Путь к Дураку. Книга 2. Освоение пространства Сказки, или Школа Дурака - Григорий Курлов

Сказал — и сразу же делать принялся. Вспомнит Петя, как драконы в полон его брали, как руки-ноги ему крутили, как насмешничали да унижали его, вспомнит — вниманием своим дракона обиды зацепит, вокруг себя раскрутит да на вдохе в себя и примет. Затем то же самое с драконом отчаяния сделает, то же самое — с драконом злости своей.

Так, постепенно, вдох за вдохом, всю силу свою из событий недавних вынул Петя да в себя обратно вернул. Прислушался потом к себе да заулыбался довольно — полегчало ему на душе, и даже в оковах этих ворочаться попросторнее как-то стало.

Присмотрелся к ним старик нестарый поближе да диву дался — истончились оковы те, прозрачность в них словно бы появилась, какая-то даже хрупкость особенная образовалась. Вспомнил он тогда слова колпачъи недавние: «Стоит всего лишь поддаться иллюзии, чтобы тут же ощутить её реальные последствия».

— Иллюзия, значит?.. — говорил задумчиво Петя, вспоминая, как исчезло, будто растаяло, Царство Драконье, сквозь колпак Дурака всего лишь увиденное. — Оттого это тогда случилось, что хватило мне силы мир драконий всего лишь энергией бесплотной увидеть. Колпак мне в том помог. Ну что ж, попробуем теперь его из себя уже сделать. А почему бы и нет? Дурное-то дело, оно ведь не хитрое…

Прошёлся он памятью по всем своим невзгодам жизненным, по каким только вспомнить смог, вынимая из них силу, драконами украденную, да в себя обратно возвращая. Долго он в памяти своей бродил, а как из воспоминаний очнулся да в себя вернулся — от чар драконьих даже следа не осталось.

Исчезли с него оковы все, светом странным растаяв, да и в самой пещере посветлело заметно — словно свечи в ней зажгли невидимые. А в её глубине Петя ступени огромные увидел, куда-то вниз ведущие.

Помедлив немного да в себя заглянув, — а может ли он в передрягу очередную не влипать? — понял, что не может, уж больно любопытно ему было. Направился он тогда к тем ступенькам да к спуску долгому приступил.

Пока шёл, о приключениях своих тутошних думал, о Царстве Драконьем да о самих драконах. Вспомнились сказки о них, какие ему ещё в детстве рассказывали, и задумался неожиданно Петя о странном.

Испокон веков считалось, что победить дракона хоть и сложно, но можно. Именно это было любимым занятием добрых молодцев и богатырей. Но почему-то никто не интересовался, а что происходит с теми сказками, где дракона всё же побеждают? Что случается с ними потом — после того, как их рассказали?

И вдруг вспомнил старик рассказы случайные о таких сказках, рассказы нечастые и неохотные, будто рассказчикам самим было неловко за них. Оказывается, ветшают сказки, без драконов оставшись, хиреют и исчезают постепенно. Рассыпаются они, словно стержня внутреннего лишившись.

Почему так? — озадачился было Петя, но ненадолго. Да потому, всего лишь, понял он, что победить дракона — это значит победить себя самого, подавить свою силу жизненную.

Куда же девается сила та драконья, побеждённая да подавленная? А может, хранится она в подземельях глубоких… наподобие этого? Может, подальше от глаз чужих она прячется, чтоб спокойствие ничье не смущать? Может, в чёрном теле она там держится, чтобы сил у неё не хватило на волю вольную вырваться?..

Наконец-то закончились ступеньки лестницы этой бесконечной, будто бы в самый центр земли уводящей. Спрыгнув с последней, оглянулся нестарый старик по сторонам да увиденным восхитился.

Попал он в совершенно особый мир подземный. Были в нём свои горы, свои реки и долины, вот только совсем другие, необычные и ни на что знакомое не похожие. Другими были деревья, размера огромного и с листьями тёмно-красными, другой была трава, цвета чёрного и словно бы сама под ноги стелящаяся. Другие птицы летали здесь в изобилии великом, выкрикивая что-то непонятное, голосами незнакомыми. Другим было небо… Хоть вообще-то никакого неба и не было. А была всего лишь бездонная сумеречность, словно бы сверху на землю льющаяся, но видеть вокруг позволяющая совсем неплохо.

Шёл Петя по миру этому подземному, тому, что видел, дивился да по сторонам с любопытством посматривал. Вышел он к реке подземной, и вдруг такую картину увидел — вбит на берегу столб каменный, а к нему дракон цепью прикован. Да так хитро прикован, что подойти к реке он ещё может, а вот напиться — цепь его не пускает.

