Предрассветные миражи - Ника Муратова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лично меня это настораживает.
— Что, ее интеллект?
— Не совсем. Знаешь, мудрые правители никогда не держали рядом с собой слишком умных и сильных советников. Потому что они всегда рисковали попасть под их влияние и даже не заметить этого.
— И что?
— А то, что у меня сложилось впечатление, что Кира полностью растворила в себе Андрея. Он уже не знает, где он, а где она, где его идеи, а где ее, где проходит грань его личной свободы и начинается семейная общность.
— Это называется семейной идиллией, дурочка. Просто ты еще до этого не дожила и не понимаешь, какое это счастье — быть единым целым с кем-то.
Я покачала головой, сильно сомневаясь, что я бы желала такого вот счастья. Одна моя знакомая как-то размышляла о том, что есть два типа отношений в семье: «я+я» и «мы». Понятно, что в первом варианте у каждого есть своя жизнь, свои интересы, они могут заниматься совершенно различными делами, ездить в отпуск по отдельности, но при этом сохранять нежные чувства по отношению друг к другу. Во втором же варианте, я бы сказала классическом, муж с женой воспринимаются как одно и не представляют себе, по крайней мере изначально, свой досуг, да и жизнь вообще, без второй половинки.
Я никогда не хотела отношений «мы», я всегда предпочитала отношения «я+я». И чем старше я становлюсь, тем больше я убеждаюсь в том, что для меня возможен только такой вариант. Я не могу позволить себе потеряться в «мы». И не смогла бы любить и уважать мужчину, отказавшегося от самого себя ради меня. Возможно, я утрирую, и мама права. Возможно, я еще захочу таких отношений. В будущем. Но на данный момент мне было нестерпимо жаль любимого брата. При всех внешних атрибутах успеха в его жизни, я ощущала, как яблоко начинает гнить изнутри. И этот процесс не мог не дойти до поверхности в один прекрасный день. Неужели Кира не видела всего этого? Неужели она, при ее уме и проницательности, не могла понять, что она и родители перегибают палку? Что надо дать Андрею остановиться, вздохнуть и оглядеться?
Андрей как-то сказал, что его умнице жене самой впору вступать на дипломатическую стезю. Я с ним абсолютно согласна. Она просто создана для этого. Она бы в этих лабиринтах бюрократии, политики, протокола и искусственных улыбок чувствовала себя как рыба в воде. И если Андрей замедлял ход, она упорно подталкивала его в нужном направлении. И он шел дальше, набирал обороты под аплодисменты друзей и родни. Да, Кира — достойная дочь своих родителей. Андрей гордился ею. Как и все вокруг. Но гордиться и любить… Наверное, это не всегда одно и то же.
Глава 24
Я не люблю легенду о Пигмалионе и Галатее. Я считаю, это унизительно — быть вылепленной кем-то по своему усмотрению, а потом ожить и существовать только для своего творца. Это лишает тебя всякой свободы выбора. Тебя уже сотворили, запрограммировали, каждую твою черточку продумали, тебе даже придали нужное выражение лица. Я часто задумывалась, а если бы у меня была такая возможность, воспользовалась бы я ею? Точно знаю, что нет, хоть соблазн и велик. Это лишило бы меня таинства познания своего любимого. Это ощущение, когда знаешь, что вы неразрывно связаны в жизни и у вас много общего, но при этом каждое утро разглядываешь дорогие черты, находя в них что-то новое, прислушиваешься к его дыханию, и не знаешь, даже не догадываешься, какие сны он сейчас видит, какие мысли бродят в его голове. И каждое мгновение наполняется не просто радостью сосуществования, но и щемящим восторгом преодоления очередного миллиметра его души, прочтения новой страницы, и хочется, чтобы книга эта никогда не кончалась.
Конечно, это все романтика и сахарный сироп. В реальности восторгом наполняется вовсе не каждое мгновение, а через одно. В лучшем случае. Открытия оказываются далеко не всегда приятными, а заглянуть в его мысли жуть как хочется, особенно когда подозреваешь, что они не о тебе. Но все равно, жить, ежедневно познавая друг друга, куда приятнее, чем добраться до грани, когда все в партнере предсказуемо, ожидаемо, скучно, прозрачно.
К чему я все это? Из меня никто никогда даже не пытался лепить что-либо. Видимо, сразу видели, что дело гиблое и только себе во вред. А вот за Андрюху мне было вдвойне обидно. Во-первых, мужик. Во-вторых, мой горячо любимый брат. И когда я видела, как он потихоньку превращается в отражение своей жены, ее фразами разговаривает, ее мыслями сыплет, как своими, как они неотрывно смотрят друг на друга, голубки, но при этом у него во взгляде — щенячья преданность, а у нее — восторг, смешанный с самодовольством, меня откровенно коробило. Мне бы радоваться, что они сливаются в одно, а я ногти от злости грызла. По мне, так они не сливались в одно целое, а он, мой брат, вливался в нее. А это разные вещи. Хотя… Может, я и утрировала. Кира, в общем-то, была неплохой женщиной. Только вот ее болезненное какое-то отношение к жизни, к тому, что все должно быть правильно, как полагается, меня не то чтобы раздражало, но никак не совпадало с моими внутренними убеждениями. И я была твердо уверена, что и Андрей был не таким, что он просто поддавался ее влиянию. Только в разговорах со мной он преображался, становился прежним.
— Женька, представь, я еду! — сообщил он перед той поездкой.
— Куда? На Луну?
— Почти. В Папуа — Новую Гвинею.
Я чуть со стула не упала.
— Что ты там забыл?
— Дела. Но это все ерунда. Представь, я увижу настоящий тропический остров, папуасов, Коралловое море, подводный мир. Завидуешь?
Я завидовала. Такая возможность попасть на край света, да еще и за служебные денежки, не каждый день выпадает.
— А мне сможешь визу сделать? — загорелась я. — Давай вместе, я там целую коллекцию фотографий отщелкаю!
Андрюха сразу поскучнел:
— Нет, Жека. Я же еще не такой крутой. Вряд ли смогу так быстро тебе все организовать. Может, в следующий раз…
— Да ладно, я понимаю.
Я похлопала его по плечу. Я все понимала. Просто вырвалось. От мгновенного желания поехать с ним и увидеть все своими глазами.
— Что Кира говорит?
— Довольна. Видит в этом
