Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы - Геннадий Семенович Фиш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда снова заговорил старший:
— Видишь ли, товарищ начальник, в нашей округе очень много медведей.
— Что же, мы вам всех вывести не сможем.
— Нет, не о том мы говорим. Сколько убьете, столько и ладно. Мы и сами с ними хорошо справляемся. Только охотничье оружие нам нужно.
— Ну нет, товарищи, поделиться своим оружием с вами я не могу, по секрету говоря, нам и для батальона не хватает.
— Да мы вашего не просим, мы о своем печемся.
И старик показал на груду оружия, на которой торжественно сидела Айно.
— Конфисковали наше оружие. Без другого на худой конец обойдемся, а без охотничьего никак.
Олави подошел к груде. Он еще не успел принять оружия и раздать его третьей роте. Не пришлось долго разглядывать, чтобы убедиться, что около половины оружия было охотничьим. Преобладали охотничьи винчестеры.
— Они правы, — спокойно доложил Олави начальнику.
— Выбери сейчас же, Лундстрем, охотничье оружие и отдай под расписку этому товарищу. — Коскинен показал на старшего крестьянина.
Крестьяне одобрительно закивали и зашептались.
— Произошла небольшая ошибка, товарищи, — спокойно объяснил Коскинен. — Мы у крестьян никакого имущества не отбираем, мы их друзья, и, когда мы придем к власти, сразу же все крестьяне получат казенные и помещичьи земли и леса. Оставьте себе охотничье оружие и бейте медведя, лося и дичь на здоровье.
Лундстрем выбрал из груды охотничьи ружья, написал расписку. Старший внимательно прочитал расписку, подняв при этом очки с носа на лоб, пересчитал оружие и затем старательно чернильным карандашом вывел свою подпись.
— Все в порядке, товарищи.
— Я боялся все время за Инари, он все еще не понимает, как важна для нас крестьянская поддержка, — как бы про себя сказал Коскинен.
В комнату вошел с группой своих ребят Вирта. И Коскинен приказал ему:
— Вторая рота выступит на соединение с первой через четыре часа. Обозы и третья рота выходят через четырнадцать, около шести утра, чтобы к вечеру прибыть, уже минуя хутора, в Куолаярви.
«Он говорит так, как будто Куолаярви уже захвачены нами», — подумал Лундстрем.
ГЛАВА ПЯТАЯ
На улицах горели костры.
Слышны были ржание лошадей и громкие разговоры невидимых в темноте людей.
И оттого, что люди эти не были видны, их казалось бесконечно много. И ощущение множества людей, идущих вместе на одно и то же дело, на одни и те же трудности, страдания и радости, волновало и одновременно успокаивало уверенностью в своей силе и непобедимости. Шутка ли сказать, сколько народу шло заодно в этих малолюдных северных районах Похьяла.
Лундстрем впряг отдохнувшую лошадь управляющего в сани.
Кучер сладко спал в помещении харчевни.
«Пусть спит, холуй, до второго пришествия», — подумал Лундстрем.
Когда Коскинен выезжал из деревни, его неожиданно окликнул старик, тот, что говорил от имени делегации, пришедшей за охотничьим оружием.
— Вы уходите?
— Да.
— А когда вы снова придете к нам? — и в голосе его звучала надежда.
— Не беспокойся, мы еще вернемся, — ответил Коскинен и дернул вожжи. — Мы еще вернемся, Суоми! — громко повторил он.
«Разве мы покидаем Суоми?» — подумал Лундстрем, и сердце его сжалось.
Метрах в двухстах за околицей через сетку зачастившего снега пробивалось пламя костра первого дозора. У костра дежурили часовые. Они в темноте, не узнав Коскинена, спросили пароль.
— Все отлично, — сказал Коскинен, отъехав.
Лундстрем в одном из дозорных, к своему удивлению, узнал почтальона. На его вопрос дозорный махнул рукой.
— Пусть письма сами ходят.
Темнеют спины последнего ряда лыжников второй роты.
Кто-то идет рядом с санями и разговаривает с Коскиненом. Я хорошо запомнил фамилии партизан и даже во тьме различу их лица. Кианто, Кивинен, Вянеля, Кяльмин, Керанен, Викстрем, Линола, Курвинен, Ниемеля, Кяркенен, Хольман, Сванде, Вайсонен, Эмиль Ватери, Лаура Хирвонен, Альбин Пеланен, Август, Малинен-Ренге, Вилле-Элиас, Матсон. Но разве перечислишь поименно всех участников этого зимнего, неповторимого снежного похода, прошедших сотни километров в нестерпимом морозе, в полярных тундрах в феврале 1922 года, восставших, чтобы отвести удар от единственной в мире Страны Советов?
Разве точно припомнишь, что случилось в каждой пройденной деревне в эти дни февраля?
Переход и потом сон, дежурство у костра, перекуры, холодная закуска и ледяной ветер в лицо.
Одна деревня была похожа на другую.
День переходил в ночь, ночь в день, и трудно потом было припоминать, что когда произошло. Так это было все быстро и неожиданно.
Лундстрем проснулся оттого, что сани внезапно остановились. Он открыл глаза, и сразу на его веки опустилась и растаяла липкая мохнатая снежинка. Было темно. Шел снег.
— Гостинцы Инари, подарок Инари товарищу Коскинену, — были слышны голоса.
Лундстрем подвинулся вбок. Двигаться нельзя было — рядом сидел Коскинен.
— Товарищ Коскинен, по приказанию товарища Инари мы доставили вам четырех арестованных солдат из Куолаярви, одного ленсмана, один револьвер, четыре винтовки, письмо Инари и пакет с казенной печатью.
— Дай письмо и пакет сюда!
— А что сделать с арестованными?
— Одного солдата оставь здесь. Остальных везите к Олави в Коски, пусть запрет их на несколько дней.
Как бы прочесть в этой тьме, сгущенной влажным снегом, послание Инари? К счастью, у Лундстрема был небольшой карманный фонарь.
Они остановили сани, приподняли немного вверх мохнатую полость и, присев на корточки, при свете фонаря с трудом разобрали каракули Инари. Интересно, что находится в этом «совершенно секретном» пакете?
Коскинен взломал печать и вытащил из конверта вдвое сложенный листок хрустящей бумаги.
Он внимательно прочитал его два раза, а Вирта и Лундстрем стояли рядом молча. Вирта держал в руке фонарик.
К ним подошел Сунила.
— Товарищи, — сказал торжествующе Коскинен. — Мы сорвали им мобилизацию в Похьяла. В этой бумажке распоряжение о немедленной мобилизации семи возрастов и отправке их в Улеаборг. Черта с два они получат теперь. Черта с два пойдут теперь ребята и из соседних приходов. Мы сорвали им мобилизацию, — повторил Коскинен.
Лундстрем сидел теперь на облучке. Вирта осторожно прятал потушенный фонарик в карман.
— Теперь поговорим о том, как мы захватим гарнизон в Куолаярви, — обратился к командиру второй роты Коскинен.
Сани быстро катились по наезженной и выглаженной лыжами двух прошедших рот дороге.
Когда вышли из Коски, снег падал вертикально, ветра не было. Теперь же он несся прямо в лицо, залепляя глаза и тяжело садясь на одежду.
— Эй, останови!
Это Лундстрем в темноте наехал на пятки лыж последней шеренги второй роты. Он освободил вожжи. Лошадь пошла медленнее.
Командир второй роты предлагал окружить со всех сторон Куолаярви