Человек-да - Дэнни Уоллес

Мною словно управляла Темная сторона Великой Силы85.

Провокатор, этакий Дарт Вайдер86, снова высунул свою голову с черной маской вместо лица, — но на этот

раз он меня раззадорил. Во мне разгоралась борьба между добром и злом. Хотя, пожалуй, зло — это слишком

громко сказано. Скорее, это было недовольство. Ну да, точно: меня поглотила борьба между добром и

недовольством. Я вдруг проникся симпатией к слову «нет». «Нет» — это хорошо. «Нет» — это здорово. Теперь

я это чувствую. Но вправе ли я отдаться во власть слова «нет» ? Заманчиво. А что, если продлить период

неканья? С «да» ведь я на это решился... это было бы вполне справедливо. Хочу ли я сегодня в полночь

вернуться к доброму началу или намерен посмотреть, к чему приведет меня солидная доза негативности?

Разумеется, это опасно, да и в январе, когда я приступлю к работе в новой должности, тактика отказа мне уже

будет ни к чему... однако мысль интригующая. Конечно, не хотелось бы возвращаться к старому... но ведь тогда

я не контролировал ситуацию. А теперь я ни в коем случае не окажусь в подчинении у «нет» — буду сам себе

хозяин. В конце концов, теперь я знаю, как правильно оперировать этим словом, умею им управлять. И могу

прекратить некать в любую минуту, когда захочу.

Иан предположил, что я, возможно, слишком остро отреагировал на требования Провокатора. Сказал, что я

раздуваю из мухи слона, иду на поводу у Провокатора, возводя его в ранг злого гения, хотя на самом деле это

наверняка кто-то из моих знакомых разыгрывает меня, не подозревая о том, какие последствия имеют его

шутки.

«Злой гений, — думал я. — Наверняка кто-то из моих знакомых... Интересно ты выражаешься, Иан. Бывал ли

ты в Ливерпуле?»

Я по-прежнему подозревал Джейсона. Нет — не подозревал.. Точно знал, что это он. Прежде в Джейсоне я

видел только врага, но теперь, когда он оказал мне столь ценную услугу, я считал, что обязан относиться к

нему, как к союзнику. Я разозлил его, заметив, что он ведет нездоровый образ жизни, и он заставил меня

попробовать жить так, как он. И, оказывается, это здорово. Я опять напишу ему по электронке... напишу в

третий раз. Скажу, что скоро он начнет мне нравиться. Скоро я пополню ряды тех, кто придерживается тактики

отказа. Скоро я вновь научусь говорить «нет». Скоро перейду в стан приверженцев Темной стороны Великой

Силы.

Мною владело возбуждение. Я включил телевизор как раз в тот момент, когда Грэм Нортон87 сказал:

«Присоединяйтесь ко мне после перерыва...»

— Нет, Грэм, и не жди! — крикнул я и выключил телевизор.

До чего же здорово!

В тот вечер я никуда не пошел. Ничто не могло вытащить меня из дому. Любую затею, что приходила мне в

голову, я приветствовал энергичным звучным «Нет». Прекрасно. Замечательно. То, что нужно.

Какое-то время я смотрел в окно, наблюдая за бегущими мимо поездами и гуляющими людьми. Когда по

радио пошла реклама фирмы «Доминос Пицца» и голосом Тони Хокса88 мне предложили попробовать новый

комплекс — два обеда по цене одного, я просто выключил радио и постарался не думать о том, что я голоден.

Сидя в спальне, я взял свой дневник, ручку и записал все случаи, когда я согласился ответить отказом.

Сегодня вечером не пошел на концерт Дэмиена Райса. Чудесно.

Не купил какие-то рекомендуемые альбомы, которые могли поразить мое воображение, доставить мне

радость, обогатить мою жизнь, изменить мой вкус к лучшему. Слава Богу. Я знаю, что мне нравится, и

предпочитаю довольствоваться тем, что люблю.

Не пригласил к себе домой Уэга, Ханну и Иана, дабы продемонстрировать им свое умение готовить

макаронные блюда, как профессионал. А потом бы мы болтали, смеялись и ели до поздней ночи — что тоже

было бы... чудесно.

А ведь и в самом деле.

Я сидел и смотрел на часы. Смотрел с 11.37 вечера... ожидая... ожидая наступления полуночи.

А полночь все никак не наступала.

