Инферно - Дэн Браун

— Исследователи средневековых аллегорий, — продолжал Лэнгдон, — обычно подразделяют предмет своего анализа на две категории: «текст» и «образ», причём текст — это буквальное содержание труда, а образ — символическое послание.

— Хорошо, — с жаром сказал Феррис. — То, что поэма начинается с этих строк…

— Предполагает, — продолжила Сиенна, — что поверхностное прочтение может выявить только часть истории. Истинное значение может быть скрыто.

— Да, что-то вроде этого. — Лэнгдон снова посмотрел на текст и продолжил читать вслух.

— Ищи в Венеции предательского дожа,Что обезглавливал мечом конейДа кости вырывал слепым во смертном ложе.

— Что ж, — сказал Лэнгдон, — не уверен насчет лошадей без головы и костей слепца, но похоже, мы должны отыскать конкретного дожа.

— Могилу дожа… я полагаю? — спросила Сиенна.

— Или же статую или портрет? — ответил Лэнгдон. — Дожей уже как столетиями не существует.

Венецианские дожи были наподобие герцогов в других итальянских городах-державах, и более чем сотня их правили Венецией на протяжении тысячи лет, начиная с 697 года нашей эры. Их родословная прервалась в конце восемнадцатого века с завоеванием Наполеона, но их слава и власть до сих пор оставались предметом восхищения историков.

— Как вам может быть известно, — сказал Лэнгдон, — две наиболее популярные туристические достопримечательности Венеции — Дворец дожей и Собор святого Марка — были построены дожами и для дожей. Многие из них похоронены прямо там.

— А знаешь ли ты, — спросила Сиенна, глядя на стих, — был ли дож, который считался особенно опасным?

Лэнгдон присмотрелся к проблемной строке. Искать в Венеции предательского дожа. — Не знаю ни одного, но в поэме ведь не слово «опасный», а «предательский». Есть разница, по крайней мере, в мире Данте. Предательство — один из семи смертных грехов — худший из них, по существу, за него наказывают в последнем, девятом круге ада.

По определению Данте, предательство направлено на того, кого любят. Известнейший в истории пример этого греха — предательство Иудой любимого им Иисуса, это деяние Данте считал столь гнусным, что отправил Иуду в самое глубинное ядро ада — место, названное Иудеккой, по имени его самого нечестивого обитателя.

— Хорошо, — сказал Феррис, — итак, мы ищем дожа, совершившего акт предательства.

Сиенна кивнула в знак согласия.

— Это позволит нам ограничить перечень возможного. — Она остановилась, вглядываясь в текст. — Но вот следующая строка… о доже, отрубавшем коням головы? — она подняла глаза на Лэнгдона. — Был такой дож, что рубил головы лошадям?

Образ, который Сиенна пробудила в Лэнгдоне, напомнил ему жуткую сцену из «Крёстного отца».

— Не припомню. Но согласно тому же тексту, он ещё «вырывал кости у слепых». — Тут он взглянул на Ферриса. — У вас ведь телефон с интернетом?

Феррис быстро достал телефон и показал распухшие прыщеватые кончики своих пальцев. — Пожалуй, мне трудно будет управиться.

— Я справлюсь, — сказала Сиенна, взяв его телефон. — Я поищу венецианских дожей, связанных с обезглавленными лошадьми и костями слепого. Она быстро начала печатать на крошечной клавиатуре.

Лэнгдон просмотрел поэму еще раз, и затем продолжил читать вслух.

Колени преклони ко злату в музеоне мест святых,К земле прильни своим ты ухомИ слушай звук струящейся воды.

— Никогда не слышал слова «музеон» — сказал Феррис.

— Это старинное слово, означающее храм, оберегаемый музами, — ответил Лэнгдон. — Во времена древних греков музеон был местом, где просвещённые умы собирались обмениваться мыслями, обсуждать литературу, музыку и живопись. Первый музеон был построен Птолемеем в Александрийской библиотеке за много веков до рождества Христова, а затем появились сотни таких по всему миру.

— Доктор Брукс, — сказал Феррис, с надеждой глядя на Сиенну. — Вы не могли бы посмотреть, есть ли в Венеции музеоны?

— Вообще-то, их там дюжина, — сказал Лэнгдон с шутливой улыбкой. — Только теперь они называются музеями.

— А-а… — осознал Феррис, — надо понимать, нам придется копнуть в сети поглубже.

Сиенна всё набирала что-то на телефоне, без проблем делая одновременно и другое дело — ведя список. — Ладно, будем искать музей, где можно найти дожа, который отрубал лошадям головы и вырывал кости у слепых. Роберт, есть какой-то конкретный музей, где стоило бы поискать?

