Самые знаменитые ученые России - Геннадий Прашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Умер Стеклов 30 мая 1926 года в Гаспре.
Владимир Михайлович Бехтерев
Психиатр, невропатолог.
Родился 1 февраля 1857 года в деревне Сорали Вятской губернии в семье мелкого чиновника. В девять лет поступил в Вятскую гимназию. Читал все, что попадало под руки. В списке книг, в те годы прочитанных Бехтеревым, рядом с «Историей» Дрэпера можно увидеть книжку «Дикий человек, смеющийся учености и нравам нынешнего столетия», а рядом с «Опытами» Спенсера – «Портфель раскрытый, выдержки из сшитых тетрадей, автора, не желающего объявить свое имя». Возможно, из любви к чтению случайно увидел в газете сообщение о том, что Медико-хирургическая академия в Петербурге начинает прием учащихся, закончивших всего семь классов. Разумеется, при условии успешной сдачи экзаменов.
Экзамены Бехтерев сдал.
Сорвал все силы, но сдал, и в шестнадцать с половиной лет стал студентом Медико-хирургической академии.
Учился жадно, вбирал в себя все, что мог, но летом, после третьего курса, повинуясь движению души, добровольцем уехал на войну в Болгарию.
Война поразила Бехтерева ничем не прикрытым ужасом.
Под Плевной в походный госпиталь, где работал Бехтерев, с поля боя поступило сразу чуть ли не две тысячи раненых.
«…Они лежали не перевязанными, – вспоминал Бехтерев, – бок о бок друг с другом, а нередко с умирающими или уже с умершими. Теснота была такая, что трудно было проходить между ранеными, не рискуя наступить кому-нибудь на поврежденную руку или ногу. Но все те, которые помещались в палатках, при таких условиях были положительно счастливцами по сравнению с теми, кто за неимением места оставался прямо на размытой грязной земле под открытым небом, сыпавшим мелким дождем… и притом часто даже без верхней одежды, которую раненые покидали ради своего облегчения еще на поле сражения. Все эти несчастные, дрожа от холода и сырости, мучимые страшными болями от ран, ползком добирались до палаток, громоздились друг на друга и моля врачей о жалости. Но что можно было сделать, когда не было возможности даже взять откуда-нибудь соломы, на которую можно было бы укладывать постоянно подвозимых раненых? Общий стон и вся картина были вообще так ужасны, что ум человеческий и вообразить этого не может…»
Опыт войны помог взрослению Бехтерева.
Теперь он точно знал, чему посвятит жизнь.
Без всяких колебаний доктор И. П. Мержеевский, по окончании Бехтеревым академии, оставил своего талантливого ученика для подготовки к профессорскому званию при кафедре нервных и душевных болезней.
В 1881 году Бехтерев защитил докторскую диссертацию.
В 1884 году получил полуторагодичную заграничную командировку.
В психиатрической клинике профессора Флексига, расположенной в Лейпциге, Бехтерев опять увидел страдания и боль, на этот раз производимые ранами не физическими, а душевными. Огромное значение имела для Бехтерева и встреча со знаменитым доктором Шарко.
Вернувшись в Россию, Бехтерев, благодаря рекомендациям докторов Мержеевского и Балинского, получил кафедру психиатрии в Казанском университете.
В двадцать шесть лет он был избран ординарным профессором.
Одновременно Бехтерева назначили консультантом казанской Окружной психиатрической больницы Всех скорбящих – с правом водить туда студентов для занятий.
Обладая завидной жизненной энергией и умением привлекать к себе самых разных людей, Бехтерев создал в Казани Общество невропатологов и психиатров; под его редакцией начал выходить журнал «Неврологический вестник». Здесь же, в Казани, он выполнил исследования, результаты которых составили капитальные монографии – «Проводящие пути спинного и головного мозга» и «Основы учения о функциях мозга».
«…Всевластное и всеведущее участие мозга во всей жизни живого организма, – писал один из биографов Бехтерева, – впервые предстало исследователям в исчерпывающей и впечатляющей полноте. Это было документальным, надежным и основательным фундаментом тех идей, что под названием „нервизма“ отстаивались в те годы думающими исследователями и врачами во всем мире. Это была, кроме того, стартовая площадка всего, чего достигли в изучении мозга и нервной системы последующие поколения их коллег. Бехтерев и употребил впервые это слово – „неврология“, чтобы обозначить им весь круг наук о нервной системе».
