Темная сторона дороги (сборник) - Олег Кожин

– О, вы заходите с козырей, ха-ха.

– Я найду тебя. Я вспорю тебе твой жирный живот и выпотрошу, если ты этого НЕ СДЕЛАЕШЬ!

– Тоня… Что это?

– А? – Дочка обернулась, глаза ее сверкали. – Не знаю. Тетенька передает привет кому-то, а что?

Света приложила руку к своему лбу. Такое чувство, словно сковородки коснулась. По телу пробежала болезненная дрожь.

Пес подошел к машине поближе, сделал стойку напротив окна Тони, призывно мотнул головой, тявкнул и опять махнул лапами.

– Можно я ее поглажу, ма?

– Нет! – крикнула Света. – Нет! Нельзя!

Она вновь вырубила магнитолу, и пес за окном вонзил в Светлану безжизненный взгляд черных глаз. Проклятие, он что, связан с радио?!

– Она такая милая…

– Это плохая собака, Тоня!

– Она не может быть плохой, ма! Ты посмотри на нее! Она вся промокла, она дрожит. Ма!

Тело пса действительно подрагивало. Вот только от холода ли… Света нашарила на заднем сиденье щетку. Китайский пластик… В багажнике должна быть монтировка. Но где?! Господи, как так вышло, что она оказалась под строгим надзором пса бывшего мужа?!

Мигнул зеленый огонек магнитолы, прокрутилась заставка «Пионера», и салон наполнил злой голос:

– Не надо было сюда приезжать!

Она могла поклясться всем чем угодно, что эту фразу произнес Коля. Света выдернула панельку из слота, отломив скобочку крепления, и отбросила в сторону.

– Мам? – Тоня смотрела на мать с изумлением и страхом. – Что с тобой, мам?

– Неужели ты не слышишь? – с какой-то обидой проговорила Света.

– Что, мам?

– Голоса, Тоня!

– Я ничего не слышала…

Свете вспомнилась бабушка Зина, которая на склоне лет погрузилась в какой-то свой, замкнутый, мирок. Они всей семьей жили тогда в коммуналке, и маленькая Светка боялась сумасшедшей родственницы до дрожи в ногах. Раздавленная годами, та вечно сидела у окошка, улыбалась и говорила с кем-то невидимым. Часами, днями, неделями – вела беседы и смеялась над ответами.

А потом шагнула из этого самого окошка.

Где-то Света читала, что безумие передается по наследству. По спине пробежал холодок.

– Мам?

– Помолчи немножко!

Тоня обижено поджала губки. Совсем как Коля в моменты ссор. В сердце кольнуло раскаяние.

– Прости, лапушка. Мамочка устала.

Дочка не ответила, она повернулась к окну и смотрела на пса. Тот сидел в двух шагах от машины, в стойке-свечке, чуть покачиваясь взад-вперед и гипнотизируя ребенка.

Надо дождаться мужчин. Они вернутся и прогонят эту тварь. Вытащат машину с этой проклятой дороги, а затем Света уедет в город и никогда-никогда больше не сунется в этот чертов поселок. Надо просто подождать.

Сердце подкатило к горлу. Стало трудно дышать. Голова закружилась, и Света вцепилась в руль, борясь с дурнотой. Вдох, медленный выдох. Вдох, медленный выдох. В салоне «логана» вдруг стало очень тесно. Ей показалось, что вот-вот крыша прогнется, придавливая людишек. Что захрустят двери, вминаясь внутрь и впиваясь в теплую плоть беззащитных пассажиров.

– Черт… – выругалась она.

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

– Я хочу писать, – ворчливо сообщила надутая Тоня.

– Потерпи…

Света отпустила руль, взяла щетку, лежащую на коленях. Эта собака всего лишь собака! Пара ударов научит ее держаться подальше от…

Жены хозяина…

– Не буду! – буркнула Тоня и быстро щелкнула замком, открывая дверь.

– Нет! – крикнула Света, потянулась за дочкой и схватила ее за руку.

Пес с радостным тявканьем подскочил к машине, и в следующий миг ладошка Тони опустилась на его мокрую голову.

Света почувствовала дрожь в теле, словно коснулась оголенного телефонного провода. Не смертельно, но неприятно.

– Ой, а почему она совсем не мокрая?! – засмеялась дочка.

Света втащила ее обратно в машину.

Пес тявкнул. Насмешливый взгляд животного вонзился в глаза Светланы, и зверь попятился.

Что-то изменилось. Что-то изменилось!

Эти слова бились в сердце, кружили в мыслях, готовы были сорваться с языка. Света с отчаянием и страхом прижала дочку к себе, прислушиваясь к ощущениям. Сквозь открытую дверь шуршал дождь, журчала вода в колее, тихо урчал мотор «логана», но все это звучало уже иначе. Словно сквозь пуховое одеяло.

Почему-то заболели глаза.

Иногда что-то случается…

– Она совсем не мокрая, мам! Такая классная! – восторженно захлебывалась Тоня.

Пес пятился назад, в поле, не сводя голодного взора с машины.

– Закрой дверь, Тоня, – скомандовала Света, тщательно скрывая облегчение. Неужели обошлось? Боже, неужели обошлось и эта тварь ушла?

– Хорошо, мам…

Дочка потянулась к ручке двери, и Света оцепенела от ужаса, увидев, как детская кисть погрузилась в пластик.

– Ой, а что это, мам?! – Тоня еще несколько раз попыталась схватиться за ручку, но пальцы тонули в ней. – Как смешно! Мам, смотри!

Света несколько секунд опустошенно наблюдала за дочкой и за тем, как капли дождя барабанят по обшивке двери, как брызги попадают в салон машины и пронзают тело Тони насквозь.

Она попыталась открыть свою дверь, но рука не встретила никакого сопротивления и провалилась наружу.

Света растерянно посмотрела на чертову тварь, отступающую в поле. Что она с ними сделала?

– Спасибо, что провели это время с нами, – вновь очнулась магнитола. Голос, прежде бодрый, замедлился, словно у старинного граммофона закончились силы, и игла принялась выжимать из пластинки зловещие звуки. – Пришл-оу времия проща-а-аться. Вре-е-еми-а-а-а у-у-ужи-и-на-а-а…

Тоня испуганно уставилась на маму. Нижняя губа девочки задрожала, глаза моментально наполнились слезами.

– Мама, что это? – прошептала она.

Света обняла дочку и прижала ее к себе. Странно. Она чувствовала ее тепло. Чувствовала ее запах.

Но больше не было ничего. Ни тепла печки, ни сырости чехла на сиденье, ни освежителя-елочки… Ничего.

Воздух вздрогнул. Словно мир содрогнулся. Мигнуло небо. Света зажмурилась и покрепче прижала к себе Тоню. Сердце подобралось к горлу и больно-больно колотилось там колючей дробью.

Снаружи раздался низкий хрип, и Света открыла глаза. Метрах в двадцати от «логана» из чрева поля выбралось то, что когда-то определенно было человеком. Когда-то давно… Скорченный монстр, будто затянутый в смирительную рубашку и обнимающий себя за плечи, продрался наружу и резко, ломано огляделся, вытягивая длинную шею. Черный язык вывалился изо рта чудовища. На землю капала вязкая, смолянистая слюна.