Ограниченный тираж - Карен МакКвесчин

Хейли Уитзель. Даже когда ее охватила вспышка замешательства, Мэрион почувствовала, как волосы у нее на затылке встали дыбом. Правильно ли она его расслышала? Хейли? Она не могла придумать ни одной причины, по которой ее дочь могла бы находиться здесь. Она наблюдала, как Хейли, ее собственная Хейли, одетая в старинную одежду, с волосами, уложенными так же, как у Дороти, вышла из-за занавески и прошла мимо гроба. Она знала, что Хейли никогда бы добровольно не пошла на такое, поэтому могла только догадываться, что с ней связалась команда Уортингтона.

При виде дочери ее сердце замерло в груди. Они были в разлуке слишком долго, и она сильно скучала по ней. Это было все, что она могла сделать, чтобы остаться сидеть.

Преподобный отступил в сторону, чтобы позволить Хейли занять свое место на трибуне. Оглядев толпу, она заметила свою мать, и ее рот изогнулся в улыбке.

Хейли ухватилась за трибуну.

– Спасибо вам, преподобный Малоун. Я рада, что смогла быть здесь ради своих родственников, но мне очень жаль, что это произошло по такому случаю. Потерять моего маленького двоюродного брата в таком юном возрасте – это трагедия. Я вспоминаю свой визит, когда он был очаровательным малышом с тонкими каштановыми волосами и ручками с ямочками. Что я помню больше всего, так это то, что его любили. Признаюсь, я немного позавидовала. Сама я выросла в маленькой семье, где были только мы с матерью, но у Бада были родители, брат и две сестры. Больше всего я завидовала отцу моих двоюродных братьев. Дядя Джеральд был таким преданным отцом для своих детей. – Она обвела взглядом лица толпы, задержавшись на лице Джеральда. – Когда видите всю семью вместе, вы чувствуете любовь. Я никогда не знала своего отца. Единственное, что у меня есть от него, – это мои серые глаза.

Мэрион не осмеливалась взглянуть на Джеральда, но почувствовала, насколько крепче сжалась его рука. Итак, теперь он знал правду – она не солгала. Пути назад не было.

Хейли продолжила, сканируя толпу:

– Но у детей Барлоу была любовь и присутствие обоих родителей. И теперь, потеряв одного из своих детей, Бада, который был самым милым маленьким мальчиком во всем мире, они, по крайней мере, останутся друг у друга, чтобы помочь пережить это трудное время. – Она сделала паузу, а затем добавила: – Покойся с миром, приятель.

Хейли отошла в сторону, и преподобный вернулся на свое место.

– На этом наша поминальная служба завершается, – сказал он. – Пожалуйста, возьмите молитвенную карточку, когда будете уходить. Это прекрасный способ вспомнить Бада. – Когда скорбящие встали, он обратил свое внимание на первый ряд. – Однако семья должна остаться. Мы еще не закончили.

Глава пятидесятая

Слова Хейли ударили Джеральда, как кулак между лопаток, из-за чего ему стало трудно дышать. Он сжал руку Мэрион, с тревогой наблюдая за уходом Хейли из комнаты. Мэрион наверняка стояла за появлением Хейли, но почему она решила рассказать новости в Хейвене, было выше его понимания.

– Почему ты мне не сказала? – прошептал он Мэрион.

– Сказала тебе что?

Он думал о том, как ответить и при этом оставаться в образе.

– О серых глазах.

Мэрион пожала плечами.

– У нее цвет глаз ее отца.

– Я собрал все вместе. Я просто… почему я слышу об этом только сейчас?

– Я пыталась сказать тебе это не один раз, и ты обвинил меня во лжи. – Она забрала свою руку из его и выпрямилась на стуле.

Прошло более двадцати пяти лет, но он отчетливо помнил, когда она сообщила ему эту новость. В то время он расстался со своей женой, но был шанс, что они помирятся. К тому времени «Небольшой кусочек Рая» отменили, и его пьянство, которое никогда не было чем-то хорошим, достигло небывало высокого уровня. Или рекордно низкого, в зависимости от того, как вы на это смотрите. С каждым днем он все глубже погружался в отчаяние.

Казалось, что жизнь пытается утопить его, и как раз в тот момент, когда он подумал, что хуже уже быть не может, появилась Мэри и сказала ему, что беременна. Их роман длился тайно и недолго, и на тот момент они не были вместе уже несколько недель.

После того как они расстались, ходили разговоры, что она встречается с парнем из съемочной группы. Он никогда не рассказывал ей о своем почти несуществующем количестве сперматозоидов, поэтому решил, что ее объявление о беременности было попыткой с ее стороны манипулировать им, что привело его в ярость.

Их пути разошлись, и хотя он слышал, что у нее есть ребенок, но никогда особо не задумывался об этом. Если ребенок был его, почему она не подала на него в суд, не установила отцовство, чтобы получить алименты на ребенка? Это то, что сделало бы большинство женщин. И за все эти годы она ни разу не сообщила ему, что у него есть дочь? Это не имело смысла. Неожиданно увидеть взрослую женщину и узнать, что она его дочь. Он был готов провести тест ДНК, если потребуется, но на самом деле нисколько не сомневался. Хейли выглядела точно так же, как на фотографиях, которые он видел у своей собственной матери, когда ей было за двадцать. Красивая, с темными волосами, высокими скулами, изогнутыми бровями и пронзительными серыми глазами.

Глаза – вот что было решающим фактором. Идентичные его собственным.

У него есть дочь. Он был поражен этой новостью, ошеломлен тем, что жизнь все еще может удивлять его, даже в такой момент. Правда заключалась в том, что он никогда не представлял, что у него будет ребенок. Он всегда думал, что умрет, не оставив о себе никакого следа в этом мире, кроме работы в кино и на телевидении. Дерьмовые актерские роли, которые и близко не демонстрировали его талант. А теперь узнать, что у него есть дочь? Осознание этого ошеломляло.

Противоречивые эмоции бурлили внутри его, из-за чего было трудно понять, как реагировать. На мгновение он отбросил свой гнев на Мэри и упивался осознанием того, что он отец. Отец. Он сделал глубокий вдох, желая, чтобы его бешено колотящееся сердце замедлилось. Когда он выберется из Хейвена, то хотел бы связаться с Хейли, возможно, построить отношения. С двумя миллионами долларов у него было бы достаточно денег, чтобы выплачивать Мэри пожизненные алименты на ребенка. Это во многом помогло бы ему искупить свою вину.

Но сначала