Пропустите женщину с ребенком - Ирина Лобановская

Борис тоже посерьезнел и также перешел на «ты».

— Ты мне угрожаешь? Славненько… Подраскопал… Да что ты понимаешь в нашем деле, служивый? Ты, которому генеральский чин выбил ее отец?! Разве ты имеешь право еще о чем-то рассуждать?! Тебе бы лучше заткнуться, хорошо зная свое место, как псу на цепи!

Разоблачить, уличить, прижать к стенке Недоспасова? Это просто смешно! Он отлично знал, что справиться с ним почти невозможно. Ему известно многое, в том числе случай, когда честный до глупости воспитатель одного детского дома задумал разоблачить бизнесменов от детоторговли. Марина забила тревогу. Но дело для правдолюбца кончилось плохо. Его оклеветали, сунули за решетку, а потом объявили невменяемым и перевели в психушку. Ему ли сражаться с великим хитроумным юристом?

Но Егор рванулся к Недоспасову, ничего не зная и забыв обо всем. Забыв, что перед ним инвалид, калека. Забыв, что за происходящим с любопытством наблюдает сын. Забыв, что рядом Кристина. И не очень понимая, за что борется. Наверное, за свою неудавшуюся жизнь. Будто ее можно исправить таким дурацким способом…

Впервые в жизни на глазах Кристины двое мужчин дрались из-за нее. Или за нее.

Хотя она не стремилась льстить себе и обманываться. Так ли уж нужна она им обоим? Или хотя бы одному из них? Вряд ли… Даже наверняка нет. Просто каждый сразу начинает показывать, кто в доме хозяин. Это закон. И каждый борется, сражается, выбиваясь из последних сил, за свое прошлое, которое жутко хочется сохранить чистым и почти святым, неподвластным чужим влияниям.

Они сцепились яростно, как два злейших врага. Они ими были и оставались. Алешка испуганно метнулся в сторону и плотно прилип к стене, стараясь с ней слиться.

— Егор! Борис! — закричала Кристина. — Прекратите! Что вы как маленькие!

Но ее не слышали. Молча покатились по полу живым клубком, сцепившись в опасных объятиях. Резко стукнул, ударившись об пол, протез.

Егор убьет Бориса! — в ужасе поняла Кристина. И пойдет под суд… Этим все кончится…

Она боялась признаться себе, как ей приятно это наблюдать и как радостно сознавать, что именно из-за нее у нее на глазах намертво сцепились двое ее любимых мужчин. Она почти торжествовала, ликовала, как счастливая актриса, которой устроили бенефис. Кристина наконец в полной мере прониклась удовлетворенными чувствами дам, за которых дрались на дуэлях. Оказывается, это очень приятно… И разнимала их больше для вида, как на ее месте поступил бы каждый, увидевший драку.

Егор разбил Борису лицо в кровь, и левый глаз у Недоспасова начал потихоньку заливаться синью. Кроме того, Егор в бешенстве сильно ударил Бориса в живот, и Недоспасов странно скрючился на полу, не в силах разогнуться. Одиноков уже собирался встать, плюнуть на все и даже извиниться за вспышку — разве теперь можно что-нибудь исправить? Но тут тренированный и накачанный Борис понемногу пришел в себя, ловко подгадал момент и больно заломил Егору руку.

— Борис! Егор! — вновь закричала Кристина. — Остановитесь!

Она хотела послать Алешу за помощью, но вовремя сообразила, что демонстрировать семейные разборки, тем более в военном городке, совершенно ни к чему.

Борис медленно, с наслаждением, со вкусом доказывая генералу, на что способен безногий инвалид, заводил руку Егора все дальше за спину. Тот побелел от боли, еле сдерживаясь, чтобы не застонать. И с большим трудом сумел ударить сапогом Бориса в лицо. Хватка Недоспасова сразу ослабела, зато драка загорелась с новой ненавистью и силой. Теперь ни о каком извинении и примирении речи быть не могло.

Только теперь Кристина испугалась по-настоящему. Она видела, что мощные руки мужа сжались на горле хрипящего Бориса. Еще немного — и он задохнется в твердых несгибаемых пальцах генерала…

— И не таких душил! — вдруг спокойно произнес Егор.

— А-а-а!! — в отчаянии закричала, не выдержав, Кристина. — Помогите! Алеша, принеси воды! Я попробую их разлить! Скорее!

На ее крик и шум вошла немолодая немка. Она иногда приходила в военный городок и неподвижно, тихо, вытянувшись вверх, к небу, сидела во дворе, ни с кем не разговаривая. Но все быстро узнали, что у нее в годы Великой Отечественной пропал в России жених, а она все ждет его и не верит, что это навсегда, что он никогда больше не вернется… Пожилая, обрюзгшая женщина в очках, шаркающая ногами…

Баба Дуня, глядя на нее, думал Егор. Вечная баба Дуня… Сколько вас еще осталось на земле, обездоленных и верных, горько-сиротливых и преданных одному-единственному человеку, своей памяти и душе, которым они не способны изменить, что бы ни случилось…

Алешка охотно болтал с Эльзой — так звали немку, — рассказывая ей о своем немудреном житье-бытье, делясь какими-то своими простенькими секретами и нехитрыми размышлениями. Он бросался к ней со всех ног, едва та появлялась на территории военного городка и спокойно, безучастно проходила мимо охраны.

Первый раз ее, конечно, остановили. Немка просила ее пустить, но охранники плохо понимали по-немецки. Вызвали Одинокова, знающего язык лучше других. Вместе с ним прискакал Алешка.

Едва немка начала объяснять про жениха и войну, Алешка радостно кинулся к ней с воплем:

— Бабуля! — и прилип к ней, вцепившись в ее длинную юбку.

Окружающие оцепенели. В недоумении, замешательстве переглянулись. Солдаты вытаращили глаза.

— Алеша, — осторожно попытался вмешаться Егор, — все твои бабули остались в России… Что с тобой?

Пожилая немка бережно прижала к себе мальчика.

— Мой малыш… — повторяла она. — Мой малыш… Вы позволите, господин офицер, приходить сюда, к вам, к своему мальчику?..

— Это мой сын, — пробормотал Егор и подумал: «Сумасшедший дом… Бабка явно малахольная. Сдвинутая… Полное ку-ку! Ждала, ждала да и повредилась… Но что это вдруг случилось с Алексеем?»

— Во дает! — восторженно выпалил один из солдатиков. — Чумовая тетка! Генеральского мальца за своего держит! А пацан и согласен!

— Молчать! — рявкнул Одиноков. — Распустились!

Солдаты испуганно вытянулись по стойке «смирно».

Немка смотрела просительно, но ничего жалкого, умоляющего, страдальческого в ее взгляде не было. Как не было и у бабы Дуни. Наоборот, немка казалась горделивой и требовательной и настаивала на своем священном, непреложном праве сюда приходить и сидеть здесь, разговаривая с этим малышом.

Егор растерялся. Подчиненные наблюдали за ним, ожидая его решения.

— Вы учились вместе с ним? — спросил Егор. Вечные бабы Дуни… — Сидели с ним за одной партой, да? Я угадал?.. А после уроков ловили вместе жуков…

— Жуков? — удивилась немка. — Каких жуков? Нет, никаких жуков, господин офицер. Я их страшно боюсь с раннего детства, хотя что в них страшного… Почему вы так решили?