Трикс (авторский сборник) - Сергей Лукьяненко

Миновав деревеньку – ее расхлябанные обитатели откуда-то уже знали о случившемся, как это обычно и водится у нерадивых подданных, – путники выехали из владений рыцаря Арадана и вновь попали на приличную дорогу. Сверившись с картой, Щавель заявил, что теперь они едут по землям барона Исмунда. Трикс, подумав хорошенько, вспомнил, что предки барона были из той самаршанской знати, которая после проигранной войны предпочла принять власть Маркеля Разумного и стать его баронами, а не срываться с насиженных земель и копить впустую обиду. Иен, очень гордившийся своим приютским образованием, сказал, что владения Исмунда славятся быстрыми скакунами, собачьими бегами, петушиными боями, бойцовыми рыбками, азартными играми и гладиаторскими сражениями (только не до смерти, поскольку Маркель Неожиданный в угоду своей второй жене запретил гладиаторам убивать друг друга на аренах). Щавель отметил, что магия во владениях Исмунда развита слабо и знаменитых волшебников тут не водится. Ну а Халанбери только поинтересовался, умеют ли подданные барона делать знаменитую самаршанскую халву или уже разучились.

Несмотря на то что на землях Исмунда с давних пор проживало множество самаршанцев, нынче они уже мало отличались от прочих граждан королевства. Длиннополые накидки уступили место штанам и рубашкам, женщины больше не прятали рот под тугой повязкой (почему-то в Самаршане считали, что приличная женщина не должна показывать свой рот чужим – скорее всего самаршанцы таким образом ловко избавились от необходимости водить своих жен на пирушки и выслушивать от них замечания при посторонних). В деревнях повсюду держали кур, которых самаршанцы считают грязными животными, ибо они едят червей, а черви едят мертвецов, значит, тот, кто ест курицу, пожирает своих предков. Единственное, что выдавало происхождение местных, так это чуть более темная кожа и слегка раскосые глаза.

Деревни здесь встречались часто, и три ночи подряд путники проводили в тавернах. Но на четвертый день, когда вдали уже показались башни Гивы – главного города баронства, случилась неприятность.

Вначале зарядил дождь – нудный осенний дождь, решивший поквитаться за затянувшееся бабье лето. Дороги быстро раскисли, и благородный жеребец волшебника внезапно показал себя не с лучшей стороны – поскользнулся, упал, уронив Щавеля в лужу – и захромал. Вначале волшебник почем свет ругал глупого коня, потом принялся его успокаивать и осматривать ногу. Ничего утешительного он не обнаружил.

– Месяц поправляться будет, – забинтовывая распухшую ногу животного, сказал он. – В ветеринарной магии я не силен. До города дохромает… там придется продавать.

Засунув руку в карман, волшебник достал тощий кошелек, заглянул внутрь и печально добавил:

– И покупать новую лошадь. М-да…

До города жеребец действительно дохромал – Щавель шел пешком. На воротах волшебник поинтересовался адресом ближайшего лошадника и ближайшего колбасника. Конь насторожился.

К счастью для него, лошадник, осмотрев ушибленную ногу, назвал приличную цену и визита к колбасных дел мастеру удалось избежать. Заодно Щавель продал и повозку с кобылой, после чего повеселел и отправился в ближайший трактир. Поужинав и выпив бутылку вина, волшебник стал совсем благостным. Для Трикса, Иена и Халанбери была снята комната, а сам Щавель отправился «знакомиться с прославленной ночной жизнью Гивы».

Трикс не возражал. Ребята устали так, что тут же повалились на койки. Халанбери уснул мгновенно, Иен успел снять башмаки. Аннет присела на подоконник, печально посмотрела на дождь, который только усиливался, и отправилась ночевать к Триксу в карман мантии.

Да и Трикс держался недолго. В свете единственной свечи он некоторое время разглядывал книгу «Тиана», борясь с искушением открыть ее и прочитать. Потом спрятал под подушку, задул свечу и уснул.

Утром Радион Щавель обнаружился в комнате, хотя Трикс точно помнил, что перед сном задвинул засов на двери. Волшебник был хмур и неразговорчив – видимо, знакомство с ночной жизнью города оказалось неудачным.

– На хорошем экипаже до Столицы меньше недели пути, – сообщил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Пешком будем идти недели три, а если упадет снег – то и больше.

– Здесь снег нечасто бывает, – блеснул образованностью Иен. – Да и что такое три недели…

– Волшебники не ходят пешком! – гордо ответил Щавель. – И три недели… это тебе ничего, а для меня, немолодого человека, изрядный срок!

