Превосходство этажерок (СИ) - Константин Николаевич Буланов

адмиралов, мало кто сомневался, что после показательного разгрома военно-морской базы в Каттаро, австрийцы все так же продолжать сидеть взаперти на своей главной базе в Пуле. Но реальность преподнесла им приятный сюрприз. Лишь приблизившись к Пуле на 50 миль, они повстречали первый дозорный эсминец, что тут же принялся удирать на всех парах от погнавшихся за ним итальянских одноклассников. А коли так и не явившийся к Венеции австрийский флот решил отдать всю инициативу в руки своему противнику, союзники поспешили воспользоваться предоставленным шансом на все 100 процентов.

Что такое 50 морских миль для опытного морского летчика? Ничто! И пусть действительно опытных летчиков на гидрокрейсерах насчитывалось лишь 8 человек, они с легкостью вывели своих ведомых прямиком к месту назначения, где у всех без исключения пилотов попросту разбежались глаза от обилия целей. Наверное, даже у балтийских пилотов У-3Т, учинивших полноценный разгром немцам в Данциге, не имелось столь огромного выбора жертв. Одних только броненосцев и линкоров здесь базировалось свыше дюжины, а уж счет всякой мелочи шел на сотни вымпелов.

Не встречая какого-либо сопротивления, все четыре десятка машин перемахнули крохотный полуостров отделявший гавань Пула от вод Адриатического моря и мгновенно сориентировавшись, начали заходить в атаку на ближайшие линкоры. Так десятка ведомая командиром 1-го авиационного отряда, капитаном 2-го ранга фон Эссеном, сбросила весь свой смертоносный груз на «Сент-Ишвант» и благополучно заложив разворот, ушла к своей эскадре. По результатам атаки Каттаро, когда несколько самолетов едва не столкнулись друг с другом из-за отсутствия всякого строя и управления, всем без исключения пилотам было приказано держаться исключительно за своим командиром и атаковать ту же цель, что и он. В результате последовавшего перераспределения образовалось восемь пятерок, но в первый вылет против основных сил австрийского флота было решено держаться десятками, чтобы в случае гибели одного из командиров, оставшийся ветеран смог бы вывести ведомых к кораблям базирования. Потому в борт стоявшего на якоре австрийского линкора угодили аж двадцать метательных мин. И если немецкие дредноуты еще имели шансы пережить столь массированный удар, то для практически не располагавшего противоторпедной защитой «Сент-Ишванта» все было кончено.

По всей видимости, этому линкору было на судьбе написано погибнуть от торпед. Правда, на сей раз виновниками его уничтожения стали русские гидропланы, а не итальянские торпедные катера. Вот только нанесенные повреждения и причина гибели оказались схожими. Два десятка «торпед для бедных» ударили по всей длине корпуса чуть ниже бронепояса и вызвали затопление всех котельных и машинных отделений. В результате столь скоротечного и результативного нападения обескураженному экипажу только и оставалось, что побыстрее покинуть обреченный корабль. Ни задраить двери водонепроницаемых переборок, ни запустить работающие от пара водоотливные средства, никто попросту не успел, настолько быстро произошло затопление внутренних отсеков стального гиганта.

Возможно, факт нахождения на спокойной воде внутреннего рейда Пулы, а не в водах волнующегося моря, в конечном итоге смог бы поспособствовать спасению принявшегося заваливаться на борт линкора. Но, ни спасательных буксиров, ни попыток постановки пластырей на образовавшиеся пробоины, ни операций по контрзатоплению отсеков противоположного борта, не случилось. Не менее двадцати минут длилась агония не желавшего уходить на дно корабля, прежде чем полученные повреждения, просчеты, допущенные при его проектировании, неподготовленность экипажа и посредственная сборка поставили крест на дальнейшем существовании этого дредноута.

Один из четырех наиболее грозных кораблей австрийского флота вскоре полностью лег на дно своим правым бортом, оставив возвышаться над водой лишь кончики орудий главного калибра. Это капитан корабля догадался отдать приказ развернуть все четыре башни в сторону от пострадавшего борта, в попытке хоть немного спрямить кренящийся корабль. Возможно, именно это действо позволило спастись нескольким сотням моряков, дав им дополнительное время на покидание внутренних отсеков. Но помочь уцелеть самому кораблю уже не вышло.

Стоявший в полутора кабельтовых «Вирибус Юнитис» пережил своего собрата лишь на 5 минут. Он точно так же был атакован десятком гидропланов, но основные повреждения пришлись на его носовую оконечность, отчего распространение затоплений удалось остановить в районе 1-го котельного отделения. К несчастью для австрийцев, этого оказалось достаточно, чтобы навсегда вывести корабль из игры. Линкор столь сильно ударился ушедшим под воду носом о дно, что форштевень и ту часть киля, что тянулась вплоть до первой орудийной башни, полностью деформировало. Забегая вперед, следовало отметить, что хоть «Вирибус Юнитис» и был поднят, восстанавливать его никто не стал, так и сдав на слом с отрезанным носом. Последнее проделали сами австрийцы, после того как ввели дредноут в сухой док и смогли оценить весь масштаб разрушений. Вот в этом самом доке он и встретил окончание войны.

Получили австрийцы и свою «Аризону». Каждый из двадцати подошедших следом за «торпедоносцами» самолетов ПЛО нес на центральном узле подвески по одной тяжелой бронебойной бомбе, созданной из некондиционных 254-мм снарядов. Так что на каждый из двух оставшихся невредимыми линкоров было сброшено по десятку таких смертоносных подарков. Не все они угодили точно в цель. Некоторые прошли буквально впритирку с бортами намеченных жертв, совершенно безобидно упокоившись на дне бухты. Но часть проделали именно то, ради чего и создавались.

Лишился шести котлов и обзавелся сквозной, от верхней палубы до дна, пробоиной пораженный четырьмя бомбами «Принц Ойген». Приняв на борт свыше полутора тысяч тонн воды, он, тем не менее, сохранил положительную плавучесть и даже был отбуксирован на мелководье, где впоследствии прилег на дно в силу получения новых повреждений. А вот «Тегетгофф» вспух натуральным проснувшимся вулканом после детонации носовых артиллерийских погребов. Взрыв боезапаса оказался столь сильным, что сорванную с погона многотонную трехорудийную башню зашвырнуло на добрые полсотни метров в сторону от корабля, а сам линкор, или же оставшаяся от него половина, мгновенно канул на дно, отметив место своего упокоения торчащей из воды кормовой мачтой. Это стало началом конца, как линейного флота Австрии, так и самой империи в целом, ибо вскоре союзники в полной мере воспользовались результатами данной победы.

Русские же морские летчики наведывались в Пулу на протяжении еще пяти дней, делая по два — три вылета в сутки, пока не были израсходованы все взятые с собой боеприпасы. Потеряв от эпизодического зенитного огня четыре машины сбитыми над гаванью и пять сильно поврежденными, но дотянувшими до своих, они умудрились пустить на дно всю чертову дюжину кораблей линии австрийского флота, потопить с десяток крейсеров и, как минимум, уполовинить его миноносные силы. С оставшимися у австрийцев по итогам учиненного разгрома кораблями отныне могла легко справиться даже та сборная солянка, что составляла эскорт гидрокрейсеров. Учитывая же находящиеся в Средиземном море французские и итальянские полноценные линкоры, задача перед союзниками стояла откровенно детская.