ЦРУ против СССР - Николай Яковлев

«Вздор, вздор, вздор – мерно стучит американская пропагандистская машина, печатающая в двух красках: розовой – о Западе, черной – о Советском Союзе. Хотя в США есть немало емкостей для указанных красок, тамошние дельцы от пропаганды весьма ценят особо мрачный колер, секрет производства которого ревниво хранили отщепенцы, заявлявшие в нашей стране о ненависти к советскому строю. Этот импортный товар с великими предосторожностями контрабандой тащили через советскую границу и приправляли им западные небылицы о Советском Союзе. В обмен, как подобает в бизнесе, поставленном на широкую ногу, шли вознаграждения: небольшие денежные суммы, иностранное барахло и пр. Главное – тусторонние средства массовой информации создавали отщепенцам ореол «мучеников», «правоборцев» и т. д.

В Советском Союзе с завидным терпением пытались разъяснить этим людям, что не делом они занялись, негоже, живя на советском хлебе, клеветать на собственную страну. Куда там! Подбадриваемые эмиссарами из США, оглушенные голосами по радио, они закусили удила.

Мы за гуманизм, и коль скоро «мученики» заверяли своих американских радетелей, что им душно и тошно на Родине, а на Западе-де рай, то отпустили несчастных в те самые райские кущи. Да и вошли в положение руководителей американской пропаганды, опять же только в интересах гуманизма избавили их от утомительных хлопот по доставке идеологической контрабанды из СССР, так сказать, воссоединили источники «информации» с потребителями. Наверное, очень своевременно, ведь в США ужасно много хлопочут о разного рода «воссоединениях», и мы пошли навстречу.

Если судить по гласным откликам с Запада, то «мученики» там обрели покой и довольство. Мы на них злобы не таим, а посему решили: вот и славно, от всей души помогли людям. Но очень скоро от лиц, знавших «правоборцев» в СССР, пополз слушок – неважно живется в раю. Нашей первой реакцией было крайнее недоумение: как же так? Затем даже сомнение – может быть, злые языки. Все это рассеялось как дым, когда следственные органы нам предъявили несколько писем, адресованных тем в СССР, кого знали отставные «мученики» и кому доверяют. В них-то они и излили душу…

На дармовщину на Западе располагал Любарский, который в СССР вместо своей специальности астрофизика давно переквалифицировался в профессионального антисоветчика. Тогда он вертелся вокруг небезызвестного «фонда Солженицына», распорядителем которого по воле западных спецслужб был рецидивист Гинзбург. Они неплохо погрели руки около денег «фонда», а когда распорядителя власть разлучила с «фондом», для Любарского настали золотые деньки. Один из очевидцев так описывал времена, когда Любарский воцарился в бывшем доме Гинзбурга в Тарусе: «Диссидентские» ходоки буквально полонили Тарусу. Любарский делил их на значимых и незначимых, принимая первых с царской роскошью, не жалея иностранных деликатесов, других угощая стаканом чая… Жадные, корыстные, подлые, лицемерные – все это подходит к личностям «диссидентов», и я видел их именно такими, снявшими «маски» после ареста Гинзбурга… «Фондовский пирог» глотали не жевавши, отталкивая друг друга как свиньи от корыта… Доедая и проживая «фонд», они знали, что новых поступлений не будет, и все решили улизнуть за границу». Значит, к самому источнику благ.

Оказавшись у источника, Любарский впал в недоумение и теперь скулит в письме: «Большая, конечно, проблема для нас, эмигрантов, – это работа. Все блага жизни здесь в общем-то даются при единственном серьезном условии: надо работать не за страх, а за совесть, так, как мы… работать не умеем. Синекур тут нет… Мы не умеем так работать, темп, интенсивность не выдерживаются… В большинстве случаев наши эмигранты начинают жаловаться на неуверенность в будущем. Это, однако, их вина (точнее, их беда), ибо, получая что-то, надо уметь и давать. В Европе это еще не так остро. В Америке чувствуется сильнее. Места есть. Проблема – как занять их».

А как их займешь, когда тот же Любарский давным-давно отвык от любого труда. Ведь для него, по уши погрязшего в антисоветской болтовне, как следует из письма, «профессиональная работа уже не существует». Да даже если бы и существовала, перспективы найти понимание, скажем, в Австрии или Италии равны нулю. По причине очень основательной: оглянувшись по сторонам, он заключил: «Своим хамством, рвачеством, вымоганием денег, воровством в отелях, жульничеством, грязью за несколько лет наша братия довела… венцев и римлян до состояния тихой ненависти к нам».

