Рекреация - Игорь Борисенко

– Ммм… Ты пожалеешь, когда я тебя уколю щетиной! – неохотно пригрозил Оскар. Вместо ответа Анна закрыла глаза и запрокинула лицо, чуть растянув в легкой улыбке свои бледные тонкие губы. Хмыкнув, Оскар наклонился и осторожно коснулся их своими, обветренными и сухими. Он собирался лишь символически изобразить поцелуй, но Анна вдруг дернула его к себе и обхватила за шею рукой. Ее губы, пахнувшие апельсиновой зубной пастой (вот зачем она так старательно чистила зубы днем!!), были мягкими и горячими. Да, что уж тут скрывать – возбуждающими. Бесконечно долго эти искусительные чертовки елозили по губам Оскара, пока он, наконец, не нашел в себе силы оторваться от них и зашептать:

– Пощады! Пощады!

Анна откинулась на спинку своего кресла с улыбкой победительницы:

– Тебе понравилось?

– Если бы мы не были привязаны к сидениям, то я отшлепал бы тебя, маленькая негодница!! Ты мне прокусила губу в трех местах!

– Ха-ха-ха!! А чего это ты покраснел?

– Да так, жарко стало. Давай лучше подремлем, пока это еще возможно.

Анна тут же обняла его за талию – насколько смогла просунуть руку под спину – и положила голову на грудь.

– Хорошо устроилась, – проворчал Оскар, пригладив ее волосы. – А я, между прочим, не мылся три дня. Или тридцать? Не помню, черт возьми. Тебя запах не беспокоит?

– Нет! – проворковала она мягко.

Ах, милашка! Оскара захватила волна нежности, которая едва не выдавила наружу слезу. Когда он положил ладонь на ее мягкий бок, Анна чуть вздрогнула. Ему самому впору было дрожать и биться в мучениях: как, как он должен строить свои отношения с этим ребенком на границе взросления? Только этой проблемы ему сегодня и не хватало!

Поспать толком им не дали – ведь, в конце концов, они совсем не собирались лететь в Швейцарию.

– Хватит играть, – громко сказал картежникам Акула. Барон, сидевший за спиной Бешеного, прилепил к замку его ремня кусочек своей жвачки, снял с руки часы и буркнул:

– Готов!

Бешеный согнулся, пряча голову в собственных объятьях, и Барон нажал кнопку. Раздался небольшой, но очень громкий в небольшом помещении взрыв, опасно разметавший вокруг части замка. Одновременно гораздо более мощная вспышка озарила темный тамбур около кабины пилотов. В руке Бешеного, который оказался свободным, появилась сигарета. Он быстро оторвал от нее фильтр и засунул его в рот. Остальная часть сигареты густо задымила, исторгая густые зелено-желтые клубы в сторону пилотской.

– Не дышать!! – крикнул Бешеный. Со свистом втягивая воздух сквозь крошечный фильтр, он выставил перед собой сумку и пнул болтавшуюся дверь с развороченным замком. Однако вместо того чтобы распахнуться, она приоткрылась ровно настолько, чтобы выпустить наружу ствол автомата. Сумка была сражена наповал, а дымящаяся сигарета исчезла внутри пилотской кабины. В салоне остался только густой дым, плавающий внизу, на уровне колена. Какую-то часть отравы они все-таки вдохнули. В голове Оскара сразу помутнело, звуки стали доходить будто бы из далекого далека… Ему ничего не оставалось, только последним проблеском разума гадать: получилось или нет? Он, привязанный к креслу и теряющий сознание из-за ядовитого дыма, ничего не может сделать в связи с этим. Какое странное состояние – не то хочется спать, не то голову заносит лихорадочным болезненным туманом… Самолет резко встряхнуло и ощутимо накренило на левый борт. Заревела сирена, зашипел выходящий воздух – страшно, словно тысяча ядовитых змей. Потом снова толчок, и самолет кренится совсем в другую сторону. В голове проясняется. Черт возьми, шипение воздуха было ничем иным, как работавшим на полную мощность кондиционером. Однако звуки доходили до разума сквозь заложенные ватой уши… Оскар услышал слабый вскрик:

– Освобождайтесь!!

Сам он не был в силах даже открыть глаз, так подействовала на него отрава. Анна вообще лежала у него на груди без движения, но кто-то определенно оказался более крепким, чем они. Оскар услышал, уже гораздо явственнее, щелканье открывающихся замков, а когда клацнул его собственный – смог, наконец, открыть глаза и увидел улыбающегося Рихарда.

– Отстегните ремни! – промурлыкал тот. – Наша авиакомпания сообщает, что самолет захвачен террористами!

Через пять минут все были свободны и сидели в креслах, держась за трещащие головы. Впрочем, Рихард при этом умудрялся еще и улыбаться. Акула быстро раздал таблетки, чтобы остальные, менее стойкие, тоже смогли улыбнуться без боли.

– Эй!! – орал Бешеный диспетчерам на земле так громко, что в салоне было слышно каждое слово. – Что за дерьмо у вас тут происходит? Пилоты перестреляли друг друга!! Я?! Пассажир. Один из ваших остолопов прожил достаточно, чтобы успеть впустить меня. Умею немного. Но я летал на старых маленьких развалюхах и никогда не видел столько приборов. Пробую повернуть обратно.

