Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет - Мариэтта Чудакова

Везде – по-разному. И что уж можно точно сказать, почти везде – этот вопрос не простой. И ответ на него – сложен. Так уж повелось в мире, что люди особенно болезненно реагируют, когда их преследуют, оскорбляют, наказывают не за их личные провинности, а за кровь, которая течет в их жилах.

Советская власть всегда уверяла себя и других, что здесь у нее проблем нет.

Михаил Горбачев в этом отношении не стал исключением. Он «в первые годы своего правления не осознавал, какой взрывной потенциал заложен в межнациональных отношениях, верил, – писал Гайдар в 2006 году в книге «Гибель империи», – что национальный вопрос в СССР решен».

Но он не был решен – просто подавлен силой. Но подавление вместо решения – всегда дело временное. Навсегда – не получается.

За советские десятилетия, когда власть держалась насилием, накопилось много обид.

Среди них – и кровных.

И даже – кровавых.

В начале 1930-х годов с территории Белоруссии и Украины депортировано немало поляков. А из Ленинградской области – финнов. В августе 1934 года приказом НКВД (разумеется, секретным) предписано постепенно увольнять, а также снимать с руководящих должностей советских немцев, корейцев, финнов, литовцев, латышей и поляков (а давно ли «красные» латыши и поляки были опорой советского режима и охотно рекрутировались в ряды ЧЕКА, ГПУ и затем НКВД – как Петерс или Дзержинский?..).

Намечена и вторая группа «враждебных» национальностей, за которыми заводской администрации предлагалось «следить»: евреи, армяне, крымские татары, чеченцы, ингуши, осетины…

А Узбекистан во время переписи 1939 года протестовал, например, против включения в число таджиков (жителей Узбекистана) других – малых – национальностей. То есть против цифр, дающих увеличение в этой республике численности таджиков.

Рванул же этот протест только через полвека – в кровавых конфликтах между узбеками и таджиками.

Если нет демократических традиций (а откуда было им взяться при советской власти, все решавшей за всех?) – проще всего сыграть на национальных обидах. Нужно, например, только убедить себя и других, что репрессировала вас не советская власть, а – русские. Сделать это нетрудно – ведь на высоких партийных и государственных постах в основном – русские…

Старший товарищ Гайдара Отто Лацис пишет об этом же в уже не раз цитированной нами книге с детективным названием: «Тщательно спланированное самоубийство» (2001) – и с не менее детективным сюжетом. В издательской аннотации, которая напечатана, как обычно, мелким шрифтом на обороте титульного листа, сказано: «“Самоубийство КПСС” – так можно было бы назвать эту книгу…»

Лацис пишет об опубликованной в журнале «Коммунист» подборке сообщений Берии – Сталину о ходе высылки чеченцев и ингушей:

«Конец 1943 – начало 1944 года, еще не открыт второй фронт против Гитлера, еще наша армия ведет тяжелейшие наступательные бои на своей территории, а сто тысяч сытых, до зубов вооруженных бериевских головорезов ведут войну с женщинами, детьми и стариками в собственном тылу. Бухгалтерская точность сообщений: сколько солдат использовано, сколько вагонов подано…»

Невозможно не думать о том, сколько восемнадцатилетних мальчиков вернулось бы домой живыми, если бы Сталин отказался от злодейской идеи войны с целыми народами внутри страны и послал бы своих энкавэдэшников на фронт!

Из личных воспоминаний. Мало кто из вас знает, что из юношей, попавших на фронт по призыву именно в эти месяцы – на рубеже 1943–1944 годов, домой вернулись один из ста… В нашей семье это известно доподлинно. Мой старший брат, 1925 года рождения, уходил на фронт из Сокольнического райвоенкомата Москвы – с ним призвали из нашего района триста его ровесников. Сначала их два месяца учили на младших лейтенантов – в одном из подмосковных городков, – потом долго везли на фронт, который передвинулся уже в Польшу. Они жили вместе в казармах, потом ехали и теплушках. Брат говорил: «Мы все знали друг друга поименно». Когда кончилась война и брат вернулся – с двумя тяжелыми ранениями, но живой, – они вдвоем с еще одним лейтенантом (запомнила с детства его фамилию – Зайцев…) пошли в военкомат – узнавать, кто еще из их ребят вернулся. И узнали.

