Держи меня крепче - Татьяна Полякова

– Этих пятеро, – пояснил Григорий. – Наших двое ранено, один тяжело. Меня тоже малость задело.

Забегая вперед, поясню. Тимур, отправляясь сюда, имел весьма приблизительные координаты моего местонахождения. Прикидывая, где меня могут прятать, кто-то вспомнил о высоковольтной линии и этом бункере. Его довольно долго искали в лесу. В пятнадцати километрах от этого места находилось еще одно заброшенное строение, и Тимур отправил туда людей для поверки.

Попав под обстрел, никто из ребят Тимура, ни он сам сообщить об этом не успели. Более того, Тимур был уверен, что трое его людей погибли. Оказалось, только ранены. Григорию повезло больше остальных, от ранения в плечо он на некоторое время потерял сознание, а очнувшись, увидел, что неприятель совещается возле своей машины довольно далеко от него. Воспользовавшись этим, он ползком направился в сторону дороги и сразу же позвонил своим. Несколько минут его друзьям хватило, чтобы преодолеть десяток километров и, оценив ситуацию, вступить в бой, который и закончился полной и безоговорочной победой.

В стороне догорала машина, на которой сюда прибыли люди Грузнева.

– Трупы в тачку, – скомандовал Тимур, указав на машину Албанца. – Ребят в больницу.

Трупы загрузили в машину, выстрелили в бензобак, и она запылала.

– Этот с нами, – кивнул Тимур на Сашу.

К тому времени оружие у него отобрали, но это обстоятельство его вроде бы не очень беспокоило. Он с любопытством оглядывался по сторонам. Машина, в которую поместили раненых, тоже уехала. С Тимуром остались пять человек. Позади «Хаммера» стоял «Лендкрузер», водитель уже сел за руль, ожидая команды.

– Потопали, – сказал один из парней Саше. Его затолкнули в джип, Тимур распахнул дверь «Хаммера» и кивнул мне.

– Отпусти его, – попросила я.

Он ничего не ответил. Сел рядом со мной, я нашла его руку и сжала. Он сидел неподвижно, глядя прямо перед собой.

Вскоре мы выехали на проселочную дорогу, я поглядывала в зеркало, «Лендкрузер» шел следом. Стремительно удаляясь от места перестрелки, мы ехали вовсе не в город. Пока я терялась в догадках, Тимур приказал остановиться.

– Сиди в машине, – сказал он мне и вышел. Двое парней вывели Сашу. Проходя мимо, он мне подмигнул.

Один из конвоиров ударил его по ногам, и он упал на колени, Тагаев достал пистолет. Не помня себя, я выскочила из машины и закричала:

– Тимур!

– Сядь в машину! – рявкнул он, приставил пистолет к голове Саши и спросил: – Где мой сын?

– Забыл, – ответил тот с улыбкой.

– Где мой сын, сволочь? – повторил Тимур.

– Хватит этой железкой тыкать, – недовольно ответил Саша. – Не убьешь ты меня. Вон она рядом стоит, а при ней… кишка у тебя тонка.

– Уверен?

– Абсолютно. Будь по-другому, я тебя давно бы шлепнул. Только ведь она не простит. Ни за что не простит. И ты игрушкой не балуйся, убери от греха подальше.

Тимур, сунув пистолет в карман, ударил Сашу кулаком в лицо.

– Где мой сын?

Он бил его с остервенением, уже не понимая, что делает, повторяя одно и то же: «Где мой сын?» Я зажмурилась, стиснула рот рукой, слыша звуки ударов и вздрагивая всем телом.

– Прекрати, ради бога, прекрати, – не выдержала я.

– Ну что, полегчало? – спросил Саша разбитыми губами.

– Молчишь, скотина? – наклонившись к нему, спросил Тимур. – Перед ней бахвалишься? Ладно, поехали. Каким бы крутым ты ни был, а заговоришь как миленький. Я тебя на куски резать буду, медленно.

– Вот в этом я не сомневаюсь, – процедил Саша и схлопотал кулаком еще раз.

Оттолкнув парня, который попытался меня удержать, я направилась к ним.

– Я тебе сказал, уйди отсюда! – прикрикнул на меня Тимур.

– Он мне скажет, – сглотнув ком в горле, прошептала я и повернулась к Лукьянову. – Саша, пожалуйста. – Я опустилась рядом с ним, чтобы видеть его глаза. – Ты же знаешь, как мне больно. Пожалуйста, Саша.

– Пусть он отойдет, – кивнул он на Тимура. Я посмотрела на мужа. Тот дернул щекой, отводя взгляд, но отошел. – И эти тоже, – добавил Саша. Парни попятились в сторону. Саша облизнул разбитые губы и сказал: – Плач ребенка – просто запись на диктофоне. А в торговом центре… это была кукла. Обыкновенная кукла. Прости меня. У твоего сына не было шансов родиться живым.

– Да, – сказала я и повторила: – Да. – Поднялась с колен и пошла к Тимуру.

Саша попытался подняться и упал лицом в снег. Меня била нервная дрожь, я схватила Тимура за руку и стояла, зажмурившись, пытаясь справиться со слезами.

– Садись в машину, – тихо сказал он и, поддерживая меня, направился к «Хаммеру».

