Когда закончилась нефть - Андрей Егоров

— У них уже все кончилось, — пробормотал Аслан.

Полчаса назад, миновав четыре блокпоста, они покинули Кремль. Толстые бетонные надолбы на въезде кто-то успел изрисовать разноцветными граффити — некоторые из них были грубо замазаны, а иные начаты, но оборваны на полуслове: похоже, художник внезапно умер и выпустил из рук баллончик. Какие-то надписи были понятные, другие — не очень. Одна была и вовсе темной, а точнее — густо-коричневой, и даже странно, что полиция поленилась ее стереть:

OILIES SUXX

Аслан с Бесланом так и не поняли, что это значит.

Пройдя метров триста по красной брусчатке, они приблизились к бутафорским зданиям — уже шагов за сто подделка стала очевидной, и дальше можно было не идти. Никто не жил в этих небоскребах из стекла и картона, да и жить смогли бы разве что двухмерные пришельцы, потому что за плоским фасадом прятались небрежно свинченные стальные распорки и кронштейны для галогенных ламп.

Грубый каркас реальности уже был тронут ржавчиной. Аслан ударил кулаком в гулкую стену небоскреба, сплюнул.

— Новости помнишь? — спросил он мрачно. — Просторные квартиры для москвичей?

Беслан не ответил.

За линией фальшивых фасадов Москва кончалась. Вдалеке, на холме, виднелся протяженный забор с вышками для охраны и натянутой поверху колючей проволокой, а за ним — веселые черепичные крыши коттеджей. Ветряки на высоких мачтах неспешно махали крыльями. Туда вела широкая бетонка, похожая на взлетно-посадочную полосу (Аслан ощутил мимолетную грусть, но тут же отогнал ее прочь от себя).

— Вот где ойлигархи живут, — догадался младший.

Аслану подумалось, что на самом деле ситуация еще сложнее. Но он ничего не сказал.

Он смотрел в другую сторону.

Между двух сопок на западе (куда понемногу клонилось усталое солнце) прятался настоящий город — десятка три серых бетонных коробок. Труба котельной густо дымила, в окнах горел электрический свет; кто-то жил там, и даже без охраны.

— Как жрать-то охота, — сказал Беслан.

Брат пожал плечами.

Они в последний раз оглянулись на картонную изнанку Москвы. И по скверной асфальтовой дороге двинулись к поселку, вдоль линии электропередач, туда, где высились голубые цилиндры газгольдеров (было в них что-то инопланетное), туда, где выползали из-под земли жирные черные трубы и приветливо мигали фонари на мачтах-громоотводах.

На грязно-серой стене красовалась жестяная вывеска:

Ч. ГЕВАРА

Аслан толкнул скрипучую дверь. Звякнул колокольчик.

За дверью оказалось кафе — точь-в-точь как в старых фильмах, пустое, скучное и скупо освещенное, с пластиковыми столами и рядами банок на полках. Негромко играла музыка. Кто-то играл на гитаре и пел не по-русски.

Беслан вспомнил: у них в квартале тоже было такое кафе. В нем собирались местные энергеты, и называлось оно красиво — «Q. MARIN».

Небритый парень-бармен нехотя поднялся из-за стойки. Но пригляделся, и его брови полезли вверх.

— Вы откуда, дети? — спросил он. — Из лагеря?

— Из Кремля, — сказал Аслан негромко. — Пропуск показать?

Почему-то Ч. Гевара (если это был он) испугался:

— Ладно, ладно. Я верю. Просто… к нам оттуда мало ходят.

— Перекусить у вас можно? — не утерпел Беслан.

Братья давно так вкусно не ели. Настоящие сосиски шипели и лопались от жира. Горошек таял во рту.

— А что в центре слышно, выходные на этой неделе сделают? — спросил бармен как бы между прочим.

— Кому? — с набитым ртом промычал Аслан. — Какие выходные?

— Ну… для трудящихся. Я думаю, мне пиво заказывать?

— Из Штатов? — зачем-то спросил Беслан.

Бармен побледнел.

— Зачем же так, — пробормотал он. — У нас этого не бывает.

Придвинув к себе стакан, Аслан глотнул пузырящуюся темную жидкость. На стекле золотыми буквами было написано:

COLA URALS

Было вкусно. От восторга Аслан даже расплылся в улыбке:

— Вы его не слушайте. Он шутит. Мы не с проверкой, мы наоборот… я вот спросить хотел, а где все люди?

— На добыче. Где же еще, — бармен все еще смотрел недоверчиво. — Дневная смена не кончилась.

— А… девчонки где? Учатся?

Парень помолчал.

— Вы не по адресу, — сказал он. — Здесь нет девчонок. И учиться тут нечему.

— Но это же Москва, — протянул Аслан недоуменно. — Просторные квартиры… выпускной вечер, прощание со школой… мы же сами видели по ТВ, они такие… у фонтана, в белых платьях…

— Здесь нет ни одной школы, — сказал парень хрипло. — А куда девчонки деваются — это вы вон там, на холме спросите. У вашего главного по экспорту-импорту. Я вообще с вами не должен разговаривать. Ничего, скоро все кончится…

Тут он опомнился и умолк.

За окном скрипнули тормоза; в следующую минуту прозвенел колокольчик, и профессор Анатолий Борисович появился в дверях, улыбаясь, как ни в чем не бывало:

— Ах, вот вы где… а мы вас по всей тундре ищем.

За его спиной маячили гвардейцы в масках и камуфляже.

— Допивайте вашу химию по-быстрому да поехали на аэродром, — велел профессор, — А вы, дорогой товарищ Гевара, в чем-то правы… скоро и правда все кончится. Только не так, как вы думаете.

С этими словами он протянул бармену сто долларов.

Закат алел, и ветер пронизывал насквозь. Китовые туши транспортных «Боингов» распластались на бетонной полосе под низким небом, готовые покатиться вперед на тугих жирных колесах, оторваться от земли и исчезнуть за облаками, на той стороне неба, откуда все никак не могло убраться за горизонт ленивое солнце.

Вот еще один грузовичок отъехал от грузового трапа. Проблесковые огни мигали на хвосте.

Стоя возле черного мини-вэна, Анатолий Борисович смотрел из-под руки на ближайший самолет. Его неопрятные рыжие волосы выбивались из-под бейсболки: он так и не пожелал переодеться, только застегнул пальто на все пуговицы.

Аслан с Бесланом старались не глядеть на него.

— Ну что, детишки, — сказал подошедший министр нефти. — Грустно, конечно, прощаться. Но что поделать. Сеанс окончен, ха-ха…

— Цирк уехал? — пробормотал Аслан.

Министр не ответил. Повернулся к ним спиной и зашагал к своему длинному джипу. Помощник почтительно распахнул перед ним дверцу.

Становилось все холоднее. Ветер не утихал. Облака рассеялись, и самолеты один за другим стали выруливать на взлетную полосу.

Рев моторов оглушил тех, кто остался ждать. Первый «Боинг» тронулся с места, понесся по бетонке, и десяток секунд спустя его колеса оторвались от земли.

Одновременно из-за дальнего леса поднялась в воздух серебристая козявка — вероятно, это и был истребитель сопровождения. Гром перекатывался над землей, как в грозу.