За огненной чертой - Андрей Федорович Юденков

— Остановиться, соблюдать тишину, ничего не бросать! — полетело по цепи.

В голову колонны побежали начальник штаба Хотулев и Володя Присовский со своими орлами. Примерно через полчаса мы вновь услышали несколько автоматных очередей, винтовочные выстрелы, потом все стихло.

Оказалось, что на дороге немцы устроили засаду, а на высоких деревьях насажали «кукушек». Они-то и обстреляли наших разведчиков, хотя и не представляли, что за ними движется целый полк. Добравшись до головы колонны и выяснив, в чем дело, Хотулев и Присовский приняли решение: засаду и «кукушек» уничтожить, не выпустить ни одного врага живым. Два партизана подобрались к «кукушкам», хорошо укрылись за деревьями и начали бить из автоматов. «Кукушки» отвечали. На это и рассчитывал Володя Присовский. Он послал в обход трех снайперов, которые сняли «кукушек», обнаруживших себя в перестрелке с нашими автоматчиками. Тем временем два взвода штабной роты перерезали пути отхода немецкой засаде и перебили всех карателей. Путь был свободен.

Когда отошли километра на три, из хвоста колонны прибежал мой ординарец Вася Емельянов.

— Зачем лошадей и барахло бросили? — растерянно спросил он.

— Кто бросил?

— Да ведь по цепи передали приказ все бросать.

Получилось недоразумение. Пока по колонне передавали шепотом: «Соблюдать тишину, ничего не бросать!», команду перепутали, и в хвосте колонны ее восприняли неверно. Пришлось на некоторое время остановиться и послать людей забрать брошенное.

Углубившись в дремучий лес, развели батальоны в стороны и разместили вокруг штаба полка и штабной роты на расстоянии около километра. В центре находились также госпиталь, радисты и некоторые другие службы и подразделения.

Партизаны — народ практичный. Сейчас же взялись сооружать из ветвей шалаши, причем сучья рубили не поблизости, а далеко, чтобы не нарушить естественную маскировку от немецких самолетов, которые то и дело появлялись над лесом. Особенно досаждала нам «рама». Как только она появлялась в воздухе, все у нас замирало.

Наша жизнь постепенно налаживалась. Беспрерывно вели разведку так, чтобы не попадаться на глаза оккупантам. Мало-помалу стали собираться отбившиеся во время сражений отдельные партизаны и небольшие подразделения. Иногда они сами находили нас, иногда им помогали в этом разведчики.

Однажды партизаны-разведчики натолкнулись в лесу на адъютанта и друга Якова Семкина — Лешу Юденкова. Голодный, чуть живой, он уже шестые сутки бродил по лесу.

Юный партизан поведал нам следующее. Когда Семкин был тяжело ранен, Леша и партизанка Шура нашли повозку, уложили комбата и повезли его по лесной дороге в госпиталь в Старые Луки. Однако деревню заняли враги, а госпиталь был эвакуирован. На лесной дороге они неожиданно натолкнулись на вражеских автоматчиков. Леша не растерялся, схватил автомат и открыл огонь. Это было столь неожиданно, что немецкие солдаты разбежались в разные стороны. Воспользовавшись замешательством, Леша и Шура перетащили Семкина в лес и спрятали в укромном месте.

Юные партизаны договорились, что Шура останется охранять комбата и ухаживать за ним, а Алексей будет разыскивать основные силы отряда. Он долго бродил по лесу, натыкался на вражеское охранение, отстреливался, снова наскакивал на врагов и снова, отбившись, продолжал поиски...

Мы немедленно послали группу разведчиков на выручку Семкину. Лешке приказали отдыхать. Куда там!

— Батя, миленький, разреши и мне идти за Семкиным, — со слезами на глазах стал упрашивать паренек Казубского. — Без меня не найдут, а они с Шурой и так уже, наверно, умирают с голоду!

— Да куда тебе, Леша? Ты сам едва живой. Отдыхай. Наши орлы иголку в стоге сена и то разыщут!

Лешка все же упросил Василия Васильевича, но в пути силы оставили парня, и партизанам пришлось нести его на себе. Семкина нашли с помощью Леши и вскоре отправили самолетом на Большую землю: ему необходимо было основательно подлечиться.

Лешу Юденкова по представлению Семкина и Осташева командующий фронтом наградил впоследствии орденом Красного Знамени.

* * *

С отрядами, разместившимися в соседних лесах, мы сразу установили связь через наших разведчиков и действовали по единому плану.

Вскоре к нам стали прибывать офицеры и солдаты из группы войск генерала Белова, которым по разным причинам не удалось перейти линию фронта. Так у нас оказались командир кавалерийской дивизии подполковник Зубов, майор Солдатов и многие другие товарищи.

Связь со штабом фронта не прерывалась. На второй день после ухода полка в лес мы узнали, что наши семьи благополучно прибыли на Большую землю.

Мы сообщили штабу фронта, что к нам примкнули около четырехсот солдат, младших командиров и офицеров из группы генерала Белова. Штаб фронта приказал: из солдат сформировать партизанский отряд и направить его в сторону Починка и Рославля, а старший и средний командный состав эвакуировать на Большую землю.

Первую часть приказа мы выполнили без особого труда. С эвакуацией же комсостава дело обстояло сложнее. Лес был блокирован, чтобы соорудить посадочную площадку, требовалось вновь занять часть территории поблизости от леса. Пока вокруг леса было полно вражеских войск, об этом не приходилось и думать. Мы по-прежнему отсиживались в чаще, стараясь не обнаруживать себя.

После активных действий в течение мая и первой половины июня вынужденное безделье очень тяготило партизан. Нужно было чем-то занять их, отвлечь от невеселых мыслей. И газету, и радио, и кино, которых так не хватало людям, заменяли беседы. Единственной роскошью, которую мы себе позволяли, несмотря на ограниченное количество электропитания, был прием по рации сводок Совинформбюро. Их сейчас же размножали и направляли в батальоны. Но сводки приносили мало радости: наши войска вновь отходили, враг рвался к Волге.

В памяти партизан остались два человека, случайно оказавшиеся в отряде и быстро породнившиеся с нами: писатели Петр Жаткин и Борис Шатилов. Оба попали к нам при необычных обстоятельствах.

Однажды под вечер, как раз в те дни, когда все чаще стали прибывать отставшие от своих беловцы, наша комендатура, располагавшаяся метрах в трехстах от штаба полка, сообщила, что задержан неизвестный, который требует, чтобы его отвели к командиру полка. Хотулев, находившийся вместе со мной в штабном шалаше, сказал:

— Там какой-то писатель явился. Это по твоей части, комиссар. Разберись, ради бога, а то меня комендант замучил. Только не веди этого писателя сюда. Тут и так набралось до черта людей, которых мы совсем не знаем. Попадется немецкий шпион — вот тогда будут нам и «беловцы» и «писатели».

Захватив адъютанта, я направился в комендатуру. Слово «комендатура», конечно,