А на что тогда «астрофизик» живет? Он обнаружил, что «фонды» существовали для него и подобных только тогда, когда он мутил воду в СССР. Теперь же приходится отрабатывать каждый грош, мотаясь по разным странам с языком на плече – произнося антисоветские речи на различных сборищах. За что и кормят.

Конечно, эта публика быстро уяснила, что, мягко говоря, было бы неосмотрительно покусывать руку, дающую корм. Поэтому публично они помалкивают, кланяются и благодарят. Но в письмах-то сдержать раздражения не могут – катили на Запад, надеясь стать не меньше как оракулами, а на деле оказались ничтожными винтиками в громадном механизме антикоммунистической пропаганды. Что до их «переживаний», то никому до них дел нет. Как сообщил Любарский, «бороться за тебя ради тебя никто не будет».

Да, при ближайшем рассмотрении перехваленная американская цивилизация предстала перед разинувшими было рот на чужое совершенно иной. Вот и жалуются они тайком от «гостеприимных хозяев» в письмах дружкам в СССР. «В ужас привел Нью-Йорк, – сообщает Любарский. – Нигде я не видел такой грязи, неустроенности, подавленности какой-то, как в Нью-Йорке».

Посему, высказал догадку Юра, и поселился в Мюнхене, где тоже свили гнездо западные спецслужбы, в первую очередь агентура ЦРУ. Отсюда Любарский, как видим, специалист по «фондам», какими-то тайными путями достал Репина. Итоги их договоренности Юра видел собственными глазами, скромнейший выпускающий еженедельника стал сорить деньгами.

Суетная гордыня иной раз не знает пределов, а если свое место в жизни человек еще определяет числом денежных знаков (неважно, как полученных) в своих карманах, его буквально распирает желание доказать всем, всем, всем собственное величие над простыми смертными. С большой серьезностью Репин навязался Юре (надо думать, не ему одному) с рассказами о том, что он «деятель» международной значимости, распорядитель «фонда Солженицына» по Питеру. Ошарашенный журналист (а как бы вы почувствовали себя на его месте?) отнес сказанное за счет безудержной фантазии. В ответ Репин вытащил из тайника внушительную пачку денег, многозначительно заявив – «тепленькая». Только что получил от какого-то иностранца. Юра онемел, а Репин закусил удила. Его понесло.

Посыпались имена, всяческие подробности. Вот тут и всплыли те два шпиона. Покопавшись в бумагах, Репин извлек картотеку «политических заключенных» в СССР. В числе самых «выдающихся» он и назвал этих шпионов. На карточке Григоряна значилась пометка Репина: «Отказался во время своих действий, направленных на подрыв коммунистического строя, от платного вознаграждения, когда ему представители свободного мира предлагали за доставленную информацию. Пользуется среди многих заключенных репутацией осторожного, не весьма приятного человека, хотя существует и противоположное мнение». О Капояне – «замкнутый». Эти курьезы, с сохранением орфографии Репина, Юра с его разрешения и списал, как и заключительную аналогичную фразу на обеих «объективках», – «нуждается в материальной и моральной поддержке».

Памятуя о том, что ЦРУ отступилось от них, Юра подступил к Репину с вопросами: что за чертовщина, он что, с ума сошел, объявляя себя покровителем шпионов? Да и не делая из этого особого секрета, Юра предрек ему неизбежное столкновение с законом. Надув щеки и не пряча блудливых глаз, Репин изрек нечто непонятное о «гуманизме» и понес околесицу насчет «узников совести» и прочего. Где эти «узники совести», взъярился Юра. Здесь, хлопнул по пухлой картотеке Репин.

Да, компания впечатляющая: Б. осужден за измену Родине. Семья порвала с ним. Пометка Репина: «Нуждается в моральной поддержке, и желательно добиться, чтобы на его имя посылала от себя письма его дочь» (между прочим, 1967 года рождения). Б. Убийца. Пометка Репина: «Мало развит. Требует моральной и материальной поддержки, так как тяжело переживает свою отсидку. Желательна переписка внутренне-воспитательного характера для приобретения уверенности и моральных истин». В. осужден за измену Родине, пометка: «Помочь развить обширную переписку с земляками». Г. уголовник-рецидивист, под кличкой Люцифер. Пометка: «Помогать». Е. пытался наняться в агенты ЦРУ. «Ввиду своей стойкой позиции и участия в правозащитной борьбе… нуждается в усиленной моральной поддержке. Также материальной». В. бывший полицай, уголовник. «Плохих отклонений от лагерной морали не замечено. Вроде порядочный (уточнить). Нуждается в материальной поддержке?»