Три желания для художника - Анастасия Левковская

– Ты что!.. – взвилась было я, но властная ладонь удержала меня на месте.

Я так опешила, что даже не додумалась стукнуть нахала.

– Спокойно, Шая, мне нужно, чтобы шею ничего не скрывало, – отстраненно проговорил Леонард. – Так как рисунок начнется почти у линии роста волос. И еще… Предупреждаю сразу, чтобы ты не пугалась, – мне нужно проверить текстуру.

Что? Какую текстуру? И почему он об этом предупреждает?..

А в следующий момент все связные мысли покинули мою голову. Потому что Лео мягко и почти невесомо провел ладонью вдоль позвоночника, лаская ставшую моментально чувствительной кожу подушечками пальцев. Когда он дошел до поясницы, я не смогла сдержаться – моментально выгнулась, мысленно кляня собственную чувствительность. Ну хоть не застонала в голос, хотя очень хотелось…

Но когда мой художник вдруг приспустил трусики, я чуть было не взвилась и не надавала ему по лицу. Меня остановил лишь его голос. Тихий и отстраненный:

– Я же просил. У меня часть рисунка так не поместится.

Возбуждение, которое уже бушевало в крови, моментально улеглось.

А, ну да… Я же в данный момент холст, а не женщина. Расслабься, Шая, нет в действиях Леонарда никакого неприличного подтекста.

– Вроде бы все хорошо, – и опять этот голос погруженного в себя творца. – Текстура приятная, ровная, шероховатостей нет. Краски должны лечь хорошо. Но еще проверю…

Что я там говорила? Возбуждение улеглось? Наи-и-ивна-а-ая!

Узкие ладони легли на мои лопатки и медленно, словно дразня, пошли вниз. Казалось, художник поставил себе целью отметить касанием каждый миллиметр моей кожи. И мне пришлось прикусить костяшку большого пальца, потому что стоны удавалось сдерживать с большим трудом.

Лео, гаденыш, что ты вытворяешь?! Я же… я же… обычная женщина из плоти и крови! Разве могу остаться равнодушной к подобному?

Но даже больше собственного состояния меня беспокоило, заметил ли погруженный во вдохновение Леонард, что со мной происходит? Я искренне и от всей души хотела, чтобы ответ был отрицательным.

– Хорошо, просто замечательно… – пробормотал вдруг он. – Все должно получиться…

А в следующий момент я ощутила, как сильнее прогнулся матрас, после чего Лео сел, стиснув мои ноги своими бедрами, и сказал:

– Пожалуй, лучше вот так…

Мягкая кисточка прошлась от шеи, вдоль левой стороны спины, спустилась к пояснице и мазнула над впадиной меж ягодицами. Пока явно без краски – творец оценивал фронт работ. А то, что у меня вся кожа мелкими пупырышками покрылась, это же сущая ерунда, не так ли?

– Начнем, – вдруг решительно заявил он, и я краем глаза заметила, что он потянулся за одним из флаконов.

Я в нетерпении ожидала первого мазка, надеясь, что прохладная склизкая краска постепенно сведет на нет мою взбудораженность. Но когда это случилось, с обреченностью осознала – не будет мне покоя.

Божественная энергия щедро лилась через пальцы Лео, наполняя собой каждое движение кисти. И ощущения менялись так сильно, что я дышала через раз. Казалось, словно это не инструмент художника лениво скользит по моей коже, а язык Леонарда выписывает узоры, оставляя влажный след.

Поворот. Линия. Скругление. Росчерк. Мягкое поглаживание пальцев там, где краска легла как-то не так.

Все, на что меня хватало, это не стонать. Я искусала губы до крови. Я прокляла свое неумное любопытство и Лео с его извращенным вдохновением. Я молилась Творцу, чтобы не опуститься до просьбы, которая все испортит. Я хотела Леонарда так, как не хотела ни одного мужчину в своей жизни. И в этот момент ненавидела за то, что никак не смогу его получить.

Движения кисти становились все резче и вдохновеннее. А я… почти растаяла. Превратилась в жидкую огненную лаву, из которой, по преданию, появились первые ифриты. Сквозь прикушенную губу прорывались стоны, подушка промокла от слез, а все тело горело от страсти, без всякой надежды на утоление.

Но оказалось, это не предел. Когда Лео отложил кисть и, макнув в краску пальцы, принялся вносить в будущий шедевр одному ему известные детали, я познала рай и ад одновременно. Мне хотелось, чтобы это закончилось. Но я бы умерла на месте, если бы так случилось.

Ласкающее скольжение по коже. Горячее дыхание, когда художник нагибался почти к моей спине. Мягкое поглаживание поясницы. Точечные касания ягодиц.

Напряжение, подстегиваемое его действиями, росло и даже и не думало останавливаться. Кажется, я все же начала стонать вслух, но реальность и нереальность так плотно слились в одну картину, что не могу сказать точно.

– И последний штрих… – услышала я тихий голос Лео.

А потом его пальцы пробежались от шеи к ягодицам, наполняя рисунок божественной энергией. И я… выгнулась и закричала, растерзанная странным, непонятным, но определенно самым сильным удовольствием в своей жизни. И распласталась на простыне, совершенно обессиленная сокрушительным оргазмом.

Наверное, осторожное касание губ между лопатками мне почудилось.

– Эй, ты жива? – спросил Леонард, усаживаясь на пол рядом с кроватью.

Я повернула голову и непонимающе на него посмотрела.

– Творец всемогущий, Шая, прости… – Он взял чистую салфетку и осторожно вытер мое заплаканное лицо. – Я не думал, что наполнение божественной энергией будет настолько болезненным. Надо было меня остановить.

Меня даже не хватило на то, чтобы удивиться.

Он решил, что мне было… больно? О да-а-а… Если бы девушкам во время секса всегда было так «больно», мы бы точно из постели не вылезали!

– Отдыхай, Шая, – сказал вдруг Лео. – Нужно еще полчаса, чтобы рисунок досох и закрепился. Я пока пойду помоюсь, опять весь в краске…

И, словно ничего не было, поднялся на ноги и спокойно ушел.

Нет, какой поцелуй, вы что? Быть такого не могло. И еще… кажется, нужный мне ответ я получила. Как женщина я этого мужчину не интересую совсем, иначе он не был бы так спокоен… И от осознания этого было так горько… Но все слезы из меня выжала страсть, на горечь ничего не осталось. Так что я лишь скорбно поджала губы и прикрыла глаза.

Сон сморил меня внезапно. Я осознала это, когда меня легонько потормошили за плечо.

– Эй, а посмотреть, что получилось, не хочешь? – весело спросил художник, когда я с трудом, но сфокусировала на нем взор.

– Угу. – Я зевнула и потянулась… и только после этого осознала, что вообще-то не совсем одета. – Выйди! – пискнула, торопливо вжавшись в простыню всем телом.

– Стеснительная какая, – хмыкнул он. – И что я там не видел?

– В глаз захотел? – мрачно спросила я.