Я просмотрел свои записи, проанализировал их значение и мгновенно понял, что в них... нет ничего. Никаких

достижений. Никаких событий. Ничего. Я попытался убедить себя, что мне от этого хорошо. Напомнил себе,

что отказ — это свобода, выбор, благоразумие. Но я тосковал по былому. По тем дням, когда все было так

просто. Когда я выигрывал в лотерею, с удовольствием выпивал .лишний бокальчик пива и встречался с

друзьями. С какого момента все пошло наперекосяк? Когда я купил автомобиль? Когда поехал в Ливерпуль?

Почему это так много значило для меня? Почему я должен был продолжать? Разве не мог я удовольствоваться

тем, что новая работа и новая жизнь ждут меня буквально за углом? Разве не мог я просто остановиться... и

подождать?

Я налил себе чаю, сел на кровать и задумался.

Я знал — теперь лучше, чем когда бы то ни было, — что этот период моей жизни должен окончиться. Но

неужели вот так? Я сижу в своей спальне, один, и изо всех сил пытаюсь не унывать.

Тактика отказа — неверный путь. Порочный путь. Коварный, хитрый способ отвлечь меня от настоящей

работы. В которой я должен преуспеть. Иначе я просто не смогу двинуться вперед. Но я также начал сознавать, что, пожалуй, мне и впрямь необходима помощь. Причем не та помощь, которую может предложить Иан. Мне

нужна помощь профессионала.

Именно это посоветовала Ханна. Она хотела, чтобы я обратился к психиатру или врачу-консультанту, к кому-

нибудь, кто мог бы направить меня.

Что ж, я обращусь за помощью. Ибо у меня есть идея. Я придумал, как выйти из положения, добиться успеха

малой кровью. Благодаря этому человеку я буду застрахован от неудачи. Я воспряну духом. Преисполнюсь

энтузиазма. Наберусь сил для борьбы и дам свой последний бой. В качестве Согласного.

Я опять открыл свой дневник и вытащил рекламный листок, на котором этот человек написал свой телефон.

Утром я позвоню ему и затем закажу билет.

Решено: я еду на встречу с тем человеком и его собакой.

ГЛАВА 17

В которой Аэниел встречается с Хью Невероятным,

маленьким солдатиком и псом-чародеем в шляпе

Гипнотизера Хью Леннона я предупредил, что он будет иметь дело с труднейшим случаем в его

профессиональной карьере. Мы договорились, что после обеда он встретит меня на центральном

железнодорожном вокзале Кардиффа и тотчас же займется врачеванием таких тонкий материй моего существа,

как душа и разум. Хью в свою очередь решил, что для этого нам кое-что понадобится.

— Нужно будет взять с собой что-нибудь поесть.

И вот, сойдя с поезда, я увидел, что он ждет меня с небольшой коробочкой вонтонов89 в руке, которые он

купил по пути в одной из китайских закусочных.

— Подкрепимся попозже! — с энтузиазмом в голосе произнес он. — На голодный желудок сложные

психологические проблемы не решают. Нам нужно быть в тонусе. И для этой цели вонтоны — самая

подходящая пища. Лично я люблю вонтоны. Особенно с начинкой из свинины. По мне, так вкуснее блюда нет.

Я кивнул, соглашаясь с ним. Я считал, что для успешного решения моих проблем мы с ним должны проявлять

полное единодушие во всех вопросах.

— Хотя тост с креветками тоже объеденье.

Я опять кивнул — еще более энергично. Я нуждался в помощи этого человека и готов был согласиться с

любыми его замечаниями относительно китайской кухни, сколь бы противоречивыми они ни были.

Хью проанализирует мою проблему, разложит ее по полочкам. В конце концов, он уже повязан со мной. Сам

того не ведая, он невольно стал участником моей авантюры. «Да» привело меня к нему в тот вечер в Эдинбурге, привело и теперь. Он должен помочь мне собраться с мыслями. Разобраться в природе вещей.

Я залез в его «рено», и мы поехали из Кардиффа в Маунтин-Эш — бывший шахтерский городок, в котором

теперь жил Хью.

— Итак... — сказал он, когда мы покатили по взъерошенным, изрытым оврагами равнинам. — Пока мне

известно только то, что тебе нужна моя помощь. В чем?

— Ну... это трудно объяснить, — отвечал я. — Я принял решение кое-что сделать. И, думаю, я должен

продолжать. Уверен. До конца этого года. Но я утратил силу воли.

— Ага, — протянул Хью. — Сила воли.

Эти два слова он произнес так, как бывалый морской волк зачастую, глядя куда-то вдаль, произносит слово

«ветер», — будто это его извечный враг.

— Сила воли, — с задумчивостью в голосе повторил Хью. — Так что тебя беспокоит... курение? Я могу

избавить тебя от этой привычки за пять минут.