Крылья распахнуть! - Ольга Голутвина

Зычный хрипловатый голос определенно был создан не для чтения стихов или бесед о живописи. Так мог бы говорить сторожевой пес, обрети он дар человеческой речи.

Дик встревожился, но сохранил учтивость:

— Прошу прощения, эрл Джош, но у меня разрешение на взлет, подписанное у коменданта порта. Лескаты уже в трюме, я собирался давать команду распахнуть крылья…

— И какой груз у вас в трюме?

— Никакого, — охотно и не без злорадства ответил Дик и тут же пояснил: — Я потому и спешу улететь, что здесь планы на перевозку сорвались, а до зимы надо успеть подзаработать.

— Придется отложить, — приказал майор, и Дик понял, что портовик получает удовольствие от ситуации.

— Это арест?

— Если будете сопротивляться, то арест. Должен предупредить, что береговые пушки нацелены на «Миранду».

У Дика похолодело в груди. Это не Порт-о-Ранго, где удалось уйти от кучки головорезов. Здесь будут бить на взлете, и крылья не дадут расправить.

— Эрл Джош, в чем меня обвиняют?

— Разве я говорил о каких-то обвинениях? — развлекался портовик. — Я говорил, что вся команда «Миранды» сейчас сойдет на берег. И отправится на аудиенцию к его милости Фредрику Слоутри, губернатору Альбинского Мыса!

Портовик уже упоминал о губернаторе, но тогда Дик принял это за образное выражение. Вроде как армейский вербовщик говорит деревенскому недотепе: «Ты нужен королю!» Но, похоже, губернатор и в самом деле зачем-то хочет видеть капитана «Миранды»…

Дик решил не трепыхаться. Ничего запретного на борту нет, а от бездоказательных обвинений есть шанс отвертеться.

Но, значит, и с майором церемониться не обязательно. Раз он должен всего лишь доставить Дика к губернатору, значит, от него, тумбы портовой, ничего не зависит.

— Сейчас, — процедил Бенц сквозь зубы, — только отдам распоряжения вахтенному.

— Никаких вахтенных, — сообщил майор с деликатностью горного камнепада. — Я сказал — всю команду на берег!

Дику показалось, что он ослышался.

— Как это — без вахтенных?

— А так, — торжествующе ответил эрл Джош. — На борту будут оставлены мои люди. Или вы не доверяете портовой страже?

И махнул платком через борт, давая знак стражникам подниматься по трапу.

Да, Дик не доверял портовикам! Ни на медяк не доверял он этой жадной, вороватой саранче! И давней, застарелой вражды между небоходами и портовой стражей Бенц не мог скрыть, хоть ты в него стреляй!

— Прошу внимания, майор, — сухо сказал он, распахивая дверь своей каюты. — Взгляните на светильник. Дорогой, магический, вделан в потолок. Второй такой же — в потолке «мокрого трюма». Поверите на слово или желаете спуститься туда?

— Нет… но… — опешил Карвайс.

— Вот здесь, под койкой, — сундучок с инструментами. Взгляните, майор: вот это секстан, вот это компас, вот это…

— Я знаю, что такое компас, — вознегодовал майор. — К чему вы мне все это показываете?

— А вот я сейчас все это хозяйство у вас на глазах в сундуке на ключик запру и задвину под койку. И если, когда я вернусь, сундук и светильники окажутся на месте, — значит, показывал я вам их просто так, а не для скандала до небес.

От подобных речей майор онемел. В наступившей тишине громче, чем надо, прозвучали недобрые, с намеком слова боцмана Хаанса:

— Кому надо, тот любой замок откроет, а потом закроет и скажет, что так и было.

Боцман не позволил бы себе вмешаться в разговор вышестоящих, поэтому бросил реплику в сторону, словно беседуя сам с собою.

— И верно! — вскинулся Бенц и озадаченно огляделся.

Вся команда, побросав дела, собралась вокруг.

— О! Лита! Иди сюда, Паучок! Есть у тебя нитка редкого цвета, чтоб не в каждой лавке такие продавались?

— Есть, капитан! — отозвалась Лита, метнула злой взгляд на портового офицера и с готовностью вытащила из прицепленного к поясу мешочка клубок. — Фиолетовая, с зеленым отливом. Не в этом городе куплена.

— То, что надо!

Бенц обвязал длинной ниткой сундук вдоль и поперек и закрепил концы тугим, намертво затянутым узлом. Теперь, чтобы открыть сундук, нитку пришлось бы порвать.

— Что вы себе позволяете, капитан? — прорезался голос у Карвайса. — Ваши подозрения оскорбляют портовую стражу!

— Подозрения? — изумился Дик. — Помилуйте, майор! Если вы и ваши люди кристально честны, то что вам за дело до того, как я укладываю мои собственные вещи?.. Что тебе, Филин?

— Капитан, — трагически пропел илв, — а как же мой сундук с инструментами?

— Это что еще за тварь из зверинца? — рявкнул вконец замороченный майор.

— Это не тварь из зверинца, — ледяным голосом отчеканил Бенц, — а плотник из экипажа шхуны «Миранда». И он проявляет заботу о корабельном имуществе. Бегом, Филин, тащи сюда свой сундук, мы его здесь поставим, ниткой обвяжем и запрем каюту на ключ!

Высокий потолок, стрельчатые окна, гобелены серебристо-коричневых оттенков, мягкие диваны с обивкой в тон гобеленам, столик с письменными принадлежностями у окна, прелестные безделушки на полках, — эта комната совсем не подходила для допросов.

Команда «Миранды» заметно оробела, оказавшись среди непривычной роскоши. Больше всех трусил юнга. Он пристроился возле боцмана и старался держаться так, чтобы из-за массивной фигуры Хаанса его не видно было майору Карвайсу, который бдительно присматривал, чтобы леташи не сперли что-нибудь из дорогих вещичек.

А капитан, хотя у него в душе не соловьи распевали, старательно делал вид, что не происходит ничего неприятного, и с напускным интересом разглядывал украшавшую одну из стен мраморную доску, с которой, из выточенных овальных «гнезд», смотрели на него портреты королевской фамилии. Миниатюры были написаны довольно давно. Дик определил это не по тому, что король Аргент Второй выглядел свежо и молодо (придворные художники не изображают царственных заказчиков дряхлыми), а потому, что принцы были на миниатюрах еще подростками. А русокудрая девочка, их сестра, умилила Дика, и он подумал, что принцесса, должно быть, сейчас уже настоящая красавица.

Он скользнул взглядом в сторону — и забыл о королевском семействе. Даже о собственном опасном положении на мгновение забыл, так поразил его взор изящный серебряный подсвечник в виде дельфина, взметнувшегося на гребень волны.

Волна была покрыта веселыми барашками пены, а у дельфина, грациозно изогнувшего тело, был такой беззаботный и озорной вид, что Дик поневоле улыбнулся.

— Правда, он очарователен? — послышался за его спиной веселый голос.

Бенц поспешно обернулся.