Вернадский - Рудольф Баландин

…Зигзаги внутрипартийной борьбы привели к тому, что некоторые философские высказывания Деборина подверглись разгромной критике со стороны его недавних соратников. Как пишет С. Н. Корсаков: «После принятия Постановления ЦК ВКП(б) о журнале «Под знаменем марксизма» от 25 января 1931 г. академик А. М. Деборин был изгнан из созданного им Института философии. По личному распоряжению Сталина ему было запрещено выступать в печати по философским вопросам. На протяжении 25 лет А. М. Деборина постоянно подвергали проработкам. Только после XX съезда КПСС положение несколько изменилось».

Никаких «оргвыводов» в отношении Вернадского не последовало. Его труды продолжали публиковать.

Дискуссия Деборина с Вернадским поучительна. Поражает упорное стремление критика обнаружить в трудах ученого идеологические изъяны. Деборину пришлось использовать безотказный метод искаженного пересказа чужих идей с последующим их разгромом.

Например, он утверждал, будто Вернадским «религиозное знание ставится в один ряд с научным и философским знанием», а в результате «можно сказать, что научное познание скользит по поверхности бытия». Хотя Вернадский постоянно подчеркивал своеобразие научного метода и утверждал «проникающее всю сущность науки» признание «реальности для нас проявляющегося мира».

По словам критика, Вернадский «считает возможным совмещение духовного начала, представления о едином боге-творце и пр. с физическими и математическими концепциями».

Но Вернадский анализировал непростые связи научных и религиозных представлений у Ньютона, Фарадея. Что тут крамольного? Ньютон писал теологические труды (один из них в 1915 году появился в русском переводе). А через десятилетие после деборинской критики академик С. И. Вавилов отметил: «Ньютон был несомненно глубоко религиозным человеком и, кроме того, ученым богословом».

Деборин называл крупного ученого и организатора советской науки опасным врагом марксизма-ленинизма и социалистического государства. Что это? Синдром моськи, лающей на слона? Сведение личных счетов? Или критику хотелось выставить себя борцом за передовую идеологию против затаившихся врагов, и для этого создал образ грозного противника, чтобы затем сокрушить его в пух и прах.

Чем слабее доказательства, тем крепче выражения. Деборин, как записной ревнитель идеологического благочестия, часто использовал такого рода «полемические» приемы.

Именно критики Вернадского исходили из религиозных представлений (понимая религию широко, по Л. Фейербаху, относившему к ней и атеизм). Это показывает стиль статей. Владимир Иванович опирался в своих рассуждениях на факты, а критики упорно пользовались ссылками на авторитеты. Когда главным аргументом в споре служит цитата, это и есть религиозный метод, признающий некоторые писания священными, непререкаемыми.

По сути дела, Вернадский, как Галилей и Ломоносов, выступил защитником научного метода и философии от религиозных влияний. Он не считал диалектический материализм — как форму широкого синтеза знаний — наукой всех наук. По его мнению, философия и наука — равноправные партнеры, способные к творческому взаимодействию.

Понимал ли это Деборин? Пожалуй, да. Почему же он отстаивал «научность» философии и ее примат над науками? Здесь следует уточнить: Деборин имел в виду лишь одно марксистско-ленинское учение.

Ответов можно предложить несколько, и они взаимно дополняют друг друга. Борьба за власть отдельных группировок. Личные амбипии. Привычка к отношениям господства — подчинения. Стремление подавить ростки свободомыслия. Унижение достоинства выдающегося учёного в назидание другим. Плохое понимание специфики научной работы и научного метода.

Ненависть догматика к инакомыслящим. Зависть посредственного философа к ученому и мыслителю с мировым именем…

Для людей деборинского типа философские идеи отступают на второй план в угоду политическим требованиям момента, тактическим приемам в борьбе за власть или ее удержание. Ученый оценивается не по его идеям и трудам, а по его отношению к господствующей идеологии.

Нечто подобное происходило и в позднем европейском Средневековье. Тогда религия боролась не только за отдельные догмы Священного Писания, но и за цельность мировоззрения, в котором человек занимал центральное место в Мироздании. Шла борьба за духовное и политическое господство, а также связанные с этим экономические выгоды.

Церковная бюрократическая система стремилась к абсолютной власти над личностью — над душами, кошельками, идеями. И нетерпимость, ненависть, жестокость, с которыми вели свою борьбу могущественные сторонники господствующей религии, определялись не столько их идейным фанатизмом, но прежде всего ходом политической игры, экономическими факторами, боязнью верхушки церковной иерархии утратить свои привилегии.

Религиозная идеология претендовала на роль важнейшей духовной опоры общества. После войн Реформации и Контрреформации, после костров инквизиции, жесточайшей церковной цензуры науке удалось вырваться из тисков религиозного мировоззрения и занять достойное место в общественной жизни. Только тогда многие страны стали на путь бурного научно-технического прогресса.

Ограничения свободы научных исканий и сомнений резко снижают творческую активность ученых и эффективность их работы, содействуют отбору и возвышению из их среды «наиболее приспособленных» к существующим ограничениям. Подлинные искатели истины, стремящиеся выяснить правду о природе и человеке, не могут смириться с подобными явлениями. К таким ученым относился Вернадский.

Выступая против тех, кто хотел сдержать свободное течение научной мысли, Владимир Иванович не преследовал личных целей. Свой ответ он прислал из Праги. Он мог продолжить исследования в Западной Европе. Но понимал свою ответственность перед Родиной.

Вернадский надеялся, что в СССР найдутся люди, которые прислушаются к его словам: «В стране, где научная мысль и научная работа должны играть основную роль, ибо с их ростом и развитием должны были бы быть связаны основные интересы жизни, ученые должны быть избавлены от опеки со стороны представителей философии. Это требует польза дела, государственное благо».

Нашло ли это предупреждение понимание «наверху»? Пожалуй. Ведь в последующие годы Вернадский был избавлен от «опеки» и продолжал плодотворно трудиться. Для оформления заграничной командировки он в 1932 году написал заявление В. М. Молотову. Ходатайство рассматривали в особом порядке и разрешение не дали. Он обратился с письмом к Сталину и заручился поддержкой Луначарского. Позже записал в дневнике: