Два рейда - Иван Бережной

В этом бою было уничтожено более двухсот гитлеровцев. Партизаны захватили три батальонных миномета, четыре пулемета, винтовки, автоматы и другое военное имущество.

Вой, бои, бои… Количество раненых партизан непрерывно росло. Взрывчатка израсходована полностью. Боеприпасы таяли не по дням, а по часам. Большинство бойцов снова сдали в обоз отечественные автоматы и пулеметы, заменили их трофейными.

Противник, видимо, догадался, в каком затруднении оказались партизаны, и с каждым днем усиливал нажим. Стало ясно — передышки, которую мы так ждали, не будет. Была и другая причина, заставившая гитлеровцев сосредоточить в этом районе большое количество войск. Они опасались нашего нападения на лагеря смерти — в Майданеке возле Люблина и в Сабибоже неподалеку от Хелма. Мы проходили от этих лагерей в нескольких километрах. К сожалению, «патронный голод» и громоздкий обоз раненых не позволили нам осуществить эту операцию.

Рывок через Буг

В ночь на 16 марта мы форсировали железную и шоссейную дороги Брест—Седльце. При переходе железной дороги захватили два состава — один на перегоне, другой — на полустанке. Немного пополнились трофейными боеприпасами.

Еще до подхода к железной дороге конные разведчики узнали от поляков, что в Мендзыжце находится лагерь военнопленных.

— Товарищ командир, разрешите освободить, — обратился Ленкин с просьбой к Вершигоре.

— Где это? Далеко от маршрута? — спросил Вершигора.

— По пути, — ответил Усач. — Мы там не задержимся. В успехе уверен… Нельзя же оставлять наших людей…

Командир дивизии разрешил, но предупредил, чтобы после выполнения задания кавдивизион занял свое место в голове колонны.

Ленкин с кавалеристами появился возле лагеря неожиданно. Быстро расправились с охраной. Но когда начали собирать пленных, то пришли в ужас. Жуткое зрелище представляли 360 советских граждан, томившихся в фашистской кабале. Люди изможденные — живые скелеты. Они со слезами бросились обнимать своих освободителей.

— Объятия и поцелуи потом, — сказал Ленкин. — Поторапливайтесь… Время не ждет.

Большинство из освобожденных не могло передвигаться. Для их перевозки кавалеристы раздобыли повозки.

…В селе Ольшанка, пятнадцати километрах восточнее Седльце, Вершигора созвал совещание командиров и политруков.

— Обстановка с каждым днем ухудшается, — начал он без всякого предисловия. — Противник бросает против нас огромное количество войск. В нашем обозе свыше трехсот раненых и 360 освобожденных из плена. Мы обязаны подумать, как их сберечь. Первая наша задача — найти место для посадки самолетов. Мы посоветовались с Войцеховичем и Москаленко и пришли к выводу: это возможно только за Бугом. Однако попасть туда нелегко. От реки только что вернулись разведчики. Они докладывают: по Западному Бугу противник готовит оборонительный рубеж. Мосты сильно охраняются. Медлить — значит обрекать дивизию на излишние потери. Мы понимаем — раненые нуждаются в отдыхе. Сейчас мы не можем позволить такой роскоши. Потеряем сутки — упустим момент для форсирования реки. Этот отдых может обернуться смертью. Объясните, поймут…

— Совершенно верно, — поднялся Кульбака. — Я говорил со своими ранеными. Они свою судьбу вручают нам, командирам, и готовы перенести еще не один переход.

— Необходимо всем командирам чаще навещать раненых. Для их перевозки выделить лучших лошадей, надежных ездовых, — продолжал Петр Петрович. — Считаю наиболее подходящим местом для форсирования Буга — мост у Скшешева. Туда мы и спланировали очередные переходы…

— Боеприпасы кончаются, — сказал Брайко.

— Больше используйте трофейное оружие, для него патронов пока достаточно, — посоветовал Вершигора.

Совещание было коротким. Его прервала стрельба, вспыхнувшая в направлении села Прохенки, на участке третьего полка. Командиры наскоро записали маршрут очередного перехода и поспешили в свои подразделения.

Скоро из Прохенок прибыл связной с донесением. На село наступало свыше батальона пехоты с четырьмя танками и тремя бронемашинами. Их поддерживала артиллерия.

Вслед за этим около двухсот гитлеровцев предприняли наступление на Олыпанку. Бой длился семь часов. Все атаки врага были отбиты. Подразделениями второго и третьего полков было уничтожено более двухсот гитлеровцев. Четверых захватили в плен. На месте боя подобрали миномет, четыре пулемета и большое количество винтовок, автоматов…[19]

Отбив атаки противника, дивизия вечером выступила к Западному Бугу. До реки свыше пятидесяти километров. Решили очередную дневку сделать в Чубасах, а затем со свежими силами совершить стремительный рывок через Буг. Однако обстановка внесла свои коррективы.

