Трупоукладчик - Сергей Валяев

Через четверть часа из потайного помещения вывалились две лакшовки и, похихикивая да ломая каблуки, прошли в место общего пользования. Я тоже почувствовал необходимость позвенеть струей.

И весьма результативно. Слышимость была, как в театре. Девицы пожурчали, точно весенние ручейки, закурили и принялись обсуждать животрепещущие проблемы, кому давать и сколько брать.

— А ты, Любонька, не стесняйся, чай, пизда не казенная, — учила более опытная свою подружку c забавной фамилией Краденая. — Когда они хочут, режь по максимуму. И «капусту» вперед. Сначала зажми зелень, а уж потом член. Я те' говорю.

— Да я так не могу, Орлиха, — мучилась честная девушка Люба. — Хотя, конечно, обидно. Я вчера отсосала у Шиша, а он мне ни шиша. Завтра, говорит. Разве так можно?

— Е' твою мать! — заорала Орлиха. — Я что, Шиша не знаю. Да он сам бы себе сосал, как слон соску, сука такая! Жадный! Что я, Леву не знаю? Однажды чуть не откусила, блядь буду. Зажала зубами и… плати мани-мани. По сверхурочной таксе. Или гуд бай, Америка!

— И что? — несмело поинтересовалась Краденая.

— А куда он… — засмеялась многоопытная лярва. — У них там все, милая, все мозги, вся жизнь. Помни, ты — хозяйка, а они гости в этом еп'мире. Так что вперед и с песней!

И они зацокали прочь. Выполнять вновь поставленные задачи.

Я вернулся к друзьям, которые позволили себе от одиночества употребить коктейль Б-52. И теперь в их глазах метались маленькие искрящиеся американские бомбардировщики с напалмовыми фугасами на борту.

Я сделал внушение товарищам по оружию, и мы обсудили наши дальнейшие действия. Мы решили повязать Леву на выходе из родной избушки. Будет он тепленьким, если судить по количеству тары, отправленной в потайную каморку. Телохранителей же надо нежно схозировать-похоронить в сугробах на некоторое время. А вот что делать с дамами, этими опасными пираньями? Ничего, однако беречь от них мужское богатство, предупредил я друзей.

Через час упитанный заяц Лева уже болтался на заднем сиденье джипа, как в мерзлой проруби. Все оказалось намного проще, клиент вывалился отдохнуть душой на унитазном лепестке. Один. Потерял бдительность, это правда. Был весел и находчив, этакий обаяшка. Чувствовалось, что качается по ресторану купчишка этой жизни.

Мы, немилосердные, выдернули его из керамического лепестка в момент наивысшего блаженства. Легкий удар по темени затемнил нового демократического буржуа. И с веселыми шутками да прибаутками мы поволокли товарища Шишинского в лес. К елям с шишками. Чтобы он малость там протрезвел. Крепкий алешка из бывших полковников Генштаба помог нам открыл дверь с укоризной, мол, вот так всегда Лева злоупотребляет, упивается, как в последний раз.

— Ничего, батя, сейчас мы его проветрим, голубчика, — пообещали мы. Будет как попугай в холодильнике.

— Ааа, это из анекдота, — осклабился служивый. — «Какой я попугай, похлопал руками, как крыльями, — пингвин я, еть' твою мать!»

— Точно, отец, — сказали мы на это. — Дверь закрой, а то радикулит загуляет. По тебе. А мы сами погуляем. Для восстановления сил.

И мы сдержали свое слово — гулять, так гулять. Елки зеленые. Брызги шампанского! И мчались по обледенелой трассе, вперед-вперед, к огням большого города, под их пусть эфемерную, но защиту.

К обморочному рассвету мы уже знали, где находится основная штаб-квартира компании. Это удалось не так легко, как хотелось. Лева Шишинский нагадил себе в штаны, но отвечать на поставленные вопросы отказался. Наверное, он хотел умереть мучительной смертью героя. Или страх перед всемогущей Америкой застил ему разум? Не знаю. Пришлось проводить профилактическую беседу. Со «Стечкиным» в руках. Я тиснул ствол в хавло и поведал миру о нехорошем поведении Левы с девушками, которым он отказывается платить за их благородный и честный труд. Мой упрямый собеседник покрылся испариной и принялся мандражировать, как заяц под вечнозеленой елочкой. А я, следовательно, был волк? Если волк, то добрый. Даже терпеливый Кото не выдержал и шлепнул по шишинскому шнобелю. Правда, больно — фря буржуйский умылся кровавой юшкой, но отвечать все равно отказался. Панин не выдержал и уснул от такой тягомотины. Я же сдерживал себя, как мог. Известно, что выдержка у меня, как у разведчика в тылу врага. И поэтому долго терпел мужество «нового русского». Видимо, он решил, что мы очередные бандиты и вот-вот на нас обрушится карательный РУОП. Я попытался втолковать собеседнику его же ошибку. Заблуждение. Он не поверил. И зря. Раздался случайный выстрел, и пуля-дура продырявила лодыжку герою. Такое иногда случается с машинами. Ну, понятно, что начались страдания и болезненные причитания. Хорошо, что мы находились на полузаброшенном дровяном и теплом складе, где было много-много мелкой стружки. А то бы все эти вопли разбудили законопослушных граждан — зачем их нервировать, им утром на трудовую вахту. И даже после этого Лева не желал раскрывать страшную тайну. Пришлось использовать стружку в качестве присыпки… А что делать? Если под рукой нет медицинских средств для помощи пострадавшим от несчастного случая?