Из трехсот мальчиков, два года назад со школьной скамьи уходивших на войну из нашего зеленого, с Сокольническим парком в центре, района, домой к матерям вернулись трое.

«Антисоветского элемента» из числа чеченцев и ингушей арестовано 2 тысячи человек – больше врагов не нашлось… А выселено более 478 тысяч человек – все вайнахское население поголовно (О. Лацис).

То есть – те, кого сам Берия считал «антисоветским элементом», составляли менее половины процента…

Это с трудом укладывается сегодня в голове у тех, кто не застал советское время. Идет 1944 год. До конца войны еще далеко. Армия продолжает нести огромные потери.

Чем занят Верховный Главнокомандующий Сталин – вместо того чтобы сосредоточиться на делах военных?

«По мановению руки ошалевших от власти и крови бандитов целые народы один за другим отправлялись за тысячи километров: немцы, калмыки, чеченцы, ингуши, армяне, турки, курды, хемшилы.

Народы слишком многочисленные, чтобы их можно было выселить целиком, отправлялись вдаль отдельными категориями: такие были из числа русских, украинцев, литовцев. Но и в этих случаях – не по суду и не за личную доказанную вину, а за принадлежность к определенной категории: русские сектанты, литовцы – члены семей (!) “активных бандпособников”.

Всего “выселенцев и спецпереселенцев” оказалось три миллиона 332 тысячи 589 человек – это уже из справки об итогах перерегистрации в 1948–1949 годах. Из нее же видно, что из выселенных в 1944 году чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев через четыре года умерла четвертая часть, из крымских татар, болгар, армян, греков – пятая часть» (О. Лацис).

…И как же можно было думать, что в такой стране «решен в принципе национальный вопрос»? Что люди забыли и простили смерть своих маленьких детей от голода и холода?..

«Процесс увлекал и нравился, останавливаться не хотелось. Берия докладывает: “В связи с предстоящим окончательным выселением чеченцев и ингушей считал бы возможным часть освободившихся войск и чекистов использовать для выселения балкарцев с Северного Кавказа”. То есть ребятки бериевские нечаянно оказались в простое, а тут народишко подвернулся – как не выслать.

…Не было народа на просторах одной шестой части мира, в памяти которого не остались бы страшные картины произвола властителей Советского Союза – дружбы народов в сталинском исполнении. Понимал ли Горбачев, какое минное поле национальных отношений досталось ему в наследство, и какое терпение, какая осторожность и такт требуются, чтобы его разминировать?…Последующие события показали: в национальных отношениях он разбирался хуже всего и в этой сфере совершил самые грубые ошибки» (О. Лацис).

«О мере непонимания Горбачевым потенциальной серьезности» этой проблемы пишет и Гайдар. Об этом, замечает он, свидетельствуют собственные слова Горбачева: «Если бы у нас в стране не был решен в принципе национальный вопрос, то не было бы того Советского

Союза, каким он сейчас предстает в социальном, культурном, экономическом, оборонном отношениях. Наше государство не удержалось бы… если бы не возникло сообщество на основе братства и сотрудничества, уважения и взаимопомощи».

«Это политическая ошибка, – сурово заключает Гайдар, – тот случай, когда лидер доверился официальной пропаганде, не хотел понимать реальности».

Иными словами – люди советской власти так часто произносили и писали советские формулировки, которые давно стали штампами и ничего реального не выражали, что сами поверили в реальность ими же самими придуманного в целях пропаганды!..

А если бы удалось взглянуть в лицо реальности как можно раньше…

Если бы Горбачев вспомнил хотя бы, что про Нагорный Карабах в Армении заговорили еще двадцать с лишним лет назад. Когда 24 апреля 1965 года прошли стихийные митинги, в которых приняли участие от трех до восьми тысяч человек. Если бы вспомнил – стал бы, наверное, с должным вниманием следить за происходящим в Армении и Нагорном Карабахе – по мере укрепления гласности и исчезновения страха перед насилием государства. И сумел бы, возможно, опередить решительными, но мирными действиями события 1988 и последующих годов. Не дал бы пролиться потокам крови.

.. Хорошо помню на телеэкране красное лицо Горбачева, гневно отчитывающего ректора Ереванского университета и других армянских интеллектуалов. Речь – о возникшем движении за возвращение Нагорного Карабаха Армении. На лице его еще больше, чем в его словах, читается главное его опасение: «Если этим позволить – так все захотят!»