Честь самурая. Путь меча - Дэвид Чейни

– Это то, о чем я мечтала, и даже больше, – нежно сказала она.

Нами проснулась, вздрогнув.

– Йоши, вставай, пожалуйста, – сказала она. – Почти утро. – Она крепче прижалась лицом к его шее. – Быть так близко… быть частью тебя… – Она отодвинулась внезапно в страхе. – Я боюсь проснуться, вдруг окажется, что это был всего только сон. Я не хочу, чтобы ты уходил. Я не хочу забыть эту ночь. Обними меня, Йоши… крепче! Не хочу, чтобы настало завтра.

Он крепче прижал ее лицо к своей шее.

– Я тоже, – сказал он, но к счастью примешивалось мрачное предчувствие.

В Девятивратной ограде первые пришедшие – мелкие чиновники и младшие писцы – медленно шли по узким улицам; их шаги взметали снег, дыхание вылетало в виде пара. У многих под плащами были мечи. Тьма таила опасность. Колокола только что возвестили час тигра, а за оградой ночью было сколько угодно бродяг, грабителей, разбойников, которые нападали на неосторожных, шедших без оружия.

У ворот Тайкен-Мон в темном углу стоял вооруженный человек; он топтался на месте и дул на руки, чтобы согреться, и внимательно рассматривал шедших мимо из-под монашеского капюшона. На одежде у него не было никаких знаков или эмблем. Те, кто его замечали, старались обойти подальше. Вооруженного монаха, прячущегося в пролете ворот в предрассветное время, следовало опасаться. Вдали прокричал петух, и в восточной половине неба появились слабые полоски света. Ветер стал слабее, на улицах было тихо, только кричали петухи.

С наступлением зари несколько придворных вышли из ограды; это был час расставания с любимыми. Те, кто провел ночь со своими любовницами, возвращались домой.

Из ворот Тайкен-Мон вышел человек; он шел, слегка прихрамывая, лицо было скрыто соломенной шляпой, сидевшей плотно, как шлем. Он шел легко, с улыбкой глядя на дорогу.

Человек в монашеском плаще отошел от двери и крадучись последовал за намеченной жертвой. Он вынул меч и дал знак пяти другим, спрятавшимся в нишах дверей дальше по улице. Они выскользнули как тени из своих убежищ и встали стеной поперек узкой улицы. Все они были в черных плащах почти до земли, с капюшонами, закрывавшими их лица. Лучи встающего солнца сверкали на обнаженной стали.

Йоши их обнаружил лишь в тот момент, когда почувствовал, что на него нападают сзади. Он инстинктивно шагнул в сторону и выхватил длинный меч. Быстрым движением он ударил нападающего сзади, В ударе с поворотом сосредоточилась вся его сила. Человек безмолвно упал, открыв рот для торжествующего крика, которому не суждено было раздаться.

Йоши опустил меч, держа его перед собой, и медленно подошел к живой стене, образованной убийцами.

– У меня нет золота, – объявил он. – Уходите! И я уйду с миром. Между нами нет вражды. Дайте мне пройти.

Вожак людей в капюшонах вышел вперед, держа меч наготове.

– Между нами есть вражда. Убийца! Мы пришли сюда отомстить за гибель Кагасуке и Шигея. Это твое последнее утро на земле.

Йоши продолжал движение.

– Пожалуйста, отойдите и дайте мне идти своей дорогой, – спокойно сказал он.

Вожак заколебался, пытаясь разглядеть лицо Йоши под широкой шляпой. Потом, с криком ярости, он поднял меч к прыгнул вперед. Йоши отклонился влево и ударил нападающего в спину, когда тот пронесся мимо. Лезвие разрезало ткань и тело и рассекло спиной мозг. Человек бессознательно шагнул еще три раза и свалился в снег.

Следующие двое напали с криком, неуклюже мешая друг другу на узкой улице. Ни одному не удалось нанести удар: Йоши разрезал горло первому и вонзил меч в диафрагму второго.

Двое оставшихся колебались, стоя на середине улицы. Йоши шел к ним, выставив вперед окровавленный меч.

– Еще есть время, – сказал он, подойдя ближе. – Убирайтесь! – Они боязливо попятились. Йоши следовал за ними. На углу горел ночной фонарь. Йоши топнул ногой и издал воинственный крик. Оба человека, собиравшиеся стать убийцами, обежав фонарь, бросились в противоположных направлениях.

Йоши вытер свой меч и вложил его в ножны, прежде чем вернуться к месту короткой схватки. Один из нападавших был еще жив. Йоши откинул его капюшон и узнал одного из друзей Шигея. Это были не самураи. Как было глупо с их стороны нападать на профессионала-фехтовальщика.

Йоши встал на колени около своей жертвы:

– Кто послал вас? – спросил он.

