Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории - Людвиг Мизес

Непосредственной целью деятельности часто является приобретение исчисляемых и измеряемых запасов материальных предметов. В таком случае человек должен делать выбор между исчисляемыми количествами. Например, он предпочитает 15r по сравнению с 7р; но если бы ему пришлось выбирать между 15r и 8p, то он, возможно, предпочел бы 8р. Мы можем выразить такое положение дел, сказав, что ценность 15r меньше, чем ценность 8р, но выше, чем 7р. Это равносильно утверждению, что он предпочитает а по сравнению с b и b по сравнению с с. Замена а на 8р, b на 15r и с на 7р не меняет ни смысла утверждения, ни факта, который оно описывает. Она, безусловно, не делает возможными операции с количественными числительными. Она не открывает дорогу экономическому расчету и мысленным действиям на его основе.

2. Абстракция бартера в элементарной теории ценности и цены

Разработка экономической теории в такой степени эвристически зависит от логических процессов вычисления, что экономисты не всегда осознают фундаментальные проблемы, лежащие в основе методов экономического расчета. Экономисты склонны воспринимать экономический расчет как само собой разумеющийся. Они не понимают, что он является не конечной данностью, а производным, требующим сведения к более элементарным явлениям. Они неправильно истолковывают экономический расчет, принимая его за категорию любой человеческой деятельности, не замечая, что он является категорией, присущей деятельности только при определенных условиях. Они полностью отдавали себе отчет в том, что межличностный обмен и, следовательно, рыночный обмен осуществляются с помощью общепризнанного средства обмена денег, и поэтому цены являются отличительной чертой определенного способа экономической организации общества, которого не существовало в первобытной цивилизации и который, возможно, исчезнет в ходе будущих исторических изменений[Немецкая историческая школа выразила это утверждением, что частная собственность на средства производства, рыночный обмен и деньги являются историческими категориями.]. Но они не понимали, что денежные цены являются единственным средством экономического расчета. В связи с этим от их исследований по большей части мало пользы. Даже работы самых выдающихся экономистов в известной степени испорчены ошибками, которые содержатся в их представлениях, касающихся экономического расчета.

Современная теория ценности и цены показывает как выбор индивидов, предпочтение ими одних предметов и отклонение других приводят в сфере межличностного обмена к возникновению рыночных цен[См.: B??ц??hm-Bawerk. Kapital und Kapitalzins. 3d ed. Innsbruck, 1909. Pt. II. Bk. III.]. Эти мастерские объяснения не удовлетворяют только второстепенными деталями и раздражают неподходящими выражениями. Но по существу они неопровержимы. В той мере, в какой они нуждаются в исправлении, это должно делаться путем последовательного развития основополагающих идей их авторов, а не путем опровержения их аргументации.

Для того чтобы найти причину рыночных явлений в универсальной категории предпочтения а по сравнению с b, элементарная теория ценности и цен вынуждена использовать некоторые идеальные конструкции. Использование идеальных конструкций, которым в реальной действительности ничего не соответствует, является необходимым инструментом мышления. Другого способа объяснения реальности нет. Но одна из самых важных проблем науки состоит в том, чтобы избегать заблуждений, к которым может привести неправильное применение подобных конструкций.

Элементарная теория ценности и цены применяет, помимо других идеальных конструкций, о которых речь впереди[См. с. 223242.], понятие рынка, где все сделки выполняются в результате прямого обмена. Денег не существует; товары и услуги обмениваются непосредственно на другие товары и услуги. Эта идеальная конструкция необходима. Можно пренебречь промежуточной ролью денег, для того чтобы понять: в конечном счете всегда происходит обмен экономическими благами первого порядка. Но при этом всегда следует остерегаться иллюзии, которую легко может породить понятие рынка с прямым обменом.