От моих щадящих методов лечения мужественному махлаку сделалось дурно, как христианскому проповеднику в устье Амазонки от любви к его аппетитному телу аборигенов местного племени.

Да-да, каюсь, я жесток и немилосерден. Но нет у меня времени на душеспасительные беседы. Слишком высоки ставки — я могу потерять того, с кем ещё не знаком. Однако кто живет и собирается в самое ближайшее время пробиться в этот жестокий, яростный и шумный мир. И если я не способен его защитить сейчас, о чем можно тогда говорить. В будущем.

И ближе к печальному рассвету мой собеседник наконец понял, что проще ответить на вопросы, чем преждевременно убраться. Вместо того чтобы радоваться жизни. Во всех её чудных и прекрасных проявлениях.

Словом, я ещё раз убедился, что с любым человеком можно договориться. По-хорошему. При условии, разумеется, ежели он душевно к тебе расположен. И все будет тики-так. Никаких проблем.

День прошел в хлопотах. Больше всех повезло Котэ, он остался дежурить у поврежденного тела господина Шишинского. Мы с Паниным завезли им колбасы, хлеба и безалкогольных напитков и в полдень уже находились в дачно-заповедной местности, что в южных широтах столичной области. Там обнаружили обновленную каменную усадьбу семнадцатого века. Она была окружена декоративным забором, но пространство простреливалось телекамерами. По утверждениям Левы, в охране здания участвуют человек десять-двенадцать. Морские пехотинцы USA. (Шутка.)

В самой усадьбе находится сложный лечебно-исследовательский комплекс по подготовке товара на экспорт. Обслуживают его самые опытные врачи-специалисты. И некоторые, кажется, именно из Нового света.

Информация о беременных, обращающихся в свои районные или специализированные поликлиники, тут же поступает на компьютерный пульт управления. После обработки всех данных начинают действовать агенты. Их благородная задача — убедить молоденькую жительницу РФ сделать хороший и выгодный бизнес. Затем формируется мобильная группа, заключается взаимовыгодный контракт — и в Америку. Там девушки находятся под постоянным медицинским контролем, занимаясь легкими учебными программами по делопроизводству, бухгалтерии, домоводству и проч. Когда наступает время «Ч», то роды происходят в самом гарантированном месте мира. В смысле их успеха. После рождения ребенка мать проходит реабилитационный курс и через неделю с десятью кусками зеленой массы отправляется на родину. Естественно, без дитя. Но с добрым кусом.

Система продумана до мелочей, контракты идеальны, ни один суд под этой луной не сможет найти доказательств нарушения прав матери и ребенка.

Руководил «приусадебным хозяйством» некто Файнер Марк Абрамович, в прошлом гинеколог, а ныне представитель компании. На российской земельке.

Мы провели необходимые оперативные мероприятия для ночного штурма и отправились в Коровино. Отдохнуть и пополнить боезапас.

Были встречены радостным собачьим клубком. Даже барон Тузенбах выбросил мокрый шершавый обмылок для дружеского приветствия. Дед Емеля обжился в дому, признавшись, что переехал сюда на правах хозяина. Во всяком случае, так он себя чувствует.

— И хорошо, Емельич, — сказал я на это. — Будешь нянькой.

— Да неужто? — обрадовался старик. — Давно пора наследить… Да, я вон скоко… своих поганцев… Господи, прости мя, грешного… на ноги… По такому случаю… того?

— Нет, Емельич, — сказали мы. — Рано. Америка напала на Расею. Будем отражать нападение. Трезвыми, — и в подтверждение своих слов выбрали из лежки практически весь оружейный арсенал. Кроме мортиры 1812 года. — Дед Емеля, тайну хранить умеешь? — спросили мы. Так, на всякий случай.