ЕСЛИ №11 ЗА 2004 ГОД - СБОРНИК
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Подконтрольная, – парировал Фома. – Пусть не полностью, пусть отчасти, но подконтрольная. Я знаю. Но вы не расстраивайтесь, вы не виноваты, у вас просто нет навыка. Вас воображение подводит.
– А вас не подводит?
– Когда как, – признался Фома. – Тут есть кое-какие методы. Самый простой: не думать о белой обезьяне. Понимаете?
– Безусловно, – кивнув, согласился Георгий Сергеевич. – Не думать невозможно… если, конечно, небывальщина. Небывалое всегда поражает воображение и сидит в голове гвоздем, а запрет вызывает естественный бунт подсознания. Тут все равно – белая обезьяна или, допустим, кубический огурец. Чем страннее, тем лучше. Но ведь вам… то есть нам… нужно обыкновенное легкое оружие, не так ли? Что странного в пистолете знакомой вам системы? В гранате? В пулемете, наконец?
– Все равно метод действует. Сновидениями можно управлять. Особенно перед пробуждением, в дреме. Вы хоть помните, что вам снилось?
Георгий Сергеевич беспомощно развел руками:
– Я никогда не запоминаю снов…
– Хорошо, что материализуются только предметы, а не сюжеты, – подвел итог Фома. – Представляю себе вашего монстра в действии…
Георгий Сергеевич кивнул с виноватым видом, но сейчас же воспрял и предъявил претензию:
– Быть может, вы просто рано меня разбудили? Зачем? Я ведь вполне мог выспать что-нибудь еще…
– Что? Крылатый бронепоезд? Подводную тачанку? Асфальтовый каток космического базирования?
Георгий Сергеевич только фыркнул.
– Я тоже не служил, – признался Фома. – Вы ведь знаете, я студентом был, когда меня сюда забросило. Как раз летнюю сессию сдал за второй курс, собирался летом и подработать, и отдохнуть немного… ну и вот. Да я вам это уже рассказывал. Плохо то, что военная кафедра у нас должна была начаться на третьем курсе. А хорошо то, что я два года занимался спортивной стрельбой. Пистолет Марголина я могу выспать без проблем. Винтовку малокалиберную спортивную – запросто. Они мне то и дело снятся. Только нам сейчас надо что-нибудь посерьезнее – я думаю, десяток автоматов Калашникова, один пулемет, один-два гранатомета, снайперскую винтовку, слонобой какой-нибудь помповый… Ну, еще гранаты, холодное оружие, ракетницы для сигналов… И побольше патронов, только не в цинках, а россыпью… Что еще?
– Э-э… может быть, бронежилеты, как вы думаете?
– Пригодятся. Но сначала оружие.
– Э-э… Извините, Игорь, друг мой, а почему патроны россыпью? Разве в ящиках, то есть в этих… в цинках не удобнее?
– В цинках удобнее, а россыпью долговечнее, – объяснил Фома.
– Я же вам говорил, помните? Чем предмет меньше весит, тем дольше служит. Я могу выспать коробку патронов, могу и цинк, могу даже вагон, но Плоскость воспримет их как один предмет. Что тут непонятного? Да вот, скажем, ваш трамвай с торпедой. Он рассыпался, а где торпеда? Вы ее видите? Нет, потому что она рассыпалась вместе с трамваем, хотя весит гораздо меньше. Просто Плоскость решила, что трамвай и торпеда – одно целое… ну и вот. А мой «марголин»?
Георгий Сергеевич, дорогой, ведь пистолет же из деталей состоит! А распадется, когда придет его срок, весь, разом. Очень просто.
– Не очень-то это просто, – пробормотал Георгий Сергеевич. – Впрочем, ладно. Жаль, сейчас не время – на досуге я с удовольствием поэкспериментировал бы… Игорь, друг мой, это можно будет устроить? Попозже?
– Попозже – сколько угодно, – уверил Фома, пожав плечами, и не удержался – фыркнул. Ну, учитель! Ну, интеллигент! Ну, естествоиспытатель! Эксперименты ему подавай там, где надо просто выживать! Чудик, ей-ей.
– Вы вот что, – добавил он, помявшись. – Я сейчас спать лягу, а вы вот что… Сны, знаете ли, разные бывают. Контроль контролем, а иной раз такое приснится… В общем, камень видите? Да, вон тот. У меня к вам есть просьба. Если меня во сне потянет э-э… на эротические фантазии, это сразу станет видно. Так вы ту бабу гипсовую – камнем, камнем! Без жалости. Вот. Если начнут возникать рыбы – их тоже, и колите помельче. Видеть их уже не могу…
Рыбы явились сразу, еще в дреме. Фома расшугал их и принялся старательно думать об оружии. Вот ручной пулемет… надежный, удобный в работе и переноске, с длинным вороненым стволом и большой коробкой для ленты. Спокойно, без суеты и нервов, выцедить перебегающую от бархана к бархану фигурку, плавно нажать на спуск – и он загрохочет, мягко отдавая в плечо, и фигурка споткнется. Вот гранатомет РПГ… нет, его пока не надо, гранатометами и осколочными гранатами к ним займемся в другой раз. Значит, пулемет… Работает. Та-та-та. Пауза. И снова: та-та-та. А рядом, справа и слева, такими же короткими точными очередями бьют автоматы. И много патронов. Море патронов россыпью на дне окопа. Ноги по щиколотку утопают не в стреляных гильзах, а в новеньких, тускло блестящих патронах. Это, не считая немалого количества снаряженных магазинов и лент. Убийственный огонь. И нет спасения, разве что укрыться за танковой броней. Зримый, явный перевес над противником.
