Миры Роберта Хайнлайна. Книга 1 - Роберт Хайнлайн

— Как это?

— А что прежде всего делает паразит, встречаясь с другим, которого он последнее время не видел?

— Конъюгации!

— Я всегда называл это «прямые переговоры», но я пользовался неточным термином, который употребляли паразиты. Вы полагаете, болезнь можно передать таким образом?

— Полагаю? Я в этом абсолютно уверен! Мы уже доказали — здесь, в лаборатории, — что при конъюгации происходит обмен белками. Тут уже никто не избежит инфицирования. Мы сможем заразить всю колонию, как одного человека. И как я сам до этого не додумался?

— Вы не очень-то пока настраивайтесь на победу, — сказал я. — Хотя лично я думаю, этот трюк сработает.

— Сработает! Еще как сработает! — Он собрался бежать, но остановился. — Э-э-э… мистер Нивенс, вы не станете возражать… Я знаю, что это слишком большая услуга…

— Что такое? Выкладывайте. — Мне не терпелось вернуться к решению второй проблемы.

— Вы позволите мне объявить об этом методе распространения болезни? Разумеется, приоритет открытия останется за вами, но генерал очень на меня рассчитывает, а это как раз то, что необходимо, чтобы закончить отчет.

Так ему было невтерпеж, что я чуть не рассмеялся.

— Ради бога. В конце концов, это ваша кухня.

— Вы чрезвычайно любезны. Постараюсь не остаться в долгу.

Хазелхерст отправился к себе счастливым человеком. Я тоже. Приятно, когда тебя считают гением, — я начал входить во вкус.

Остановившись в коридоре, я продумал основные моменты большого десанта и только после этого вернулся в комнату. Мэри одарила меня своей райской улыбкой. Я протянул руку и пригладил ее волосы.

— Привет, рыжик. Ты знаешь, что у тебя муж — гений?

— Да.

— Знаешь? Ты никогда мне этого не говорила.

— А ты никогда не спрашивал.

В своем докладе Хазелхерст назвал способ распространения инфекции «вектором Нивенса». Сразу после него меня попросили высказать свои соображения.

— Я согласен с доктором Хазелхерстом, — начал я, — хотя здесь требуется экспериментальное подтверждение. Однако он не остановился на некоторых аспектах проблемы, которые носят не медицинский, а, скорее, тактический характер. Такой важный аспект, как задержка перед высадкой десанта с антитоксином, — можно даже сказать, краеугольный аспект… — Речь я продумал за завтраком, вплоть до драматических пауз; у Мэри, к счастью, нет привычки болтать с утра во время еды. — … требует начала распространения инфекции сразу во многих точках. Если мы хотим спасти сто процентов населения красной зоны, необходимо, чтобы все паразиты были заражены почти одновременно. Тогда спасательные бригады смогут высадиться в красной зоне после того, как паразиты перестанут представлять опасность, но до того, как носители пройдут кризисный срок, после которого антитоксин уже бесполезен. Проблема легко поддается математическому анализу… — Сэм, сказал я при этом себе, старый ты шарлатан, тебе самому с такой задачей даже с электронным интегратором за двадцать лет не справиться. — … и ее следует передать для решения вашему аналитическому отделу. Однако я позволю себе обрисовать проблему хотя бы в общих чертах. Количество векторов обозначим «X», а количество спасателей — «Y». Существует бесконечное число решений этой задачи, но оптимальное решение зависит от возможностей материально-технического обеспечения. Я уже говорил, что здесь необходим точный математический расчет, но, основываясь на собственном, к сожалению, слишком близком знакомстве с их привычками… — Цифры я, как мог, прикинул на логарифмической линейке, но им, разумеется, этого не сказал. — … полагаю, что нам понадобится…

Все затаили дыхание. Когда я дал для «X» слишком низкую оценку, генерал меня перебил:

— Мистер Нивенс, можете не сомневаться, добровольцев будет столько, сколько нужно.

Я покачал головой.

— Добровольцев тут использовать нельзя, генерал.

— Да, я вас понимаю. Болезнь должна укрепиться в организме, и у добровольцев останется слишком мало времени, чтобы подействовало противоядие. Но эта проблема решается очень просто. Им можно имплантировать желатиновую капсулу с антитоксином или еще что-то. Тут наши люди справятся.

Сделать все это, конечно, несложно, но я возражал против добровольцев по другой причине: отвратительной казалась сама мысль, что этим людям придется подчиняться паразитам.

— Как бы там ни было, использовать добровольцев нельзя. Паразит узнает все, что знает его носитель, и просто не пойдет на прямые переговоры. Он предупредит остальных голосом. Нет, нам придется использовать животных — обезьян, собак, любых животных, которые способны унести паразита, но не могут ничего рассказать. И их должно быть достаточно, чтобы заразить всю опасную зону, прежде чем хотя бы один паразит поймет, что болен.

Затем я вкратце высказал свои соображения по операции «Милосердие».

— Первый этап, операцию «Лихорадка», можно начинать, как только у нас будет достаточно антитоксина. И через неделю после этого на континенте не должно остаться ни одного паразита.

Никто не аплодировал, но атмосфера очень напоминала атмосферу театрального зала после премьеры. Генерал отправился переговорить с маршалом Рекстоном, а после прислал своего помощника с приглашением на ленч. Я ответил согласием, но при условии что приглашение распространяется и на жену.

Когда все вышли, отец подождал меня снаружи.

— Ну как я выступил? — спросил я, стараясь не показывать, что волнуюсь, хотя, кажется, мне это не очень удавалось.

Он затряс головой.

— Сэм, ты их наповал сразил. Тебя пора по стерео показывать.

Меня распирало от удовольствия. За всю речь я ни разу не замялся, и вообще, чувствовал себя теперь совершенно новым человеком.

32

Шимпанзе, за которого я так переживал в Национальном зоопарке — Сатана, — полностью оправдал свою кличку, едва его освободили от паразита. Отец вызвался добровольцем для проверки «теории Нивенса-Хазелхерста», но я уперся, и короткая спичка досталась Сатане. Ни сыновьи чувства, ни их фрейдистская противоположность тут ни при чем, я просто боялся комбинации Старик-плюс-паразит. Мне не хотелось, чтоб он оказался на их стороне, даже в лабораторных условиях: слишком уж Старик хитер и изворотлив. Люди, которые не испытали на себе власть паразитов, не в состоянии понять, насколько враждебно относятся к нам, свободным людям, носители — и при этом сохраняют все свои способности.

Короче, для опытов использовали обезьян. В наше распоряжение передали не только питомцев Национального зоопарка, но и множество других из зоопарков поменьше и нескольких цирков. Сатану инфицировали «девятидневной лихорадкой» в среду, двенадцатого числа. К пятнице он уже заболел, и к нему в клетку поместили другого шимпанзе с паразитом. Титанцы тут же соединились для прямых переговоров, после чего вторую обезьяну снова посадили отдельно.