Обвиняется в убийстве - Гарри Картрайт

Джек Стрикленд все же считал, что оснований для пессимизма пока нет. Толли Уилсон обещал предоставить ему возможность показать себя в деле, и он ждал этого момента. По мнению Толли, обвинение проиграло процесс в Амарилло потому, что пыталось принимать решения коллегиально. ("У нас было слишком много вождей и слишком мало простых индейцев", — говорил он). И хотя у Стрикленда были собственные суждения относительно того, как вести дело дальше, молодой прокурор все же вынужден был пока мириться с ролью простого индейца. "Мы не позволим, чтобы на успех нашего дела влияли самолюбие, разногласия или усталость, — сказал Стрикленд. — Это было бы непростительно". Когда он стал искать основания для более оптимистического настроения, то обнаружил, что в пользу обвинения говорит очень многое. Защита, например, ссылалась на "состояние психики" Каллена в те роковые августовские дни. Что ж, этим можно было воспользоваться, если посмотреть на все под другим углом. Например, как в таком случае можно объяснить то обстоятельство, что, перед тем как встретиться с Маккрори 20 августа, Каллен Дэвис остановился у стоявшего по другую сторону улицы фургона ФБР, тщательно осмотрел его, а затем сказал Маккрори: "Паранойя какая-то"? По мнению Стрикленда, это было классическим примером поведения человека, отдающего отчет в своих действиях.

Надо учитывать и личные качества судьи. Пит Мур вел корабль правосудия более уверенной и твердой рукой, чем Джордж Доулен. Мур не позволял Хейнсу залезать в дебри своих теорий о заговоре. Хейнс, конечно, попытается притащить в суд целую толпу призраков, однако прежде чем сделать это, он должен будет доказать, что те имеют непосредственное отношение к процессу. Однако главным козырем обвинения были сами пленки. В Амарилло у обвинения было мало вещественных доказательств, в Хьюстоне же — совсем другое дело. Видео- и звукозаписи были его острейшим и эффективнейшим оружием, и оно чувствовало, что настал час им воспользоваться.

В понедельник утром Джо Грей уже был готов начать представление. Грей был агентом отделения ФБР в Далласе и ведал техническими средствами наблюдения. От качества его последней работы во многом зависел успех или провал возбужденного против Каллена Дэвиса дела. Звукозапись разговора, состоявшегося 20 августа, была сделана магнитофоном, прикрепленным клейкой лентой к телу Маккрори. Видеозапись этой встречи была произведена самим Греем, укрывшимся в автофургоне напротив кафе "Кокоуз". После слушаний по поводу освобождения Каллена под залог Грей отправился в центральную лабораторию ФБР в Вашингтоне и смонтировал целый черно-белый звуковой фильм. На получение "Оскара" он, конечно, претендовать не мог, но тем не менее это был убийственный для Каллена Дэвиса киноматериал. Пока обвинение готовилось вызвать в зал суда Дэвида Маккрори, Грей занимался установкой довольно сложной аппаратуры для показа своего фильма. Он установил две дюжины наушников, с тем чтобы все присяжные, судья, стенографистки и представители сторон могли лучше слышать звуковое сопровождение. Кроме того, в зале суда были установлены громкоговорители для публики и четыре телевизора.

Всего в распоряжении суда было пять пленок: одна с записью беседы в пятницу 18 августа, три с записью телефонных разговоров в субботу и одна озвученная видеозапись последней, и самой важной, встречи в воскресенье. Самой плохой по качеству была запись разговора 18 августа. Порой просто невозможно было разобрать слов. Каллен говорил тихо, и голос Маккрори, который был ближе к микрофону, иногда заглушал его слова.

Мур еще раньше разрешил предъявить пленки суду в качестве вещественного доказательства. Теперь же он вынес решение, которое было, пожалуй, самым важным на всем этом процессе. Он разрешил присяжным, прослушивая плохую запись беседы 18 августа, следить за ее ходом по заранее напечатанному тексту. Это чрезвычайно спорное решение могло иметь негативные последствия, поэтому Мур разрешил защите представить собственную версию записанной на пленку беседы. Защита делать это отказалась на том основании, что, по ее мнению, использование печатного текста разговора представляло собой серьезнейшую ошибку, дававшую основание для отмены приговора, и защита не собиралась прикрывать ее своим участием. Хейнс заявил, что насчитал 77 несоответствий между текстом, представленным обвинением, и текстом, рассматривавшимся в Форт-Уэрте во время слушаний об освобождении под залог. Эти изменения, однако, были несущественны. В некоторых случаях в длинных предложениях было добавлено какое-то слово для связи, а там, где из-за плохой записи голоса наслаивались друг на друга, было вставлено слово "продолжение".

