Опекун - Джон Соул

— Это означает, как я предполагаю, что Вы немедленно отправились туда.

— Я не мог, — ответил Моргенштерн. — Этот сукин сын даже не сказал мне, где все случилось.

— И, как Вы думаете, что же происходит? — спросил Сэм, чувствуя, что основной рассказ впереди. Рассказ, который вызовет непрерывные телефонные звонки в студию, заставит настроить каждый радиоприемник в городе на волну его радиостанции, как только новость начнет распространяться. — Почему Мартин ведет дело в такой тайне?

— Вы видели фотографии мужчины, который был убит там, наверху? — многозначительно спросил Моргенштерн. Гилман покачал головой, и редактор полез во внутренний карман своей куртки на теплой подстежке, надетой по случаю холодного не по сезону дня, и вытащил оттуда три фотографии. — Как Вы думаете, кто мог сделать это? — поинтересовался он, передавая фотографии Сэму Гилману.

Гилман почувствовал приступ тошноты, взглянув на снимки, и быстро вернул их Моргенштерну.

— Я не могу даже думать об этом.

— Лаборатория в Бойсе этого не знает, — заметил Моргенштерн. — Я звонил им вчера во второй половине дня, и парень по имени Хэнк Генри был очень любезен со мной. Итак, я позвонил ему, представившись... — Он замолчал, успев остановиться на полуслове, прежде чем выпалил правду, что выдал себя за окружного шерифа. — Скажем, я раздобыл кое-какую информацию. — Редактор выдержал паузу, нагнетая драматизм момента. — Они не знают, кто убил его, Сэм. Они говорят, что здесь действовал не человек, но и не какое-либо животное, которое они могут опознать.

Сэм Гилман почувствовал, как от возбуждения его охватывает дрожь.

— Вы готовы выйти в эфир с этим? — спросил он.

— А для чего, по-Вашему, я здесь? — откликнулся Моргенштерн.

Сэм Гилман втиснул дополнительный стул в крошечную студию, вручил Милту Моргенштерну пару наушников, проверил работу микрофона, которым воспользуется его гость, и с довольным видом прервал звучавшую в эфире кассету в самой середине гнусавого причитания «Воспоминаний» в исполнении Барбары Стрейзанд.

— Кажется, у нас в Сугарлоафе возникла серьезная проблема, — объявил он, старательно придавая своему голосу наивысшую значимость. — Только что в студии появился Милт Моргенштерн, и я готов предоставить ему слово. — Он кивнул редактору, который наклонился ближе к микрофону.

— Билл Сайкес, управляющий ранчо Эль-Монте, человек, которого я всегда считал своим другом, прошлой ночью был убит. По-видимому, он оказался очередной жертвой кого бы то ни было, кто убил отдыхающего в лагере у Волчьего ручья в понедельник ночью.

— Вы сказали «кого бы то ни было», Милт, — вкрадчивым голосом перебил Сэм Гилман. — Это означает, что есть какие-то сомнения насчет того, кто может действовать там, наверху?

Редактор поджал губы и слегка улыбнулся: бомба готова была взорваться.

— Я бы сказал, они определенно есть, Сэм, — ответил он. — Единственное, что могу Вам сообщить: здесь действовал не человек и не какое-то известное всем нам животное. Фактически, ссылаясь на сведения, полученные из компетентных источников в Бойсе, тот, кто там орудовал, не является представителем животного мира, который может быть точно установлен. Все, что в состоянии сказать эксперты, — это неизвестное существо. Не медведь, не пума, не кто-либо еще из тех, кто, как мы привыкли думать, водится у нас в горах. Но оно огромное, очень сильное и очень злое.

К удовлетворению обоих мужчин, название «Сасквач» прозвучало в первом же телефонном звонке. Через несколько минут все три линии, ведущие в студию, накалились. Сообщая минимум подробностей и придавая особое значение отказу Рика Мартина от разговора с Моргенштерном, Сэм Гилман и Милт Моргенштерн быстро раздули маленькую искорку тайны, полученную из криминалистической лаборатории в Бойсе, в полноценную панику.

У Марианны Карпентер от изнеможения начало ломить тело. В опухших от бессонной ночи глазах она ощущала резь, руки и ноги будто онемели. Едва не падая от усталости, она, тем не менее, отказывалась сдаваться.

«До тех пор, пока не вернется домой Джо», — шептала она про себя и принималась варить очередную порцию кофе, которого они с Джилли Мартин немало приготовили в эту ночь.

Это стало почти заклинанием, которое она бесконечно повторяла про себя.

«Я не лягу спать до тех пор, пока не придет домой Джо».

Часа в три ночи, все еще в состоянии сильнейшего нервного потрясения, вызванного смертью Билла Сайкеса, Марианна твердо решила, что завтра — а может быть, и сегодня вечером, если поисковая партия обнаружит Джо, — она соберет детей и отправится на машине в Бойсе, где сядет в первый же самолет и вернется домой, в Нью-Джерси. Лучше вернуться назад — даже назад к Алану, — чем испытывать ужасы происходящих здесь событий. Дождавшись наконец, когда в Айдахо рассвело, и зная, что Алан в любом случае должен уже проснуться, она сняла телефонную трубку и позвонила ему.

В полном оцепенении она услышала в трубке женский голос. «Ошиблась номером, — подумала Марианна, — должно быть, меня неправильно соединили». Но что-то заставило ее попросить к телефону Алана.

— Он еще спит, — ответила женщина и спросила: — А кто это?

Несколько мгновений она изумленно смотрела на телефон и в конце концов повесила трубку, так и не проронив ни слова. Итак, у него поселилась другая женщина, и теперь у Марианны больше нет дома, куда она могла бы вернуться!

Часы тянулись мучительно медленно, лишь однажды они получили короткое сообщение от Рика Мартина по рации, которую Джилли принесла из полицейской машины. Марианна чувствовала, как на нее непомерной тяжестью наваливается усталость: она с трудом передвигалась по кухне, готовя бутерброды занятым поисками людям — теперь их было семеро.

«Если они не смогут его найти, это сделаю я», — продолжала она твердить себе.

В половине седьмого она поднялась на второй этаж, чтобы разбудить детей. Алисон уже встала и оделась.

— Мне плохо спалось, — призналась она, но взглянув на покрасневшие глаза своей дочери, Марианна поняла, что та совсем не спала.

Первыми словами Логана, когда Марианна разбудила его, был вопрос: не вернулся ли домой Джо, и едва Марианна покачала головой, как сын спросил вслух то, о чем она отказывалась думать в течение всей ночи.

— Он мертв?

— Нет, — тут же откликнулась мать, понимая, что хотя она и произнесла это слово, желаемое могло быть далеко от действительности. И все же, глубоко внутри, зрела уверенность, что где-то высоко в горах Джо по-прежнему жив.

Но как ему удалось ускользнуть от гончих Фрэнка Питерса?

Не мог же он исчезнуть с горного склона, раствориться в ночи, подобно духу.