Странный приятель. Таинственный Амулет - Егор Чекрыгин

Все молча встали и последовали за жрецом пятой ступени. Тут, в стенах своего храма, он выглядел как-то особенно величественно, а иногда даже казался кем-то вроде духа предка, уже побывавшего за Кромкой и вновь вернувшегося в бренный мир, дабы наставлять своих потомков на путь истинный. Такого уже не попытаешься огорошить дерзким вопросом и не будешь хитрить, чтобы получить какое-то преимущество, заключая торговую сделку.

Странно, но внутри храм оказался куда больше, чем снаружи. Видимо, потому, что основная его часть утопала в скале. Центральный зал был отделан довольно просто, но аккуратно — побеленные стены, на которых охрой были намалеваны обычные картины странствия человеческой души в бренном мире, адских пустошах и благословенных небесных равнинах. Ренки даже немного разочаровался. Если забыть о том, что они сейчас находятся на самом краю более-менее изученного мира, можно было бы подумать, что это — обыкновенный деревенский храм где-нибудь в Тооредаане или Мооскаавской сатрапии, настолько все было простенько и обыденно.

Однако Наардаак не стал задерживаться в главном зале, а сразу пошел за алтарный камень и, откинув легкую занавеску, двинулся вглубь скалы по показавшемуся Ренки каким-то зловещим темному коридору.

Если раньше идти было достаточно легко, ибо организм испытуемых уже немного привык к тому давящему чувству, которым был буквально пропитан воздух, то, сделав первый шаг по коридору, Ренки снова ощутил, что кто-то направляет на него оружие. Казалось, даже воздух уплотнился, и каждый шаг приходилось делать, словно преодолевая течение воды в бурной реке. Но Ренки, сжав зубы, продолжал идти вперед, почти ничего не видя перед собой и твердя что-то вроде: «Я должен, я должен». Наконец он смог миновать очередную занавеску и протиснулся сквозь узкие ворота в очередной зал. Прислонился в изнеможении к стене и только тогда смог оглядеться и проверить, как там его товарищи. Готор конечно же тоже был тут. Но, к большому удивлению Ренки, для которого этот путь был невыносимо тяжек, и Одивия Ваксай смогла преодолеть его. Выглядела она при этом достаточно бодрой, а на лице ее в свете фонарей, освещающих зал, можно было разглядеть не столько следы усталости, сколь любопытство.

Увы, сам Ренки этим похвастаться не мог, ноги подогнулись, а спина съехала по стене, утвердив задницу на твердом каменном полу. После этого, кое-как сфокусировав взгляд, он наконец смог рассмотреть место, в которое попал. И тут все его внимание притянуло к себе… Сложно было сказать, что это такое. Поначалу Ренки показалось, что свет тусклых фонарей просто не доходит до центра зала и потому там так темно. Потом он даже скорее не разглядел, а ощутил: темнота эта осязаемая, концентрированная и имеет какие-то формы, но столь непривычные и иррациональные, что взгляд обычного человека не сразу способен их распознать. Эта чернота была настолько темной, что казалось, будто бы она светится. Светится очень ярким, но только черным светом.

А еще она была очень тяжелой. Будто бы на Ренки обрушилась китовая туша и погребла его под собой, сдавив черепную коробку и сковав руки и ноги. Все, что мог Ренки, погребенный под этой гигантской тушей, — это ощущать всем своим телом существование некой инородной жизни вокруг себя. Теплоту тела, биение пульса, ток крови в венах. Кажется, он даже мог улавливать мысли этого чудовищного монстра, но мысли эти были настолько чуждыми, что его мозг просто не мог воспринимать их.

Сквозь все это давление он еще как-то умудрялся наблюдать и отмечать для себя некоторые события, происходившие в зале. Он видел, как Готор, почему-то показавшийся Ренки необычайно огромным и тоже светящимся, подошел к Амулету и начал его разглядывать, иногда спрашивая о чем-то Наардаака. Он видел, как Одивия Ваксай тоже сделала несколько шагов вперед и застыла, не дойдя до Амулета пару саженей, странно напряженная и с вытянутыми вперед руками. То ли не смогла идти дальше, то ли не захотела. Кажется, она тоже о чем-то говорила, но Ренки уже не способен был воспринимать разговоры, настолько это огромное иное заполнило его разум. Оно давило и давило, без какой-то злобы или желания наказать, а скорее с равнодушием и неумолимостью обрушивающейся на голову горняка скальной породы.

Потом Ренки вдруг увидел стоящего перед ним Готора, хотя даже под пытками не смог бы сказать, когда именно тот подошел к нему. Друг протягивал руку, чтобы помочь встать, и Ренки, ухватившись за эту руку, вдруг почувствовал себя немного лучше, как будто через это прикосновение часть огромной силы Готора перетекла и в него. И до самого выхода из храма Ренки продолжал держаться за эту руку, как утопающий за соломинку.

