Море Мечей - Роберт Сальваторе

Реджис тем временем по стеночке, прячась за камнями и сталагмитами, пробрался туда, где прятались гоблины. Он заметил, что те исчезают в расщелине в глубине пещеры, их вожак уже скрылся там.

Реджис нырнул вслед, во тьму глубоких туннелей.

Битва очень скоро закончилась, потому что, кроме трех первых гоблинов, никто так и не решился всерьез напасть на Дзирта. Их больше заботила собственная шкура, некоторые даже толкали своих сородичей под топор неистового дворфа или в когти пантеры, чтобы выиграть время и смыться самим.

Побоище закончилось тем, что Бренор и Дзирт одновременно всадили оружие в одного гоблина, пытавшегося скрыться в глубине пещеры.

Дворф дернул топор, но лезвие засело так глубоко, что рывком он закинул вялое тело урода себе на плечо.

– Здоровый утек, – проворчал дворф, видимо, не отдавая себе отчета в том, что на топоре у него висит труп. – Пойдешь за ним?

– А где Реджис? – спросила Кэтти-бри.

Они обернулись и увидели, что девушка, присев у откоса перед входом, зажигает факел.

– Пузан совсем не слушает, что ему говорят! – пробурчал Бренор. – Именно это я и велел ему сделать!

– Мне с луком факел был не нужен, – миролюбиво ответила девушка. – Но он сбежал, – и громко крикнула: – Реджис!

– Он сбежал, – шепнул Бренор Дзирту, но это казалось нелепым, особенно после того, как хафлинг так достойно проявил себя в поимке разбойников в окрестностях Десяти Городов и отличился в битве с шайкой огров. – Наверное, эти огры отбили у него всякую охоту драться.

Дзирт, покачав головой, неспеша осмотрел всю пещеру, больше опасаясь не бегства Реджиса, а того, что хафлинг ранен.

Реджис дал о себе знать довольно скоро. Весело посвистывая, он появился из туннеля, куда канули все гоблины. Поглядев на недоуменно уставившихся на него товарищей, он что-то бросил Дзирту.

Дроу поймал и, разглядев, широко ухмыльнулся. У него в руках было ухо гоблина с золотой серьгой.

Друзья смотрели на хафлинга с превеликим изумлением.

– Я слышал, что он сказал, – пояснил Реджис. – Я понимаю их язык. – Он прищелкнул пальцами и двинулся к Кэтти-бри. Сделав несколько шагов, он остановился, повернулся и бросил Дзирту второе ухо.

– Что это на него нашло? – негромко спросил у дроу Бренор, когда Реджис отошел подальше.

– Обострение авантюризма, наверное, – предположил Дзирт.

– Может, ты прав, – сказал дворф и сплюнул. – Из-за него ночью нас всех передавят, или я бородатый гном.

Всю ночь впятером, вместе с Гвенвивар, они пережидали в пещере бурю. Здесь обнаружился запас хвороста и какого-то протухшего мяса, приготовить которое путники, конечно, не решились, и Бренор развел хороший костер на выходе из пещеры. Гвенвивар стояла на страже, пока друзья убирали тела убитых гоблинов. Потом все они уселись возле огня и поели. Ночью по очереди попарно несли вахту, хотя никто не думал, что трусливые твари отважатся вернуться так скоро.

Вдалеке от пристанища пятерых путников, на юго-востоке, у другого усталого путешественника не было товарищей, которые могли бы нести вахту, пока он спит. И все же Вульфгар расположился в глубине небольшой ниши и закрыл глаза, решив, что вряд ли кто-то станет бродить поблизости в такую бурную ночь.

Нишу он сделал сам – выкопал в сугробе, наметенном у скалы, так что с боков у него были снежные стенки, а за спиной – камень. У входа довольно быстро наметало свежий снег, и варвар понимал, что спать придется урывками. Пусть даже никакие чудища и дикие звери его не побеспокоят, но придется время от времени откапываться, а иначе он окажется заживо погребенным.

Но для закаленного мужчины, выросшего в Долине Ледяного Ветра и вместо колыбельной слушавшего завывания северного ветра, все это были мел кие неприятности.

К тому же его закалили мучения у Эррту.

Над маленьким убежищем варвара ветер пел за унывную песню, пронимая измученного человека до глубины души. Под этот нескончаемый тоскливый вой Вульфгар обратился мыслями в прошлое.

Он вспомнил детство в племени Лося, жизнь в дикой бескрайней тундре по традициям предков, веками живших здесь, охотившихся и соблюдавших ритуалы.

Он вспомнил жестокое нападение его воинственных кочевых сородичей на жителей деревень, благодаря которому он и оказался в Десяти Городах. Из-за неудачного удара по голове дворфа, череп которого отличался непостижимой крепостью, юный варвар потерпел поражение, попал в плен, а затем – в услужение и ученичество к тому самому дворфу, ворчливому, сердитому Бренору Боевому Топору, который оказался обладателем золотого сердца, и вскоре стал Вульфгару как отец. Благодаря тому давнему поражению Вульфгар узнал Дзирта и Кэтти-бри, узнал странствия и приключения, заполнившие его юность и раннюю зрелость, Однако те же приключения привели его в самое жуткое место, какое только можно вообразить, – логово демона Эррту.

Ветер снаружи завывал и словно уговаривал не думать об Эррту, перечеркнуть все те адские воспоминания.

Предостерегал, предостерегал…

Но Вульфгар, которого необходимость понять себя мучила ничуть не меньше, чем демон, не сдавался. Он погрузился в мучительные воспоминания. Он намеренно вызывал в памяти картины жуткого прошлого, изучал их и старался отнестись к ним трезво, говоря себе, что так было, – не должно было быть, но было – это факт, его прошлое, воспоминание о котором навсегда останется с ним.

А ему надо двигаться вперед, а не прятаться, как улитка в раковину.

Ветер то выл, то шептал, говоря, что варвар может утонуть в этой черной страшной яме и ему лучше вовсе перечеркнуть воспоминания о том жутком месте. Однако Вульфгар упрямо восстанавливал в памяти все, до самого конца, до самой победы над могучим демоном в море Плавучего Льда.

Тогда рядом с ним были друзья.

Вот она, его вечная рана. С ним были друзья! Он бросил своих товарищей, потому что был уверен: так надо. Он сбежал от них, от Кэтти-бри, потому что они видели, во что он превратился: сломленное, несчастное ничтожество, тяготящееся собственной былой славой. Он не мог это выносить.

Вульфгар на минуту отвлекся от размышлений, подбросил в огонь последнее полено и поправил камни, которыми обложил костер, чтобы они хоть немного удерживали тепло. Аккуратно выкатив один из булыжников, он подсунул его под постель, а сам устроился сверху.

Сразу стало теплее, но тепло не спасло от навязчивых вопросов.

– Кто же я теперь? – спросил варвар, обращаясь к ветру, но тот продолжал свою заунывную песню.

Ответа не было ни у ветра, ни у Вульфгара.

Утро нового дня было ясным и светлым, сияющее солнце поднялось в безоблачном небе, сразу потеплело, и наметенный бураном снег стал таять.