Неповторимое. Книга 5 - Валентин Варенников

В день вывода представители местной афганской власти и общественности прибыли в соответствующие наши полки для участия в церемонии прощания. Однако в связи с тем, что буквально в нескольких километрах от магистрали, где должны проходить наши части, были обнаружены (как и следовало ожидать) большие скопления банд мятежников, готовых выдвинуться и массированным огнем взять в свинцовые клещи наши колонны, войскам была дана команда: «Отбой!» А артиллерийские части и особенно авиация получили команду нанести массированные удары по скоплениям душманов. После чего дано разъяснение произошедшему.

Первые два часа удары наносились фактически непрерывно. Огневые налеты артиллерии чередовались с бомбо-штурмовыми действиями авиации. Затем авиация повторяла свои удары через каждые два-три часа (отдельно самолетами и отдельно — вертолетами). Остальное время заполнялось методическим огнем артиллерии с отдельными огневыми налетами. На протяжении всего дня велась разведка и уточнялись цели.

Через сутки в афганских средствах массовой информации по нашему требованию появились подробные сообщения о том, что, несмотря на просьбы и предупреждения советского командования не мешать советским войскам возвращаться на свою Родину, не провоцировать боевые действия, во многих местах банды изготовились к нападению на колонны частей 40-й армии, предназначенные для вывода. В таких условиях вместо нормального движения войска вынуждены были вести боевые действия. И все это — только по вине главарей «Альянса семи», в ущерб афганскому и советскому народу. В целях избежания больших потерь наших войск советское командование вынуждено было применить силу против тех, кто мешает мирному процессу в Афганистане. В итоге все подтянутые к магистралям банды были разгромлены.

Гульбетдин Хекматиар хотел «баню»?! Он ее получил! И мы постарались это разъяснить народу не только во всех средствах массовой информации, но и традиционными каналами — на базарах, через караваны, просто через ходоков в кишлаки. Мятежники «сорвали» вывод войск, и командование вынуждено назначить второй срок вывода — середину сентября 1986 года. При этом оппозиция строго предупреждалась о том, что если кто-то еще раз посмеет перейти к нападению, то последуют наши удары во много крат мощнее предыдущих.

Это был военно-политический маневр с целью максимально ослабить наличные силы банд вдоль магистралей, чтобы никакой соблазн не мог бы их толкнуть на развязывание боевых действий. И свой замысел мы воплотили в жизнь.

Ко «второму» нашему выводу войск (фактически тоже фиктивному) оппозиция опять попыталась подтянуть свои силы к магистралям. Местных банд, судя по докладам агентурной разведки, было очень мало. В основном действовали пришлые, переброшенные из других районов страны и из Пакистана — из центров подготовки моджахедов.

И опять, как и в августе, в назначенное время вместо выхода войск на маршруты наша артиллерия и авиация обрушили мощные удары по всем скоплениям банд, готовых напасть на наши колонны. Это был полный провал всех планов оппозиции. Ее формирования понесли тяжелые потери. Но самое главное — это стало широко известно и в Афганистане, и за его пределами (в первую очередь в Пакистане и Иране). Как и в первый раз, в средствах массовой информации и по всем другим традиционным каналам было объявлено, что советское военное руководство не стало рисковать в условиях, когда оппозиция не сделала для себя выводов из августовских событий и опять вывела на различные участки маршрута несколько своих банд для нападения на колонны советских войск.

В связи с этим намечен новый срок для вывода — теперь уже на начало октября. Оставшиеся до этого две недели были посвящены «чистке» районов, прилегающих к маршрутам вывода войск. Были также подготовлены места для размещения наблюдателей от различных стран за этим процессом. В короткое время здесь выросли не только сооружения типа просторных трибун с шатром, защищающим от палящих лучей солнца, откуда на многие километры вверх и вниз по маршруту видны колонны на марше, но и просторные, с кондиционерами палатки для отдыха и получения телеинформации, переговорные пункты, пункты питания, медицинского и санитарно-бытового обслуживания. Наконец, неподалеку были оборудованы вертолетные площадки с автобусами-пикапами, которые перебрасывали прибывающих гостей от вертолетной площадки к месту наблюдения. Естественно, что все это в радиусе 20–30 км гарантированно охранялось. Так же, как и аэродромы, куда прибывали гости.