– Это был план… – Человек кашлянул кровью и неразборчиво пробормотал: – Я был против этого… я говорил им… – Он опять вздрогнул.

– Кто задумал это? Чикара? – Йоши стал говорить более настойчиво.

– Чикара… план… Чикара… – Голос замолк. Йоши встал, сжав челюсти, с пылающими глазами.

Значит, это действительно Чикара! Он вынул меч и поднял его перед своим лицом.

– Я еще раз клянусь Амидой Буддой, богами войны, Хачиманом, голова Чикары будет у меня. – Йоши вложил меч обратно в ножны гневным толчком, так что он громко щелкнул.

Лежавший на земле умирающий человек старался говорить.

– Чикара, – бормотал он, – он не знает… Наша идея… не Чикара… не знает.

Йоши ушел уже далеко и не слышал.

Вскоре голос замолчал, и этот самый старший и самый разумный из убийц в последний раз конвульсивно кашлянул и повернул лицо к заснеженной земле.

Глава 62

На следующем заседании Большого Совета на той стороне возвышения, где сидел Чикара, было несколько пустых подушек. Он пришел поздно, поспешно занял свое место и, казалось, не заметил, что несколько человек отсутствуют. Йоши внимательно следил за ним, ожидая признаков разочарования, когда он увидит, что предполагаемая жертва жива, а тех, кто должен был убить, нет. Однако Чикара оставался спокойным и даже равнодушно кивнул Йоши, когда их глаза встретились.

Кийомори произнес вступительное объявление: Мунемори отсутствовал из-за своего часто повторяющегося нездоровья, потом Кийомори поклонился Чикаре и передал ему жезл, тем самым выражая желание, чтобы Чикара председательствовал на собрании. Кийомори был бледен, под глазами у него были черные круги. Время от времени он хрипло кашлял, прикрываясь веером. Йоши переключил внимание с Чикары на канцлера. Кийомори был тяжело болен, и стало совершенно очевидно, что ни его власть, ни богатство не смогут продлить ему жизнь.

Пока Йоши слушал монотонные речи советников, его мысли ушли далеко от каждодневных забот. Как это возможно, чтобы человек был в какой-то момент вознесен так высоко, а в следующий брошен так низко? Или в нем самом сидело какое-то злое начало? Или его меч, который всегда служил добру, сделался злобным? Мог ли человек измениться оттого, что он владел определенными способностями? И возможно ли, что его талант превратил его в существо, стоящее выше – или ниже – других людей? И когда он с помощью своего умения фехтовальщика убьет Чикару, поймет ли его Нами? Вопрос вставал за вопросом, сменяясь, прежде чем он находил ответ. Хотя он был внешне спокоен, в душе его царило смятение. Выбора не было, надо вызвать Чикару. Если он не будет действовать быстро, Чикара пошлет еще убийц, и это будут уже не слабые придворные – это будут профессиональные самураи.

Вызвать Чикару надо немедленно!

Во время перерыва Кийомори ушел, а советники разошлись, обсуждая вопросы дня и недоумевая по поводу неожиданного отсутствия столь многих Тайра. Йоши разговаривал с группой Минамото, когда он заметил Чикару среди нескольких его коллег. Йоши поклонился и извинился; удивленные Минамото пошли за ним. Йоши приблизился к Тайра.

– Чикара, – объявил Йоши громко. – Вы шакал. – Моментально все разговоры, звучавшие в высоком зале, умолкли. Казалось, уголь, превращаясь в золу, стал громче потрескивать в жаровнях. Голос Йоши многократно отражался в пространстве между балками потолка.

– Нет, – продолжал Йоши, – вы ниже, чем шакал. Шакалы держатся вместе, они верны своей стае. А вы посылаете своих шакалов, чтобы они напали на тигра, а потом отворачиваетесь, когда тигр наносит ответный удар. Советники Тайра отошли, освободив обширное пространство между Йоши и Чикарой. На некоторых лицах был написан ужас, другие удовлетворенно улыбались: их защитник будет вынужден принять меры против этого молодого выскочки. Сжатые губы Чикары были похожи на тонкий разрез, глаза почти закрыты. Он сдерживал себя с большим усилием и заговорил лишь через несколько секунд. Хотя он говорил вежливо, в голосе звучала угроза.

– Простите, молодой человек, вы тигр? – сказал он.

– Безусловно, я – тигр. А вы шакал?

Тяжелое молчание было прервано нервным смешком одного из советников и задыхающимся возгласом другого.

– Я нахожу, что вы позволяете себе слишком много, молодой человек. Мое родство с вашей семьей не защитит вас от моего меча. Извинитесь немедленно!

– Я не собираюсь извиняться. Если вы не шакал, мы можем отбросить семейные отношения и решить наше дело, как следует благородным людям.