Ошибочное предположение, что средство обмена является всего лишь нейтральным фактором, как раз обязано своим происхождением и устойчивостью неправильной интерпретации данной идеальной конструкции. В соответствии с этим мнением единственная разница между прямым и косвенным обменом состоит в том, что в последнем используется средство обмена. Утверждается, что введение денег в сделку не оказывает влияния на основные особенности деловой жизни. При этом не игнорируется тот факт, что истории известны случаи, когда случавшиеся резкие изменения в покупательной способности денег потрясали всю систему обмена. Однако считается, что эти исключительные факты вызваны несоответствующей политикой регулирования. Мол, только плохие деньги могут вызвать подобные расстройства. К тому же люди неправильно объясняют причины и следствия этих расстройств. Они молчаливо подразумевают, что изменения в покупательной способности происходят в отношении всех товаров и услуг в одно и то же время, в одной и той же степени. Именно это подразумевается в мифических представлениях о нейтральности денег. Считалось, что на основе предположения о существовании только прямого обмена можно разработать всестороннюю теорию каталлактики. Когда это будет сделано, все, что останется сделать, это дополнить комплекс теорем о прямом обмене простым введением денежных терминов. Однако этому окончательному завершению системы каталлактики не придавалось большого значения. Считалось, что это не внесет существенных изменений в структуру экономических учений. Основной задачей экономической науки считалось изучение прямого обмена. Все, что следовало сделать помимо этого, в лучшем случае исследовать проблему плохих денег.

Соглашаясь с этим взглядом, экономисты не заботились об уделении достаточного внимания проблемам косвенного обмена. Их трактовка денежных проблем была поверхностной; она была очень слабо связана с основным направлением исследований рыночного процесса. В начале XX в. проблема косвенного обмена стала играть в целом подчиненную роль. В некоторых трактатах по каталлактике лишь случайно и бегло затрагивались проблемы денег, а в других книгах о денежном обращении и банках даже не делались попытки интегрировать свой предмет в структуру системы каталлактики. В университетах англосаксонских стран существовали раздельные кафедры экономической теории и кафедры денежного обращения и банков, а в большинстве университетов Германии проблемы денег почти полностью игнорировались[Запущенности проблем косвенного обмена, несомненно, способствовала политическая предвзятость. Люди никак не желали отказываться от тезиса, согласно которому экономические депрессии являются злом, свойственным капиталистическому способу производства, и ни в коей мере не вызываются попытками понизить ставку процента путем кредитной экспансии. Модные учителя экономической теории полагали ненаучным объяснять депрессии как явление, порождаемое только событиями в сфере денег и кредита. Существовали даже работы по истории деловых циклов, не содержащие никакого обсуждения монетарной гипотезы (см., например: Bergman E. von. Geschichte der national??ц??konomischen Krisentheorien. Stuttgart, 1895).]. Только позднее экономисты осознали, что наиболее важные и наиболее запутанные проблемы каталлактики следует искать в области косвенного обмена и что экономическая теория, не уделяющая им должного внимания, ужасно несовершенна. Вошедшие в моду исследования, касающиеся соотношения естественной ставки процента и денежной ставки процента, доминирующее влияние денежной теории циклов производства и полное упразднение доктрины одновременности и равномерности изменений покупательной способности денег стали вехами нового направления экономической мысли. Конечно, эти новые идеи были по существу продолжением работы, великолепно начатой Дэвидом Юмом, английской денежной школой, Джоном Стюартом Миллем и Кернсом.

Еще больший вред нанесла вторая ошибка, которая возникла вследствие небрежного применения идеальной конструкции рынка с прямым обменом.

Глубоко укоренившееся заблуждение утверждало, что обмениваемые вещи и услуги имеют одинаковую ценность. Ценность считалась объективной, внутренним качеством, присущим вещам, а не просто выражением степени интенсивности стремления разных людей приобрести их. Предполагалось, что люди сначала устанавливают величину ценности товаров и услуг путем акта измерения, а затем приступают к их обмену на товары и услуги той же ценности. Эта ошибка свела на нет подход Аристотеля к экономическим проблемам и аргументацию всех тех, кто на протяжении двух тысяч лет считал его мнение заслуживающим доверия. Это серьезно подорвало удивительные достижения экономистов классической школы и сделало работы их эпигонов, особенно Маркса и марксистской школы, абсолютно бесполезными. Основой современной экономической теории является идея о том, что именно различие ценности, присваиваемой обмениваемым объектам, приводит к тому, что обмен производится. Люди покупают и продают только потому, что они оценивают получаемые вещи выше, чем те, от которых отказываются. Таким образом, концепция измерения ценности бесполезна. Никакой процесс, который можно было бы назвать измерением ценности, ни предшествует, ни сопровождает акт обмена. Индивид может присваивать одинаковую ценность двум вещам, но тогда это не приведет к обмену. Однако если в оценке ценности существуют различия, то все, что можно утверждать, это то, что одна единица а ценится выше, чем одна единица b. Ценность и оценка ценности являются интенсивными, а не экстенсивными величинами. Они не поддаются мысленному пониманию путем применения количественных числительных.