Так что можно было смело сказать, что формально испытание он прошел, сумев дойти до этого зала пыток. Но чувствовал он себя полностью раздавленным и отвергнутым, словно бы Амулет дал понять всем, и ему самому в первую очередь, что Ренки как-то неполноценен по сравнению с остальными участниками эксперимента. А потом он потерял сознание.

— Это обычное дело, — услышал Ренки, приходя в себя. — Многие, первый раз столкнувшись с силой Амулета, лишаются чувств. Ваш друг еще держался достаточно хорошо. Вообще, скорее стоит удивляться, что вы двое так легко прошли испытание. Впрочем, с тобой-то понятно, ты чужак из иного мира. Но вот эта девица… Она показала немалую силу. Родись она в наших землях, я уверен — стала бы жрицей. Но к чему рассуждать о том, чего уже никогда не будет, коли есть куда более серьезная тема для разговора. Итак, чужак, ты принял какое-то решение?

— Стоп. Осадите чуток, дядечка.

Ренки даже сквозь опущенные веки словно бы увидел усталую, но в то же время веселую и нахальную улыбку приятеля. Она частенько появлялась на его лице, когда к нему, по его собственному выражению, «приходил кураж». А Готор продолжил:

— Я понимаю ваше желание взять меня тепленьким и что-то вытребовать, пока я хожу оглушенный этой проклятой штукой. Но… Ответа сейчас я вам не дам. И не потому, что не знаю. А потому… Трудно объяснить. Потому что знаю слишком много ответов. И теперь мне надо разобраться, какой из них мне больше подходит. Пожалуй, если вы не возражаете, на этом мы покинем ваше гостеприимное плато и вернемся в свой лагерь. Потому что тут слишком много мыслей в голове из-за этой жуткой штуковины. Вот только пусть Ренки немного придет в себя, и мы двинемся дальше. Надеюсь, нам позволят посетить храм еще раз?

— Я видел, как Амулет говорит с тобой. Я понял, что вы связаны. — Наардаак с деланым равнодушием пожал плечами. — Даже если бы я захотел тебе препятствовать, едва ли бы у меня хватило сил и власти противостоять ему! Так что — да. Вы можете прийти сюда еще раз. Ты можешь теперь приходить сюда столько раз, сколько захочешь. — В голосе Наардаака проскользнули нотки раздражения. — Но я не советовал бы тебе этим злоупотреблять.

Когда Ренки наконец покинул храм, чувствовал он себя просто омерзительно. Насквозь пропитавшаяся липким потом одежда, подгибающиеся от усталости ноги, странная резь в глазах и звон в ушах. Но самое противное — это сомнение, а прошел ли он в действительности это проклятое испытание.

Нет, вроде бы все формальности были соблюдены. Он выдержал и поход по коридору, и пребывание в том странном зале, но…

Ренки все же смог пересилить себя и вернулся в лагерь на своих ногах, а не опираясь на плечи товарищей, как дряхлый старик. Однако это потребовало от него стольких усилий, что, едва оказавшись в своей палатке, он рухнул на лежак и немедленно провалился в тяжелый, полный странных видений и кошмаров сон.

— Доброго утречка, — услышал он довольный голос приятеля, когда, пробудившись, мысленно кряхтя и стоная, покинул свое убежище. — Как спалось?

— А разве уже утро? — удивился Ренки, по привычке изучая тени скал, вопреки словам приятеля тянущиеся с запада на восток.

— Да нет, — успокоил его Готор. — Только-только поставили котелки ужин стряпать. Ты спал всего часов шесть, да так крепко, что я не смог разбудить тебя на обед. Так что до ужина придется немного подождать, но, если ты голоден, я, по старой армейской привычке, заныкал тебе с обеда пару пирожков и миску похлебки.

— Проклятье, всего-то ужин, а такое ощущение, будто это утро было несколько дней назад. Столько всего произошло… — Ренки невольно посмотрел в сторону возвышающегося над долиной плато, а потом подумал хорошенько и добавил: — Пожалуй, дождусь ужина. У меня за весь день и маковой росинки во рту не было, но есть как-то не очень хочется. Такое ощущение, что меня там просто раздавило и вывернуло наизнанку. И так — несколько раз подряд.

— Да… — сочувственно покивал головой Готор. — Вам сильно досталось. Одивия вон тоже еще отсыпается.

— А ты? — осторожно поинтересовался Ренки. — Ты какой-то уж очень бодрый и веселый. Не то чтобы мне это не нравилось, просто последние дни ты ходил как в воду опущенный. На тебя это вообще никак не подействовало?