– С этим что делать? – неуверенно спросил один из парней. Тимур взглянул на меня, помедлил и ответил:

– Ничего.

Несколько дней я отлеживалась дома, а в понедельник вышла на работу. Если исчезновение людей Грузнева и наделало шума, то я об этом ничего не узнала. Ритку я предупредила, что некоторое время буду дома, сославшись на простуду. Поверил Дед или нет, но уже на следующий день появился в нашей квартире. Тимур даже бровью не повел, проводил его в гостиную, где я лежала на диване в компании Сашки, и устроился в кресле по соседству. Возможно, из-за его присутствия Дед был лаконичен.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Нормально. А у тебя как дела?

– Дела? – Он вздохнул. – Лучше не бывает. – Похлопал меня по руке и добавил: – Выздоравливай. – После чего удалился.

Придя в себя, я с головой окунулась в работу. Хотя своими прямыми обязанностями по обыкновению пренебрегала, сосредоточившись на Корзухине. Идея засадить его в тюрьму не только не ослабла, но даже крепла с каждым днем. Но, как я ни старалась, а продвинуться в этом деле не смогла.

Прошел месяц, а порадоваться было нечему. Вешняков вернулся, однако дело Арапченко так и осталось у Новикова, тот встреч со мной избегал, а по телефону советовал заниматься своей работой. Судя по всему, у него так и остался единственный подозреваемый – Сухов.

Однажды в момент сильного душевного смятения я сидела на кухне, держа Сашку на руках, и вдруг заревела.

– Ты чего? – испугался Тимур.

– Боюсь, он был прав, – пробормотала я в отчаянии.

– Кто прав?

– Корзухин. Я ничего не смогу.

– Ну, это мы еще посмотрим, – прижимая мою заплаканную физиономию к своей груди, сказал Тагаев.

А еще через два дня мне позвонила Ритка. Я как раз собиралась идти на обед и трубку сняла с неохотой.

– У меня на столе список кандидатов в мэры, – сообщила она. – Отгадай, чья фамилия третья?

Я повесила трубку и долго сидела, по обыкновению разглядывая стену напротив. Можно поговорить с Дедом, попытаться поговорить. Но он уже все решил, и наш разговор ничего не изменит. И все-таки я пошла к нему.

– Чего тебе? – ворчливо поинтересовался он, когда я заглянула в кабинет.

– Корзухин… – начала я.

– Забудь о нем, – поморщился Дед.

– Я его посажу, – заявила я со вздохом. – Вот увидишь.

– Я сказал, забудь об этом.

– Не получится.

– Только посмей! – рявкнул Дед и для острастки стукнул по столу кулаком.

– Я его посажу.

– И на мою убедительную просьбу тебе плевать?

– Это ведь просьба, а не приказ.

– Хорошо, я приказываю.

– В таком случае мне плевать. – Я развернулась и отправилась восвояси, не дожидаясь, что он скажет в ответ.

В кабинете мне не сиделось, и, прихватив пальто, я отправилась на улицу. Дошла до ближайшего сквера, устроилась на скамейке, щурясь на ласковом солнышке. На смену злости вдруг пришла уверенность, и, странное дело, на душе стало спокойно. До тех пор, пока я не повернула голову. По аллее ко мне шел Саша, куртка нараспашку, на лице улыбка, очевидно, погода его тоже радовала.

– Привет, – сказал он, садясь рядом, снял темные очки и повертел их в руках.

– Ты здесь? – спросила я глупо, конечно, здесь, если сидит рядом.

– Ага. Зализывал раны. Теперь вот в дорогу собрался. С собой не зову. Так что давай прощаться.

– Прощай, – кивнула я.

Он посмотрел на меня и засмеялся.

– А знаешь, ты права, ничего бы у нас с тобой не вышло. В тебе есть что-то такое, что меня ужасно раздражает. Вот просто убил бы, ей-богу. Как сейчас, например.

– Почему сейчас?

Он помолчал и махнул рукой.

– Долго рассказывать. А у тебя есть новости?

– О чем ты? – насторожилась я.

– Как же… ты ведь вчера была в поликлинике. Какой тебе срок поставили? Месяц? – Он надел очки, и теперь я не видела его глаз. – А знаешь, ребенок, скорее всего, мой. Я даже уверен, что мой. По-моему, это справедливо. Как считаешь? Он отнял у меня любимую женщину, а я в знак большой признательности… чего ты язык проглотила? – усмехнулся Саша. – Все честно. Из-за меня он лишился сына, а теперь благодаря мне его получит.

– Ты… – только и смогла произнести я.

– Я немного приврал, – кивнул Саша, отвечая на мой незаданный вопрос. – На самом деле, я приехал туда ночью. Ты была в жутком состоянии, и я здорово перепугался, пока не нашел эту ампулу. Ты разговаривала со мной. Наверное, была уверена, что все это не взаправду, и много чего наговорила. И плакала. Я знаю только один способ утешить женщину. Ей-богу, ты была не против. Господь тоже, судя по тому, что произойдет через восемь месяцев. Забавно, если ребенок будет похож на меня. Что скажет твой Тагаев? Впрочем, он ничего не скажет. Стиснет зубы и будет молчать. Он у нас такой…