Erratum (Ошибка) - Дылда Доминга

   - Как ты догадался, где я? - Спросила Лили, прижимаясь к его телу.

   - А где еще могут оказаться глупые девушки, обидевшиеся на всех и вся, и решившие, что их миссия окончена. - Ответил он. - Впрочем, напомни мне отругать тебя, как следует, когда мы приземлимся.

   - За что? - Удивилась Лили.

   - За эту дурацкую выходку. - Отозвался он. - Ну, не вышло у тебя с Рамуэлем, хотя это и так было понятно, я предупреждал тебя с самого начала, - Лили только вздохнула, - но это же не повод делать глупости и бежать.

   - Почему глупости, - возразила она. - Твой брат сказал мне, что я свободна, и что если я пересеку врата, можно забыть о сделке.

   - Мой брат, - повторил он, - но он же не говорил, что ты должна добираться до врат в одиночку и пешком. Такого идиотизма даже он не предложил бы.

   - О, я вижу ты не очень высокого мнения о его идеях.

   - Если бы они были немного получше, он не оказался бы там, где он сейчас.

   - Но он не заключенный.

   - Но и не свободен, и вынужден скрываться в этих грязных подвалах. Но сейчас речь не о нем. Как тебе только в голову могло прийти подобное? И не сказать мне ничего. И, кстати, Лили, я правильно понял, что когда я тебя нашел, ты размышляла над тем, как вернуться, а не над тем, как попрощаться с целым озером дрегов?

   - Ты так многословен, когда волнуешься, - вздохнула Лили. - Да, я решила вернуться.

   - Единственное разумное решение, - произнес он и запнулся. - Но почему, ради всех демонов судьбы?

   - Я нужна ему, - неловко повертевшись в его лапах, выдала она.

   Небирос молчал, только мерное движение его крыльев нарушало тишину.

   - Ты, наконец, поняла? - Спросил он.

   - Да, - кивнула Лили.

   - Я высажу тебя на балкон рядом с его покоями. - Произнес демон.

   Лили запрокинула голову, чтобы увидеть мерцающие нежно-фиолетовым глаза и хотела ему что-то сказать, но не могла найти нужных слов, тогда она просто отпустила все и отдалась полету.

   Девушка ступала по земле, что почти всюду была выжжена. Время от времени по ее поверхности проносились перекати-поле - шары из сухих веток размером с голову. Ветер путался в ее волосах и шептал что-то неразборчивое на ухо. Она вздрагивала, оборачивалась, но позади никого не было - все та же степь и катящиеся кусты.

   Девушка не помнила ни кто она, ни откуда, ни куда идет. Ее ноги передвигались по привычке: сначала подымалась одна, затем за ней следовала другая, и если бы она остановилась, быть может, не вспомнила бы даже того, как идти дальше. Наконец, пейзаж стал меняться, появились деревья и трава, и она увидела человека, сидящего на груде камней у развалин, рядом стояли палатки, и их свободные полотнища хлопали на ветру.

   Она подошла молча к нему, и присела рядом, также не говоря ни слова, потому что ей неведомы были слова, пока он не заговорил.

   - Вы пришли издалека? Я рад, что вы разделите со мной эту ночь.

   Она осмотрелась вокруг, и подумала, что ночь здесь всегда, вернее, вечные сумерки, но не стала ему возражать.

   - Меня зовут Марк, - произнес он.

   - Лили, - ответила она и вспомнила свое имя. - Вы здесь один?

   - Мы всегда одиноки, Лили, - его глаза светились умом, коротко остриженые вьющиеся волосы окаймляли высокий лоб. - Где бы мы ни были, мы всегда одни.

   - Я помню других, другие лица, жизни, - она запнулась, потом вопросительно взглянула на него. - Мы умерли?

   - Возможно. - Произнес он, склоняясь, чтобы окунуть перо в чернила.

   - И вас это не беспокоит? - Взволнованно заговорила она.

   - Какой в том смысл? - заговорил он. - Я слышу вас, а вы - меня, мы говорим, - что изменилось? Все остальное - только слова.

   - Но это неправильно. У меня что-то было, что-то должно было быть, - на ее лбу пролегла складка, - столько планов, столько дел, только не могу вспомнить, каких...

   - Все совершается согласно природе, а значит, не может быть ошибки.

   - Но я ведь не стара, - девушка осмотрела себя, - и не больна.

   - Что изменилось бы, уйди вы в преклонном возрасте? - Спросил он.

   Лили пожала плечами - она не была уверена.

   - Я бы успела намного больше, возможно, тогда в моей жизни был бы смысл.

   - Смысл есть только здесь и сейчас, - произнес он, - все остальное - ложь. Мы даем себе клятвы и заверения, что с завтрашнего дня станем другими, что мы начнем, сотворим, изменим. Почему не сегодня? Ведь мы не властители завтра, завтра - не существует, есть только здесь и сейчас.

   - То есть вы хотите сказать, что я всегда была здесь с вами? Но я помню, что есть что-то помимо здесь и сейчас. - Возразила Лили.

   - И что же это?

   - Просто я... у меня что-то с головой, я не могу вспомнить.

   - Лили, - теперь его глаза смотрели печально, - уходя, мы все теряем только настоящее. Сейчас мы не можем ничего изменить, потому что потеряли его.

   - Но мы же сейчас говорим с вами, значит, настоящее существует, здесь, рядом с нами, в нас.

   - Боюсь, это все иллюзия. - Произнес он, откладывая перо и пергамент в сторону. - Я всегда предпочитал перо оружию, и что? Я декларировал множество истин, а дошел до единиц из них, если вообще дошел.

   Лили повернула голову к палаткам, потому что ей показалось, что оттуда донеслись голоса и стоны, но они по-прежнему были пусты.

   - Кто вы, Марк? - Спросила она. - Я не встречала раньше такого, как Вы..

   - Я принадлежу к философам, киникам, - ответил он,- и почитаю своими учителем Миопия. Я с юности привык к простой жизни, - он махнул рукой в сторону палаток, - так что меня не тяготит место, в котором я очутился.

   - Увы, - извиняющимся тоном произнесла она, - я никогда не слышала о вашем учителе.

   - О, он был рабом, - ответил Марк, - но за его взгляды хозяин изгнал его прочь, как сумасшедшего. - Он рассмеялся и вновь потянулся к перу. - Он говорил, что весь мир - безумный театр, сон, видение, и никто не понимал, насколько он был прав.

   Лили показалось, что почва под ее ногами качнулась, и мир вокруг действительно был лишь гигантскими театральными подмостками. Вот замерли декорации в виде палаток вокруг, застыла на небе картонная луна, и вскоре на сцену выйдут актеры и начнется спектакль.

   - Мне повезло, - тем временем говорил Марк, - в моем спектакле не было трагедий, у меня была богатая родня, хорошие учителя, дети мои не были обделены здоровьем, и жена - добра и простодушна. Все, чего я хотел - это жить в согласии со своим внутренним я и ни о чем не сожалеть.