Для того чтобы ввести в заблуждение противника, к реке выслали несколько отвлекающих групп.

Колонна за ночь три раза меняла направление движения. Сначала шли строго на север. Форсировали железную дорогу Черемха—Седльце и повернули на северо-запад. Когда же подошли к Чубасам, где намечалась дневка, колонну встретил Роберт Клейн с разведчиками.

— Мы только что от моста. Охрана человек семьдесят. О нашем приближении не подозревают, — доложил Клейн.

— Не махнуть ли нам с хода через Буг? — после минутного раздумья спросил Вершигора.

— Люди устали. Лошади еле тащат повозки, — отозвался Войцехович. — В то же время на нашей стороне внезапность. По следам дивизии идут войска карателей. Днем боя не избежать. Охрана моста насторожится, возможно, даже наверняка, будет усилена. Тогда нам придется труднее.

— Эх, была не была! — решился Вершигора. — Карту, Василий Александрович! Усача ко мне!

Связной командира кавалерийского дивизиона ускакал в голову колонны. Войцехович передал своего коня коноводу, а сам забрался на тачанку Вершигоры, развернул карту и, подсвечивая карманным фонариком, с командиром дивизии начал выбирать новый маршрут. Колонна, не останавливаясь, шла через Чубасы.

Послышался топот бешено скачущих лошадей. Через минуту-другую возле тачанки всадники резко осадили коней.

— Товарищ подполковник, ваше приказание выполнил, — доложил связной.

— По вашему приказанию… — начал Ленкин.

— Саша, дело есть, — перебил его Вершигора. — Смотри сюда. Видишь мост? Так вот, проскочи с дивизионом кратчайшим путем и захвати.

— Понятно. Разрешите выполнять?

— Минуточку, — остановил комдив. — В случае встречи с противником на пути — в бой не вступать. Я думаю, ты понимаешь, какое значение для нас имеет мост?

— Понимаю.

— Желаю успеха! — напутствовал Петр Петрович.

Ленкин огрел плеткой своего коня и стрелой помчался вперед, обгоняя колонну. Вслед за Усачом поскакал Андросову.

— Как ты думаешь, справятся кавалеристы? — спросил комдив начальника штаба.

— Надо, чтоб справились, — дипломатично ответил тот.

— Предупреди командиров подразделений и полков о продлении маршрута. Отдай распоряжение — быть готовыми к бою за овладение переправой. Связных пошли по колонне предупредить, чтобы не растягивались, — приказал Вершигора, соскочил с тачанки и пересел на лошадь. (Так всегда, в предвидении боя, поступал Ковпак.)

От Чубас взяли направление на северо-восток. Колонна сжалась. Партизаны приободрились. Даже изнуренные лошади зашагали веселее. У ездовых пропала сонливость. Они настороженно следят за скачущими взад-вперед конными связными. Так бывает всегда перед боем.

Наступил рассвет, когда взвод Антона Петровича Землянко вступил в бой с гитлеровцами, охранявшими мост через Буг на железной дороге Черемха—Седльце. В это же время в двадцати пяти километрах северо-западнее, проскочив Скшешев, Ленкин с кавдивизионом незаметно подкрался к мосту, спешил один эскадрон, снял часового и захватил дзот.

— Перемахнем на ту сторону, — предложил начальник штаба Семен Тутученко.

— Мы перемахнем, а как дивизия? Сделаем так: ты с эскадроном Зезюлина на галопе проскочишь по мосту, уничтожишь охрану на противоположном берегу и организуешь оборону, чтобы не допустить противника с востока. Я с эскадроном Тетеркина займусь немцами на этом берегу, — распорядился Ленкин.

Замысел частично удался. Тутученко с эскадроном у моста появился внезапно, не ввязываясь в бой с охраной, под градом пуль проскочил на восточный берег, уничтожил там малочисленную охрану и засел в подготовленных немцами окопах и дзотах.

По-иному развернулись события на западном берегу: противник засел в дзотах и кирпичном здании казармы, приспособленном к обороне, и отчаянно сопротивлялся. Ленкин со вторым эскадроном несколько раз бросался в атаку, но безуспешно. Все же конникам удалось сковать охрану. В этом бою особенно отличилась Галя Кваша. Эта неутомимая комсомолка не только успевала оказывать помощь раненым, но и сумела гранатами уничтожить пулеметный расчет врага…