Превосходно, замечательно, — поцокал языком колдун, глядя на меня снизу вверх. Я, не долго думая, жахнула в него огнем. Разумеется, он это ожидал и был уже подготовлен, так как огонь плавно обогнул его, создав на пару мгновений эффектную пылающую сферу.

Так, так, так…. Что мы видим! Кокон обтекаемости!

Маг, как только огонь опал, воспарил к моему носу и, «ласково» улыбнувшись, произнес:

— Ты знаешь, меня ещё никто ни разу не водил за нос. По крайней мере, так долго, как ты. Четыре раза, можно подумать! Но всё возвращается на свои места. И камень будет мой.

— Чер-рез мой-х тр-р-руп, неудач-шная шутка-с прир-роды!

Но колдун был в самом разблагодушнейшем состоянии, и мои слова никоим образом не задели его жалкую горстку душевного пепла. Наоборот, по его открытой (и оттого ещё более мерзкой) ухмылке я предугадала ответный выпад:

— С удовольствием. А твой друг будет следующим…

Эман, обвязанный вдоль и поперек, смог одарить колдуна лишь презрительным и разъяренным взглядом. А маг начал чертить в воздухе какие-то убийственно сложные фигуры. Беловолосые эльфы уважительно и одобрительно взирали на него с земли. Видимо, сие трюки он видели не в первый раз.

Интересно, а каков будет результат? Хотя нет, что это я…. Уж лучше, чтобы результата не было.

Под конец представления маг весь вспотел, но глаза его ещё ярче горели блеском, не предвещающим ничего хорошего. Я стояла-стояла, смотрела-смотрела, а потом решила, что пусть он тут трудится в порыве вдохновения, а мне тут недосуг за всем этим наблюдать.

Я попыталась осторожно отойди хотя бы от творящего нечто ужасное мага, но оказалось, что я не могу пошевелить даже когтем! Теперь я, не стесняясь ничьих зорких глаз, попробовала раскрыть крылья. Фиг!