Семья (не) на один год - Мария Сергеевна Коваленко

Нужно было продержаться всего ничего. Последний раз! Под полным контролем со всех сторон.

Вроде бы что особенного? Уж точно не труднее, чем ехать к Лере с документами на развод.

Паша смеялся над моей нервозностью, пока мы вместе разбирались со следователем. Отвыкшая от моих трудных дней секретарша носа не высовывала из-за монитора, а подчиненных разворачивала на сто восемьдесят градусов.

Часы тянулись со скоростью улитки. Моя повзрослевшая девочка не баловала меня больше смешными селфи и наивными романтическими сообщениями. Не лечила тоску по ней. И лишь один вопрос постоянно держал в тонусе, не позволяя превратиться в безмозглый манекен для наручных часов.

Этот вопрос грыз изнутри. Вынуждал перепроверять все документы, связанные с банком Леры. И без остановки глушить тревогу горячим кофе.

Я понимал, зачем Фурнье понадобилась Лера. Видел насквозь всю его хитроумную схему по присвоению себе чужих денег. Но вот почему для регистрации фонда он выбрал именно мое бюро?..

Этот пазл не укладывался в общую картинку, как я его ни крутил. Я был последним человеком на земле, с которым Фурнье стоило связываться.

Но вряд ли Кристина лгала, когда рассказывала, что он просил нас познакомить. И вряд ли настоящий жених стал бы терпеть рядом со своей невестой ее бывшего мужа просто так.

Ощущение, что я не замечаю что-то важное, не отпускало до самого обеда. Желание самому рвануть в аэропорт и забрать Леру с каждым часом становилось все сильнее.

А около пяти, именно тогда, когда моя девочка должна была вылетать назад, в офис юридического бюро пожаловал неожиданный гость.

Секретарша не стала впускать его сразу. Словно настоящая московская сторожевая*, вначале она затребовала у гостя документы, после запросила информацию у охраны. И лишь когда я сам устал пялиться в экран монитора на шоу с видеокамеры, впустила в мой кабинет Филиппа Фурнье.

Француз все же не нравился мне на всех уровнях, какие были возможны. Руки чесались придушить этого барана сразу, не дав даже открыть рот.

Наверное, так и нужно было поступить. Огромное количество людей выстроилось бы в очередь с благодарностями. К сожалению, в тот момент, когда распахнулась дверь, у меня еще хватало терпения, а уровень ненависти к этому человеку не достигнул отметки «Максимум».

— Хорошего дня, господин Лаевский.

Фурнье вошел в кабинет, будто к себе домой. Вальяжно. Уверенно. Со скучающим видом осмотрел интерьер. И сам, без приглашения, устроился в кресле напротив моего стола.

— До вашего визита он был хорошим.

Я не стал изображать приветливого хозяина. Вряд ли француз до сих пор не знал о расследовании. Слишком многих людей пришлось потревожить. Далеко не все они были счастливы моему визиту.

— Вероятно, ваше утро приятно скрасила моя невеста. — Словно искренне рад, Фурнье расплылся в широкой улыбке.

— Вас мое утро не касается.

От такого поворота кулаки стали зудеть еще сильнее.

— Ну что вы?! — Француз пренебрежительно отмахнулся. — Валерия очень красивая и интересная женщина. Даже просто находиться в ее компании — сплошное удовольствие. Не встречал таких женщин раньше. Бриллиант.

Фурнье говорил так, будто ему было совершенно начхать, с кем его невеста проводит время и в чьей кровати просыпается.

В этой ситуации я даже не знал, что поражало сильнее: его осведомленность или ехидство, с которым он обсуждал достоинства Леры.

— Валерия Дмитриевна — бриллиант. Но вы ведь пришли сюда не о ней рассказывать?

Я откинулся на спинку кресла и выжидательно уставился на этого умника.

— Вы правы. Но лишь отчасти. — Всем своими видом демонстрируя, что мое раздражение его никак не трогает, Фурнье закинул ногу на ногу. — Я думаю, Валерия Дмитриевна достойна, чтобы о ней говорили, чтобы ею восхищались. И берегли.

На последнем слове француз стер с лица улыбку.

— Это угроза?

Мысленно я уже выкинул этого гада из окна и вызвал службу клининга, чтобы убрала грязь возле офисов.

— Ну что вы?! Какие угрозы?! Как я понял, моя драгоценная невеста вернулась в семейное гнездышко и планирует остаться там навсегда. Разве можно портить такую идиллию? — Мой собеседник вполне искренне развел руками.

— Тогда чем обязан?

Я категорически отказывался его понимать. Как с выбором моего бюро, так и сейчас Филипп действовал вразрез со своими интересами.

— Очень верно заметили. Обязаны. Но вот чем именно... — Он откашлялся. — Вначале я бы хотел рассказать небольшую историю.

Глянув на часы, я представил, как Лера садится в самолет, и расслабленно кивнул.

— Благодарю. — Фурнье кивнул в ответ. Четко. Как танцор в ритуальном танце. — Пять лет назад один давний деловой партнер рассказал мне невероятно трогательную историю о чудесной семье. Брак, который заключили эти молодые люди, с самого первого дня был фиктивным. Мужчина спасал свою очаровательную знакомую от серьезных проблем с ее наследством. Она делала все, что он прикажет.

Француз усмехнулся. Придирчиво осмотрел нос своего ботинка. И после небольшой паузы продолжил:

— Даже газетчики не очень-то поверили в романтическую связь этой пары. Но спустя какое-то время между молодыми людьми вспыхнули настоящие чувства. Этого никто не мог предположить. Ни у кого и мысли не было о любви. И уж тем более никто не мог вообразить, что молодой муж добровольно пойдет в тюрьму, чтобы спасти свою юную жену.

Будто эта часть истории доставляла Филиппу особое удовольствие, он мечтательно закатил глаза и снова замолчал.

— И в чем мораль?

Я не стал спрашивать, как этот баран смог добыть такие сведения. Не стал даже пытаться делать заинтересованный вид.

Мое прошлое было похоронено слишком качественно. Над тем, чтобы закрыть информацию, работали лучшие специалисты в своем деле. Правда могла просочиться лишь из одного источника. Того самого, который мои люди искали больше трех лет, — от акционера, чей труп был найден на старинной вилле в Испании.