Оскар в жизни не слышал более глупой и откровенной лжи и не верил своим ушам: неужели кто-то принял бред Бешеного всерьез и слушает его до сих пор? Мимо с пыхтением прошел Барон, тащивший бесчувственного пилота. Как только проход освободился, Оскар пробежал к пилотской, где уже стоял Акула. Сквозь маленькие лобовые стекла виднелась только серая муть облачности, из которой иногда появлялись блестящие горные вершины. На дисплее локатора те же вершины пририсовывались к остальным частям гор и другим деталям пейзажа, который от человеческого глаза скрывали тучи. Бешеный, с наушниками на голове, деловито оглядывал невообразимое количество приборов, окружавших кресла.

– Что?! – возмущенно заорал он, не щадя ничьи уши. – На юг? Смотрите, люди добрые, у меня на компасе ясно нарисовано: норд-ост, сорок один градус! Ваш маячок у меня почти на носу! Ну и лезь тогда сам в свой любимый самолет!! Да пошел ты!

Оскар усмехнулся, увидев на компасе строгий зюйд, а пятнышко маяка – на самом краю экрана локатора. Бешеный тем временем бросил штурвал и сорвал с головы наушники:

– Все, труба! Они перевели управление на дистанционное. Я и так долго вешал лапшу на уши какому-то конченому лопуху. Наверное, подошел кто-то поумнее.

Самолет резко повело влево, так, что пассажирам пришлось хвататься за кресла, чтобы не упасть.

– Ты штурвал не бросай, мальчик, – ласково и тихо сказал Акула. – Или захотелось назад, в гостеприимную Австрию? Барон, подай-ка мою старую бритву.

– Сейчас не время бриться, дружище! – воскликнул Рихард, но лишь для того, чтобы пошутить. Оскар передал старику черную пластиковую коробочку, из которой торчал витой шнур с вилкой на конце. Акула достал бритву из чехла и ловко отсоединил ножи вместе с двигателем. Под ними обнаружилось крохотное табло и еще более мелкие кнопочки рядом с ним. На приборной панели нашлась розетка на 127 вольт, куда Акула не замедлил воткнуть вилку.

– На какой частоте ты с ними болтал? – спросил он Бешеного строго.

– Четыреста двадцать мегагерц.

Акула потыкал в кнопки длинным заточенным ногтем на мизинце. Наушники, мирно лежавшие на коленях Бешеного, вдруг дико и оглушительно захрипели, заставив всех, кто их услыхал, подпрыгнуть. Один Акула понимающе улыбнулся, оставшись совершенно спокойным.

– Никакого результата? Я так и думал. – Он быстро нажал кнопки еще раз. Бритва начала противно пищать через неравные промежутки времени – это работал сканер. Когда он находил передачу, опять вступал в дело генератор шума, забивающий помехами найденную частоту. Акуле потребовалось еще пять попыток, прежде чем самолет вдруг качнулся и снова потерял управление. Бешеный с глумливым хохотом обозвал австрийцев воздушными импотентами и, покрепче ухватив штурвал, снова развернул «Дорнье» на юг.

– Если они не дружны с руководством ВВС, то, я думаю, беспокоиться нам не о чем, – заявил он, когда лег на курс. – Господа и дамы, под нами сорок седьмая параллель, правый берег реки Инн. Впереди около пятисот километров, или часа лета до нашей конечной цели, острова Корсика. Если кто-то верит в Бога, может ему помолиться, так как кроме него нам надеяться больше не на кого.

Неизвестно, молился ли кто-нибудь из них, но австрийских истребителей не появилось ни через десять минут, ни через полчаса, когда они уже углубились на итальянскую территорию. Многие не стали дожидаться расправы с дрожью в сердце и уснули мертвым сном измученных разными переживаниями людей. Они не видели, как тучи отхлынули, обнажая под собой темные массивы гор, которые мрачно вздымались над зеленой, умытой дождем Падуанской низменностью. Она оставалась в стороне от линии их полета. Горы внизу постепенно разглаживались и расползались по сторонам неряшливой серой долиной, кое-где украшенной останками железных дорог. Потом появилась кучка крупинок на ниточке дороги – Больцането. За ним, похожая на улегшуюся в лужу свинью, купалась в грязи загнивающая Генуя. Неразличимая темнота городских переулков, унылые коробки заводов и фабрик, а рядом такая чужая и кажущаяся нереальной буйная зелень, пожравшая элегантную некогда Ривьеру ди Поненте. Молы, как множество грязных щупальцев, распластались по заливу. Все это осталось позади, будто утонуло в бескрайнем голубом искрящемся море. Только редкие рыбацкие лодки пятнали его залитую розовыми лучами заходящего солнца поверхность. Не успели пропасть они, впереди выросла из-под воды скала, еще очень далекая и различимая лишь на локаторе. Мыс Капо-Бьянка, Корсика, на которой ждет их поражение или победа – кто знает? Оскар проснулся, когда мыс уже проступил сквозь туманное марево предвечернего морского горизонта. Анна, не смыкая глаз, просидела все это время на кресле второго пилота и не давала уснуть мужественно вцепившемуся в штурвал Бешеному, который нажил себе красные глаза и осоловелый взгляд. Оскар с радостью впился глазами в морской пейзаж. Как давно и недавно он переплывал его, двигаясь в обратную сторону! Или нет, больше ему теперешний момент напомнил еще более давнюю картину, когда он подлетал к Корсике с Востока на быстрокрылом сибирском МиГе. Тогда он тоже дремал и грезились ему обнаженные красотки на золотых пляжах, а теперь он со стоном оторвался от видения парня с развороченной выстрелом в упор головой. «Ты убил меня зря?» – укоризненно спрашивал тот, прерывая свой дрожащий крик.