И лежит тот дракон в тоске великой, от жажды изнемогая. По всему видно — давно уже лежит, потому как захирел да высох весь, только кожа с костями от него и остались. А когда Петя подошёл к нему — лишь глазами моргнуть дракон и сумел, не хватило ему сил даже головы поднять.

Жалко стало старику бедолагу, пожалел он его за пытку такую жестокую, помочь решил. Подхватил Петя ведро пустое, неподалёку валявшееся, да к реке за водой отправился. Осушил то ведро дракон глотком единым и вновь на старика глянул жалостливо. Принялся тогда Петя воду ему таскать — ведро за ведром, ведро за ведром, пока не притомился. Но как только уселся он передохнуть да пот утереть, как вдруг голос громкий над собою услышал.

— Ну спасибо, хозяин, вспомнил ты наконец-то и обо мне, а то ведь совсем позабыл-позабросил, будто неродной я тебе…

Изумился старик речам таким, вверх глянул. Возвышался над ним дракон, силу вновь обретший, — огромный до невозможности просто, словно скала какая.

— Ты кто таков есть? — спросил его старик. — И почему хозяином меня кличешь? И как это у тебя раздуться так быстро получилось, неужто от нескольких вёдер воды всего?

— Не признал ты меня, хозяин, вижу, что не признал, — кротким голосом говорил ему дракон, — да оно и неудивительно — столько лет ты без меня обходился, что, должно быть, совсем отвык…

— Наверное, не понял ты ещё, куда попал, — продолжал дракон дружелюбно, глядя на Петю глазами влажными и, словно блюдца, огромными. — Место это особое, тайное… Жестокое это место, невзирая на все красоты его неземные, страшное…Потому и упрятано оно в глубине этой подземельной — от глаз людских подальше.

— Томятся здесь драконы желаний подавленных, — говорил дракон голосом печальным, — устремлений не принятых, позывов отвергнутых. Томятся они, правильностью в оковы запретов закованные, любви да участия лишённые… Много нас здесь таких, силу былую потерявших да в изгнании век свой драконий доживающих.

— Ты вот, думаешь, что водой речной меня к жизни вернул? — усмехнулся дракон. — Нет, Петя, — вниманием своим да участием… Давно я их от тебя не видывал…

— Да о чём это ты? — продолжал удивляться старик. — Неужто знакомы мы с тобой?

— А как же… — расплылась в широкой улыбке морда драконья. — Ещё как знакомы. Позапамятовал ты меня просто…Оно и понятно — давно ведь ты взрослым да примерным стал, героем в сказке положительным… А был когда-то шалуном озорным, неугомонным, страстью к игре любой переполненным. Пока — цыц! — озорству твоему не сказали, а через это — и на меня «цыц!» такое наложили. Нет, Петя, ничего страшнее для дракона силы детской, чем «цыц!» родительское. Связывает оно по рукам и ногам, силы жизненной лишая.

— Хоть я и не в обиде, — говорил дракон. — Скорее, уж тебя мне жалко — только посмотри, от какой силищи ты отказался, сколько страсти детской в себе схоронил…

Выпрямился дракон во весь размер немалый, силу и мощь свою демонстрируя, крыльями взмахнул — слетели все оковы с него, в пыль мелкую рассыпавшись. Поднялся он в воздух да круг большой над Петей сделал.

— Садись на меня, хозяин, — говорил он ему потом, — больше тебе в царстве этом делать нечего, свою задачу ты здесь уже выполнил. Научился силу свою ценить да разучился её транжирить попусту. Главное для тебя теперь — Tie забывать о знании новом, а для этого пользоваться им почаще да в привычку жизни вводить.

— Пора бы тебе продолжить уже путь свой, — говорил дракон, терпеливо дожидаясь, покуда старик ему на шею вскарабкается. — Близка твоя сказка к завершению, виден уже след Дурака с тобой рядом, чуется его шепот, слышится смех его. Совсем немного тебе осталось до понимания полного…

Сидел потом Петя у дракона детскости своей на загривке, вокруг себя посматривая да вниз поплевывая, и удивлялся — отчего это о нём все в сказках знают, почему советы ему без устали дают да уму-разуму учат? А может, оттого это, что он и впрямь со всех сторон лишь самим собой окружён? Вот сам себе изо всех сил помочь и пытается…

Выбрался дракон из мира подземного да над наружным Царством Драконьим покружился немного, как бы давая Пете возможность в последний раз полюбоваться красотой его неприглядной. Только совершенно спокойно взирал старик на картину эту — знал уже, что под личиной драконьей скрывается…