Казанский период жизни Бехтерева оказался весьма плодотворным.
Необыкновенно живой, энергичный характер Бехтерева постоянно вызывал к жизни множество самых разных историй, о которых в Казанском университете помнили долгие годы.
Попечителем Казанского учебного округа был в то время человек хмурый, придирчивый, очень нелюбимый и студентами и профессурой; он ходил, сильно приволакивая левую ногу и плохо владел левой рукой, так же, как и мышцами левой стороны лица. Точно такой паралич вызвал молодой профессор Бехтерев у подопытной обезьяны, исследуя проводящие пути двигательной области мозга. Рассказывали, что один из преподавателей выскочил из лаборатории в университетский коридор, всем встречным громко сообщая, чтобы они поскорее спешили в лабораторию. «Бехтерев, – кричал он, – попечителя сделал!»
В 1893 году Бехтерев был приглашен в Петербург, где занял кафедру нервных и душевных болезней в Военно-медицинской академии. А с 1897 года начал читать лекции еще и в Женском медицинском институте.
О поразительном умении Бехтерева ладить с самыми разными людьми ходили настоящие легенды. В 1905 году, во время революционных событий, он фактически возглавил Военно-медицинскую академию, за что позже Совет вынес ему особую признательность – «…за то, что в самое тяжелое время принял на себя управление, и своим тактом и энергией оградил академию от могущих быть весьма тяжелых последствий как для учащихся, так и для самой академии».
Действительно, пользуясь своим огромным авторитетом и известностью, Бехтерев то добивался снятия казачьих разъездов на прилегающих к академии улицах, то останавливал толпы студентов, требующих непонятно чего, то наоборот наотрез отказывался читать лекции студентам, не поддержавшим своих бунтующих коллег.
Из-под руки Бехтерева выходили порой удивительные документы.
Однажды он подписал следующее постановление Совета профессоров Женского медицинского института:
«Совет не может и не имеет нравственного права препятствовать митингам в стенах института. Митинги являются назревшею потребностью населения. Подавление митингов вооруженною силою Совет считает преступным. Вместе с тем Совет высказывает свое твердое убеждение, что единственным средством умиротворения страны и тем самым высшей школы является немедленное признание основных прав гражданина при условии неприкосновенности личности и жилища и созыва законодательного собрания народных представителей, избранных на основе всеобщего избирательного права».
В клинике академии, имеющей хорошо оборудованные психологическую, анатомическую, физиологическую и химическую лаборатории, Бехтерев провел большинство своих экспериментов.
В годы, когда Бехтерев начинал исследования психики человека, мозг считался случайным обиталищем некоего особого психического начала – души. В этом смысле для большинства психиатров зависимость психики от мозга считалась весьма сомнительной, а часто и вообще неприемлемой. Исследователи, которые пытались исследовать явления мозговой патологии, исчислялись едва ли не единицами.
Бехтерев первый подошел к психозам как к специфическим проявлениям заболеваний мозга.
Определение роли мозговых изменений в происхождении и формировании душевных заболеваний – задача, конечно, более трудная, чем установление просто их зависимости от поражения тех или иных нервных центров. Трудность здесь заключается в том, что невозможно непосредственно наблюдать и изучать психические переживания другого человека, особенно если он сам не может или не хочет ими поделиться. О скрытых переживаниях приходится судить или по аналогии с собственными такими же переживаниями или по определенным двигательным реакциям человека, в которых, конечно, внутренний мир далеко не всегда может отражаться.
Бехтерев первый обратил внимание на отклонения в рефлекторной деятельности больного.
В «Объективной психологии», изданной в 1907 году (в том же году, кстати, переведенной на немецкий и французский языки), Бехтерев прямо требовал «…совершенно оставить метод самонаблюдения и исследовать лишь объективные проявления невро-психики, как единственно доступные нашему наблюдению явления». Саму «невро-психику» Бехтерев считал чисто рефлекторной, ссылаясь при этом на Сеченова, рассматривавшего невро-психические процессы еще в своем общепризнанном сочинении «Рефлексы головного мозга».
Казалось бы, Бехтерев непременно должен был установить тесные научные контакты с Павловым, с которым шел в своих исследованиях в одном направлении, но отношения между ними не сложились. Трагическим явлением назвал многолетний раздор между этими двумя великими учеными биограф Бехтерева И. М. Губерман.