Пылающие небеса (ЛП) - Шерри Томас

«12 августа 1013.

Опять то же видение. Это начинает раздражать».

«15 августа 1013.

Наконец что-то новое.

Когда женщина в видении наклонилась к подставке для перьев, я смогла прочитать на подставке надпись: «Подарено моему дорогому другу и учителю Евгенидесу Константиносу».

«16 августа 1013

Я выяснила, что Евгенидес Константинос владеет книжным магазином на перекрестке Гиацинтовой улицы и Университетской аллеи. Когда в следующий раз окажусь поблизости, остановлюсь и загляну туда».

Иоланта втянула воздух.

– Что такое?

– Я знаю это место. Учитель все время брал меня туда. К тому времени книжный сменила кондитерская, но там по-прежнему сохранились старые надписи. Больше всего я любила ту, которая гласила что-то вроде «Книги о черной магии можно найти в подвале, бесплатно. Обнаружив подвал, пожалуйста, покормите призрачное чудище внутри. С уважением, Е. Константинос».

– Основа и уток Фортуны переплетаются таинственным образом. Только глядя в прошлое, можно увидеть, как обретает форму ткань судьбы, – продекламировал Тит.

Иоланта медленно выдохнула и продолжила чтение.

«31 августа 1013.

Самый фантастический день.

Я ускользнула с середины «Тита III», сбежала от фрейлин и поспешила в «Универмаг тонких наук и редкостей», магазин Константиноса. Едва я вошла, видение повторилось в седьмой раз, чего раньше не случалось.

Только теперь я ясно разглядела приметное кольцо на руке, водившей пером.

Когда же образы угасли, в шоке подняла собственную ладонь. Кольцо на правом указательном пальце идентично тому, что выковали для Гесперии Величественной. Другого такого нет во всех магических королевствах.

Эта женщина – я».

Рука Иоланты взлетела к горлу.

«Я рассмеялась. Вот так так.

Однажды в своем видении я рассказала отцу, что некая атлантийская девушка станет самой влиятельной персоной в Державе. Потом, встретив эту девушку наяву, повторила ему то, что говорила в видении. Ведь никто не может намеренно изменить предвиденное. Отцу ужасно не понравилась возможность, что однажды он, прямой потомок Тита Великого, перестанет быть абсолютным властителем королевства.

Но на сей раз я никого не обижу.

Я нашла книгу, дотащила ее до стола, взяла с подставки перо и испортила энциклопедию, как делала это в видении.

И лишь закончив, вспомнила о настольном календаре. В видении на нем всегда двадцать пятое августа. Но сегодня тридцать первое. Я посмотрела на календарь: двадцать пятое августа! Устройство не работает уже неделю.

Меня нечасто радует собственная правота – способность видеть проблески будущего расстраивает и заставляет волосы вставать дыбом. Но в этот момент я дрожала от возбуждения.

Повинуясь импульсу, я снова открыла книгу, дошла до раздела просветляющих средств и вырвала последние три страницы. Рецепты, данные здесь, полны ошибок. Не хотелось, чтобы какой-нибудь бедный ученик от них пострадал».

Они перевернули страницу, но там больше ничего не было. Они продолжали листать. По-прежнему пусто. Тогда принц закрыл журнал и убрал его обратно в сумку.

Затем взглянул на Иоланту.

Она поняла, что должна что-то сказать, но не решилась облечь свои мысли в слова из страха обнаружить, сколь крепко сжата длинной рукой фатума.

Из страха, что, возможно, придется принять идею, будто судьбы ее и принца переплетены задолго до их рождения.

* * *

– Расскажи мне о видении, в котором она видела твою смерть, – попросила Фэрфакс, возвращаясь к ужину. – Об этом ты тоже прочитал в дневнике?

Тит медленно откинулся назад. Будь проклята сыворотка правды. И будь проклята клятва кровью, не позволяющая ему лгать. С тем же успехом можно ослепить художника или отрезать пальцы скульптору – ведь Тит был мастером лжи.

– Да.

– Когда это случится?

– Я описан на исходе отрочества. То есть... в любой день.

Иоланта несколько раз моргнула, посмотрела на свою тарелку, потом снова на него:

– Почему?

– Нет «почему». Все умирают.

– Ты говорил, мол, дневник показывает только то, что ты должен знать. Зачем тебе знать, что ты умрешь молодым?

– Чтобы соответственно подготовиться. Осознание ограниченности времени концентрирует разум.

– А может произвести и обратный эффект. Другой мальчик мог бы забросить все это дело.

– Тому мальчику не надо бояться встретиться с матерью в следующей жизни, ничего не достигнув в этой. Кроме того, нельзя сбежать от своей судьбы. Подумай, сколько усилий предпринято, чтобы помочь тебе избежать неизбежного. И взгляни, где ты сейчас.

На подносе с едой принесли также чайник, на него-то Фэрфакс и устремила взгляд. Чай сам по себе выплеснулся из носика, выгнулся в воздухе великолепной дугой и наполнил чашку, не пролив ни капли. Фэрфакс обхватила руками чашку, словно замерзла и нуждалась в тепле.

– То есть, в конце я могу оказаться в одиночестве против Лиходея.

Эта мысль пугала Тита едва ли не больше, чем нависшая над ним смерть.

– Пока я живу и дышу, я буду с тобой. И прикрою тебя.

Ее пальцы изогнулись, затем сжали чашку.

– Никогда не думала, что скажу это, но я хочу, чтобы ты жил вечно.

Он не нуждался в вечной жизни, но хотел бы прожить достаточно долго, чтобы забыть вкус страха.

– Ты сможешь жить вечно за меня.

Их взгляды встретились – и застыли.

Фэрфакс встала, вышла в спальню и вернулась с одеялом. Когда же она подоткнула его вокруг Тита, вечность превратилась в нечто отдаленное – он с радостью променял бы ее на несколько подобных моментов.

– Спи, – велела Фэрфакс. – Тебя будет охранять великий маг стихий нашего времени.

* * *

Несколько огненных искр парили под потолком и давали достаточно света, чтобы разглядеть комнату. Иоланта смотрела на спящего принца, закинувшего одну руку за голову, а в другой держащего палочку вплотную к телу.

Собрав искры поближе к себе, Иоланта достала дневник его матери и снова пробежалась по страницам. Ничего, кроме не замеченного ранее листка с маленьким рисунком черепа в правом нижнем углу. Дойдя до конца, Иола принялась переворачивать листы в обратном направлении. По-прежнему пусто. Она вздохнула и вернула дневник в сумку.