Золотой ключ. Том 1 - Дженнифер Робертсон

— Ты меня никогда не бросала в трудную минуту. Никогда. Что бы я ни сделал, что бы ни сказал. Даже когда я… Эйха, Ведра, спасибо тебе от всего сердца. — Он поцеловал тыльную сторону ее левой ладони, затем правой. — Спасибо за все. Не сомневайся, Луса до'Орро, я знаю, что ты для меня сделала. И ценю твою дружбу и поддержку. И когда смогу.., если смогу, отплачу добром за все. Не сомневайся. Ведра. — Он прижал ее ладони к своей груди, к Золотому Ключу. — Номмо Матра эй Фильхо, номмо Чиева до'Орро. Не сомневайся.

Ее ладони были холодны.

— Золотой Свет? — спросила она. — Почему ты так меня назвал?

— Потому что ты и есть Золотой Свет. — Он отпустил ее руки. — Ведра, ты всегда была рядом со мной, сияла так же ярко, как Золотой Свет нашего Дара. — Он улыбнулся. — Нашей Одаренности.

— Но я не…

Он не дал ей договорить.

— Я уже сказал тебе однажды: тот, в ком есть огонь, легко разглядит такой же огонь в другом. — Сарио отвел взгляд, справился с волнением. — Ну вот, сейчас наш новый герцог наконец-то дойдет до картин Грихальва. Может, поглядим, как он будет их рассматривать, и попробуем предугадать решение?

Сааведра едва заметно вздрогнула и ответила с улыбкой, которой недоставало обычной безмятежности.

— Было бы что предугадывать.

— Эйха, пожалуй, ты не права, всякое может быть. Этторо — мастер неплохой, Домаос, Иво и Иберро мало в чем ему уступают… — Род Грихальва представил всего пять кандидатов. — Есть и в других семьях неплохие художники, даже Сарагоса не совсем безнадежен… — Его хитрая улыбка договорила: “Хотя вряд ли может на что-то надеяться”. — Вдруг наш герцог в память об отце назначит его Верховным иллюстратором? Правда, такого еще ни разу не случалось, и все же…

— Нет, Сарио. Никто, кроме тебя.

Сарио удовлетворенно кивнул. Он ждал этих слов. Она никогда не бросала его в трудную минуту. Она всегда верила в него.

Он улыбнулся и отошел от стены, на которой висели его отборные работы. Не надо их заслонять — сейчас сюда придет герцог Алехандро.

По комнате растекались запахи воска и кедра. Преклонив колени на голых каменных плитах перед великолепной иконой (а что в Палассо Грихальва не заслуживало эпитета “великолепное”?), Раймон Грихальва внимал тихим шагам и скрежету щеколды. Он торопливо прошептал последние слова молитвы, поцеловал Чиеву, прижал к сердцу, встал, повернулся, обмер.

— Дэво!

На лице старика играла саркастическая улыбка.

— А ты ожидал кого-то другого? Раймон ожидал. И не стал лгать.

— Мы с Сарио договорились, что он придет и сообщит результат.

— Все, как ты и рассчитывал. А разве ты сомневался?

— Нет. — Раймон отпустил стол с иконой, за который схватился для устойчивости. — Ты прав, я на это рассчитывал. А ты разве нет?

В сиянии свечи лицо Дэво проигрывало. Он начал сильно сдавать уже в сорок пять, было ясно, что до пятидесяти одного, в отличие от Артурро, ему не дотянуть. И даже до сорока девяти — возраста Отавио, скончавшегося год назад. Сейчас Ферико занимал должность Премио Фрато, но все они — дряхлые старцы, Ферико тоже недолго проживет на этом свете.

«Остается Дэво.., или даже я…»

— И я рассчитывал, — признался Дэво. — На мой взгляд, не могло быть другого выбора. Но ведь я Грихальва, кое-кто может сказать, что я пристрастен.

Раймон поднял брови.

— В числе претендентов было еще четверо Грихальва.

— Раймон, не надо кривить душой… Ты слишком стар для таких игр. — Улыбка смягчила слова. Дэво устало вздохнул и тяжело опустился на узкую скамью возле двери. — Эйха, знал бы ты, как мне больно. Вот бы кто-нибудь изобрел волшебный эликсир, изгнал старость из моих несчастных суставов. — Он осторожно помассировал давно потерявшие форму пальцы. — Это все из-за болот. Клянусь Матерью, из-за болот. — Кряхтя, он выпрямил спину и прислонился к стене. — Если рассуждать по совести, никто из наших мастеров, кроме Сарио, не заслуживает этой должности.

— И никто из претендентов от других родов.

— Верно, Раймон. Но уже поползли злые сплетни. Говорят, мы повлияли на решение.

Раймон хрипло рассмеялся.

— Мы? Грихальва? Помилуй, Дэво, ведь при дворе нет ни одного нашего! В политической жизни города и герцогства мы — никто…

— Ты забыл о спальне. — На миг лицо Дэво осветилось жестоким весельем. — Грихальва — в постели, Грихальва — при дворе.

— И все-таки мы отстаем от Серрано, — сердито возразил Раймон. — Катерин Серрано — все еще Премиа Санкта. По сей день отравляет екклезию, настраивает против нас.

— Но власти у нее уже меньше. — Дэво снова поерзал на скамье, усаживаясь поудобнее. — Раймон, за такой короткий срок мы добились очень многого. Давно ли Сааведра сошлась С Алехандро? А сегодня Сарио получил должность. Мы ни в коем случае не должны упустить свой шанс. Ведь мы столько трудились, столько ждали.

, Дэво, в роду Грихальва Сарио — первый Верховный иллюстратор за три поколения. Он назначен меньше двух часов назад, а ты уже порицаешь его.

— Не его, Раймон. — Дэво поморщился. — Эйха, да, пожалуй, можно сказать и так. Хотя на самом деле я порицаю не его самого, а кое-какие отрицательные черты. Он слишком зелен…

— А потому дольше прослужит герцогу.

— Я не о годах, а о самодисциплине.

— Ничего, научится сдерживать норов. Он ведь уже многому научился. Дэво, ты должен это признать.

— Признаю. — Старик улыбнулся. — Ты был его заступником почти столько же лет, сколько Артурро был твоим.

— Мне был необходим заступник. Сарио — тоже.

— Раймон, у тебя есть редкостное качество. Ты способен разглядеть в художнике животворящий огонь, а мы видим только пламя, которое превращает человека в пепел. Наверное, ты прав: не надо бояться животворящего огня…

— Нет, Дэво, Сарио для нас опасен, — перебил Раймон. — Я никогда этого не отрицал, хоть и заступался за него. На этот счет у меня один-единственный аргумент: человек, обладающий Даром, знаниями, навыками, а еще навязчивой идеей доказать, что все остальные не правы, и желанием любой ценой превзойти их, — способен добиться своей цели. И многие пытались, Дэво.., многие пытались за три поколения.

Дэво неотрывно смотрел ему в глаза.

— А ведь ты бы мог оказаться на его месте. И лучше, если бы это был ты.

— Нет, — не раздумывая, возразил Раймон. — У меня слишком слабый, слишком рассеянный огонь… — Неслышно ступая, он приблизился к скамье напротив Дэво и сел, принял точно такую же позу, как и у старика. — Мое желание зиждется на примитивном честолюбии, я не способен свернуть горы. Между честолюбием и одержимостью — пропасть. Честолюбец хочет прийти к цели. У одержимого нет иного выбора.