Явный, но не абсолютный. Окоп – недостаточное укрытие. Хорошо бы тоже укрыться за какой-нибудь броней, желательно потолще, да и мощь огня не мешает радикально увеличить…
Глава 7– Проснитесь, Игорь, ради Бога, проснитесь! Немилосердно тряся спящего, Георгий Сергеевич умудрялся и здесь оставаться деликатным. А голос его выдавал испуг, близкий к панике:
– Проснитесь же, надо выбираться…
Фома рывком сел, сейчас же ударившись макушкой о нечто твердое и, похоже, донельзя массивное. Взвыл.
– Скорее, Игорь, нельзя здесь оставаться, – настойчиво тянул его за ногу Георгий Сергеевич. – Оно нас тут похоронит… Да проснитесь же вы, умоляю!
Скрючившись в неудобной позе, Фома заморгал. Почему-то было темновато, как будто на Плоскость опустились очередные сумерки; но нет, яркий свет пробивался полосками у самого песка, придавленный сверху чем-то темным и пугающе громадным. Об это-то темное Фома и приложился головой.
Поползли. Резво работая локтями и коленями, Фома быстро обогнал Георгия Сергеевича и теперь уже сам подгонял его короткими резкими командами. Гадать, что за неуместная твердь внезапно образовалась над головой, было некогда – успеть бы выбраться! Последние метры Фома вульгарно тащил Георгия Сергеевича за шиворот. Пиетет пиететом, а рухнет на тебя этакая громада – мало не покажется. Вон из-под нее! На вольный воздух!
Тяжело дыша, поднялись на ноги. Песок струйками стекал с одежды, лип к потным телам. Ни феодал, ни его подручный не обращали на него никакого внимания.
С первого взгляда Фоме стало ясно: то, что удалось выспать, доживает последние секунды. Вспомнились давние слова бушмена Нсуэ, сказанные без тени шутки: эфемерные монстры слишком боятся сами себя, чтобы жить долго.
Это был танк, но такой танк, каких не бывало. Германский «Маус» перед ним выглядел бы козявкой. Трехметровой ширины гусеницы глубоко вдавились в песок под чудовищным весом. Корпус квадратный, угловатый и плоский, как кейс, мог бы накрыть собой треть футбольного поля. Приземистым его нельзя было назвать – главная трехорудийная башня, снятая, надо думать, с линкора, помещалась на высоте крыши двухэтажного дома. Кроме нее, бронированный титан нес на себе еще несколько башен с пушками меньшего калибра, зенитно-ракетный комплекс, вертолет и два обыкновенных танка, по-видимому, способных съезжать на грунт по специальному выдвижному пандусу на корме и действовать автономно.
Почему-то больше всего Фому поразила лесенка для экипажа, очень похожая на пожарную и даже снабженная решетчатым предохранительным кожухом. Неужели расшалившееся воображение спящего подсказало и лесенку? Вот ведь чепуха. Как в насмешку. Ну что же, пародия на инженерное мышление должна быть убедительной…
Второй раз за время знакомства со старым учителем Фома скверно выругался в его присутствии. Георгий Сергеевич только иронически поднял бровь.
– Сейчас рассы… – сиплым голосом начал Фома, и танк рассыпался. Сразу. Вдруг. В полном соответствии с законом масс. На недолгое время Плоскость украсилась новым элементом ландшафта – геометрически правильным в плане холмом пыли.
– Вы правы: там бы нас и похоронило, – непроизвольно дернув кадыком, подвел итог Фома. – Спасибо вам.
– Ну что вы, я ведь ничего такого не сделал…
– Спасибо, что сразу меня разбудили. Если бы этакая гора навалилась на меня во сне…
– Она бы и на меня навалилась, – молвил Георгий Сергеевич. – Простите, Игорь, друг мой, я не специалист, но кое-что кажется мне любопытным. Почему, хотелось бы знать, мой трамвай возник в стороне от нас, а ваш танк точно над нами?
– Почему, почему, – пробормотал Фома и вдруг весело хохотнул, как человек, счастливо избегнувший опасности. – Потому что площадка материализации маленькая. Трамваю хватило места в стороне от нас, а танк занял ее всю. Чего тут не понять?