Трикс, вспомнив, сколько вчера выторговал за лошадей и повозку Щавель, робко поинтересовался:

– А нанять экипаж денег не хватит?

– Уже нет, – мрачно ответил Щавель.

– Тогда, наверное, надо их заработать? – наивно спросил Трикс.

– Запомни, мой мальчик, больше всего на свете… ну, после хождения пешком, конечно, волшебники не любят… работать! – Последнее слово Щавель произнес с отвращением. – Маги любят придумывать заклинания. Соревноваться. Даже воевать! Но работать…

Он помолчал, потом печально добавил:

– Наверное, придется… Но помогать лавочникам устроить свои делишки я больше не намерен. Умойся и почисть одежду, мы отправимся на аудиенцию к барону!

– А одежда чистая, – похвастался Трикс.

– Мою одежду почисть, – пояснил Щавель. – И попроси на кухне кусочек жира, завернешь в тряпицу и начистишь мне сапоги до блеска… Да, Трикс! Ты не встречал барона Исмунда? Возможно, он знал твоего отца?

– Вроде как нет, – признался Трикс.

– Странный этот Исмунд, – пояснил Щавель. – В народе его любят. Но все обязательно уточняют, что больше всего барон славен любовью к азартным играм. Ладно, иди занимайся делом.

Трикс довольно быстро сумел почистить мантию волшебника и до блеска извозить салом сапоги. Все-таки классическое образование юного аристократа включало в себя много полезных навыков, помимо танцев, чтения летописей и зубрежки родословных. Щавель тем временем ополоснулся в лохани и надушился южными благовониями (видимо, из уважения к самаршанскому происхождению барона). Иену и Халанбери было велено вести себя прилично, гулять только в людных местах (Щавель зловеще намекнул про весьма ценящихся в близком Самаршане малолетних светлокожих невольников) и к вечеру вернуться в трактир. Как ни странно, но больше всех предупреждение напугало Аннет. Поинтересовавшись у Трикса, есть ли в ней нужда, она добровольно вызвалась сопровождать мальчишек.

– Цветочная душа, – философски заметил Щавель, когда они с Триксом вышли из трактира. – Вроде и ругается на всех, а при этом – беспокоится. Надо признать, что магические существа вовсе не обязательно несут в себе зло.

– Господин волшебник, вы думаете, барон нам поможет? – поинтересовался Трикс.

Щавель искоса посмотрел на ученика.

– Ты сам как думаешь? Если бы к твоему отцу пришел… э… известный и уважаемый волшебник и попросил карету для поездки в столицу, к королю по важному делу?

– Это смотря какое настроение было бы у отца, – честно ответил Трикс. – Если вечером, и веселое, то мог бы и дать. А если утром, и подавленное, то прогнал бы. Или соврал чего.

– Исмунд вообще не пьет, – с отвращением сказал Щавель.

– Еще от придворных волшебников многое зависит, – продолжал Трикс. – Они же все считают себя самыми великими. И если бы отец дал чего другому волшебнику – придворный маг бы обиделся. И начал бы и себе требовать…

– Понятно. – Щавель кивнул.

– Хотя вообще-то папа добрый… был… – Трикс замолчал и отвел глаза.

Некоторое время они шли молча, потом волшебник положил руку ему на плечо:

– Не стыдись своих слез, ученик. Это хорошо, что ты любишь своих родителей. Но все мы смертны, рано или поздно.

– Кроме витамантов, – мрачно сказал Трикс, стыдясь своей слабости.

– Ты бы хотел видеть отца таким, как рыцарь Арадан? – спросил Щавель. – А ведь это даже не оживший покойник, это лич… Смерть не обманешь!

– А что будет после смерти? – спросил Трикс.

– Тут есть разные мнения, – охотно поддержал разговор Щавель. – Некоторые ученые говорят, что смерть – это полное небытие. Тьфу на них! Скальды варваров утверждают, что после смерти храбрые воины получают в свое распоряжение замок, толпу прекрасных девушек и кучу слуг, а также личное поле брани и неограниченное число врагов… как по мне, так утомительно и однообразно, верно? Самаршанские мистики верят, что после смерти Высшее Божество собирает все грехи и подвешивает к твоим ногам, а из добрых дел вьет веревку – и ты должен выбираться по этой веревке из Теснины Страданий на Гору Блаженства… причем Высшее Божество может еще дуть на тебя… не помню, в каких случаях снизу, а в каких – сверху…