Судья отдавал себе отчет в том, что его решение почти наверняка послужит основанием для обжалования в уголовном апелляционном суде штата Техас. Федеральные суды уже несколько раз разрешали пользоваться напечатанными текстами в аналогичных случаях, но в суде штата это допускалось впервые. В своем недавнем постановлении уголовный апелляционный суд указал, что использование печатных текстов может рассматриваться как ошибка, дающая основание для отмены приговора. Мур, однако, тщательно изучил это постановление и пришел к выводу, что его решение все же содержало одно существенное отличие. "В том случае, — сказал он, — о котором говорилось в постановлении уголовного апелляционного суда, присяжным разрешили взять тексты с собой в комнату для совещаний. При этом им не сказали, как ими пользоваться". В данном же случае присяжным будет разрешено, прослушивая магнитофонную запись разговора, следить за его ходом по тексту — и не более. Брать их с собой в комнату для совещаний они не будут. Кроме того, добавил Мур, "я предупрежу присяжных, что это лишь версия обвинения и что именно в этом свете ее и нужно воспринимать". Если присяжные обнаружат какие-либо расхождения между тем, что услышат, и тем, что прочтут, правильным они должны будут считать то, что услышат. Мур также постановил, что тексты будут использованы при прослушивании лишь разговора, состоявшегося 18 августа. Обвинение не возражало: остальные четыре записи были достаточно высокого качества.

Одетый в темно-синюю тройку, Дэвид Маккрори вошел в зал суда в сопровождении семи полицейских. В течение всего периода, пока Маккрори давал показания, по распоряжению судьи Мура соблюдались строжайшие меры безопасности. Еще в самом начале он запретил вносить на седьмой этаж здания суда, где проходил процесс, любую фотоаппаратуру или звукозаписывающие устройства. Теперь же он запретил находившимся в зале художникам делать какие-либо наброски портрета Маккрори. Пересказывая в основном то, что он уже говорил во время слушания об освобождении под залог, Маккрори лишь изредка поглядывал на присяжных, явно избегая смотреть в сторону Каллена Дэвиса.

Хейнс знал, что одних записей будет недостаточно и что обвинению придется подкрепить их рассказом Маккрори. Какими бы серьезными уликами ни были пленки, Хейнс решил сделать все, чтобы представить свидетеля обвинения в самом неприглядном свете. Поэтому он неоднократно вскакивал и протестовал, когда производивший допрос Толли Уилсон задавал свидетелю вопрос, который не нравился адвокату. Он чуть ли не 60 раз заявлял протест в связи с тем, что Уилсон задавал вопросы, не соблюдая последовательности событий, и Мур удовлетворял большинство его протестов. Пререкания приняли такой характер, что присяжные вскоре начали хихикать.

Всем, однако, было уже не до смеха, когда Маккрори стал рассказывать, как Каллен попросил его организовать убийство 15 человек и строил различные планы осуществления этого замысла. После убийства Бев Басе и Буббы Гаврела, сказал Маккрори, Каллен хотел, чтобы убийца разбросал на том месте героин или кокаин, смешанный с суррогатом сахара. Тем самым он хотел дать понять, что убийства совершены из-за наркотиков. Был и другой план убийства Гаврела, сказал свидетель, в соответствии с которым убийца должен был "подождать, пока тот не объявится в магазине своего отца, а потом вбежать туда и прикончить всех на месте". Ответственность за убийство судьи Эйдсона предполагалось возложить на "коричневые береты".

Маккрори не помнил всех дат, но сказал, что его "деловые отношения" с Калленом начались, когда тот дал ему 5000 долларов на слежку за некоторыми лицами, которые позже были включены в "список смертников". Позже Каллен дал Маккрори 50000 долларов и попросил его отправиться в Лас-Вегас, чтобы обменять их там на другие купюры. "Он велел мне придумать какую-нибудь историю, например сказать всем, что я выиграл там двадцать или тридцать тысяч долларов, поскольку, как он сказал, когда "все это закончится, у тебя будет очень много денег и все будут интересоваться, откуда они у тебя"". Когда Дэвис хотел договориться о встрече, он звонил в компанию "Джет эйр" и просил передать, что звонил Дан Эдварде. Кодовое имя Маккрори было Фрэнк Джонсон. Маккрори сказал, что сначала он согласился продолжать игру, надеясь хитростью вынудить Дэвиса отказаться от своего замысла, но в конце концов решил связаться со своим другом Пэтом Бэрлсоном, который в свою очередь свел его с агентом ФБР Роном Дженнингсом. Дэвис попросил также достать ему пистолет с глушителем, поэтому 18 августа Маккрори снял со своего счета в банке 9500 долларов, купил автоматический пистолет "ругер" 22-го калибра и стал готовиться к своей будущей роли свидетеля обвинения.