Лэнгдон уже раздумывал над наиболее известными музеями Венеции — Галереей академии, Ка’Реццонико, Палаццо Грасси, коллекцией Пегги Гуггенхайм, музеем Коррера — но, казалось, ни один из них не подходит под описание.

Он снова посмотрел на текст.

Колени преклони ко злату в музеоне мест святых…

Лэнгдон хитро улыбнулся.

— В Венеции и впрямь есть один музей, который в точности подпадает под «музеон мест святых».

И Феррис, и Сиенна смотрели на него с ожиданием.

— Собор святого Марка, — сообщил он. — Самая большая церковь Венеции.

Феррис выглядел неуверенно.

— Церковь — это музей?

Лэнгдон кивнул.

— И Ватикан в том же смысле — музей. И вот ещё что, внутреннее убранство собора Св. Марка славится тем, что всё там украшено цельными золотыми плитками.

— Музеон с позолотой, — воскликнула Сиенна с искренним оживлением.

Лэнгдон кивнул, не сомневаясь, что собор святого Марка — тот позолоченный храм, что упоминается в стихах. Веками венецианцы называли его La Chiesa d’Oro — Золотой церковью — и Лэнгдон считал ее интерьер наиболее ослепительным среди всех церквей в мире.

— В стихах говорится: там «преклонить колени», — добавил Феррис. — А церковь вполне логичное место для этого.

Сиенна снова яростно печатала.

— Я добавила собор в поиск. Должно быть, это то место, где нам необходимо искать дожа.

Лэнгдон знал, что они много чего найдут о дожах в соборе Св. Марка, который, по существу, был усыпальницей дожей. Вернувшись к тексту поэмы, он ощутил надежду.

Колени преклони ко злату в музеоне мест святых,К земле прильни своим ты ухомИ слушай звук струящейся воды.

Струящаяся вода? — представил Лэнгдон. Под собором Св. Марка есть вода? Дурацкий вопрос, подумал он. Вода есть под всем городом. Каждое здание в Венеции медленно погружается в воду и протекает. Лэнгдон представил базилику и попытался предположить, где внутри, став на колени, можно было услышать струящуюся воду. Ну, услышим мы ее… и что дальше?

Лэнгдон вернулся к поэме и закончил читать вслух.

Иди во глубь, в затопленный дворец.Ведь там, во тьме, хтоничный монстр ждётВо глубине кроваво-красных водЛагуны, что не отражает звёзд.

— Хорошо, — сказал Лэнгдон, встревоженный представленными образами, — по всей видимости, мы следуем за струящейся водой… к какому-то затопленному дворцу.

Феррис беспокойно почесал лицо.

- Что за хтоничный монстр?

— Подземный, — предположила Сиенна, пальцы которой все еще порхали над телефоном. — «Хтонический» означает «под землей».

— Частично верно, — сказал Лэнгдон. — Хотя это слово имеет еще один исторический подтекст — обычно оно связано с мифами и монстрами. Хтонические божества — это целая группа богов и монстров, к примеру Эринии, Геката и Медуза. Их так называют потому, что они проживают в подземном мире и ассоциируются с адом. — Лэнгдон замолчал. — Исторически, они вышли из-под земли и пришли в надземный мир, чтобы сеять хаос среди человечества.

Затем последовало длительное молчание, и Лэнгдон почувствовал, что они думают об одном и том же. Этим хтоничным монстром может быть только… чума Зобриста.

Ведь там, во тьме, хтоничный монстр ждётВо глубине кроваво-красных водЛагуны, что не отражает звёзд.

— В любом случае, — сказал Лэнгдон, пытаясь мыслить логически, — очевидно мы ищем подземное место, что, по крайней мере, объясняет последнюю строчку стиха: «лагуна, что не отражает звёзд».

— Верно подмечено, — сказала Сиенна, оторвав взгляд от телефона Ферриса. — Если лагуна находится под землей, в ней не отражается небо. Но есть ли в Венеции такие лагуны?

— Мне о них не известно, — ответил Лэнгдон. — Но в городе, построенном на воде, вероятно, возможностей не счесть.

— Что если эта лагуна внутренняя? — вдруг спросила Сиенна, глядя на обоих. — В поэме говорится о «тьме затопленного дворца». Ты ведь уже говорил, что Дворец дожей соединяется с базиликой, верно? Значит, в этих строениях есть многое из того, о чем упоминает поэма — музеон мест святых, дворец, связь с дожами — и всё это находится прямо в главной лагуне Венеции, на уровне моря.