Кстати, представители некоторых стран изъявляли желание направить своих посланцев вместе с колонной до государственной границы, при этом высказывалась просьба обеспечить безопасность как самой поездки, так и возвращения обратно. Мы принимали такие просьбы и исполняли их.

Итак, третий срок вывода наших войск был назначен на начало октября.

А во второй половине сентября мне пришлось вторично вылетать в Чернобыль и работать там по октябрь включительно, готовя войска к действиям, жизни и быту в условиях зимы, в обустроенных лагерях — полевых военных городках. Таким образом, мне не довелось непосредственно участвовать в самом акте вывода. За меня оставался генерал-лейтенант М. М. Соцков, с которым я поддерживал надежную связь и который меня информировал по обстановке, при необходимости я принимал дополнительные решения.

Генерал-лейтенант М. М. Соцков бывал в Афганистане много раз и в разном качестве: вначале — как заместитель начальника Главного управления боевой подготовки Сухопутных войск; затем — как представитель Главной инспекции Вооруженных Сил. С ним была группа 12–15 офицеров. На период пребывания в Афганистане эта команда органически вливалась в состав Оперативной группы МО СССР в Афганистане и действовала по нашему общему плану, сосредоточивая основные усилия на боевой подготовке войск 40-й армии и афганских Вооруженных Сил. А в 1988-м году Михаил Михайлович Соцков прибыл в Афганистан уже в качестве Главного советского военного советника.

Наконец, всё для вывода войск было готово. Перед моим отлетом в Чернобыль мы условились, что на третий раз, при всех условиях, войска задерживать не будем. И их вывели. Практически без потерь. Правда, все проходящие колонны сопровождались до госграницы боевыми вертолетами и самолетами, а на особо опасные участки выдвинули наши войска (которые оставались) и максимальное количество артиллерии. Предварительно оппозиция получила грозное предупреждение: если кто-то посмеет обстрелять наши колонны, мы ответим ударами максимальной мощности, которые в соответствующем районе сметут все без исключения.

Уверен, что это предупреждение плюс преподанные моджахедам уроки в августе и сентябре и, наконец, всестороннее обеспечение вывода войск — сопровождение авиацией, блокирование особо опасных участков нашими войсками и т. п. — сыграли решающую роль. Это был настоящий триумф. Всему миру было блестяще продемонстрировано наше желание и готовность уйти из Афганистана хоть сегодня, но предварительно нужен конструктивный диалог, чтобы развязать затянувшийся узел политическим путем.

Досадно, конечно, что в свое время наши политики и дипломаты не обставили как следует сам факт ввода войск в Афганистан. А ведь можно и нужно было сделать это. Открыто заявить о своих намерениях, завоевать общественное мнение, а затем действовать. Что в этих действиях может быть секретного? Ведь не нападаем, а оказываем помощь. Возьмите Буша — как мастерски с точки зрения пропаганды в свое время он обставил «Бурю в пустыне»! А ведь он фактически защищал свои личные экономические интересы в Кувейте, свой бизнес.

У нас же пребывание наших войск в других странах рассматривают (особенно сейчас) односторонне, только как негатив. А почему? Не потому ли, что отдают дань моде? Или подстраиваются под общую линию наших бывших правителей-предателей, действующих в угоду Западу. Ведь Западу, и особенно США, выгодно внушить мировому сообществу, что любые наши акции за пределами Советского Союза, в том числе на территории сопредельных дружеских нам стран, были порочны, что они якобы несли горе и слезы другим народам. А вот США, которые уже не один год бомбят мирное население Ирака и Югославии, несут народам этих стран радость и счастье.

Считаю, что оценка наших акций за рубежом имеет принципиальный характер. Ведь даже некоторые прогрессивные и уважаемые мной историки иногда до того заблуждаются или завираются, что мне становится их жалко. Один из таких «авторов» пишет: «Вообще с судьбами и жизнями людей за всю историю Советского Союза никогда не считались (надо бы добавить: а вот когда Советского Союза не стало, то стали считаться, и подтверждением этого является война в Чечне. — Автор). Их клали «на алтарь Отечества» когда было надо и не надо. Ведь на протяжении длительного времени политика внешней безопасности Советского Союза строилась в значительной степени на основе идеологических догм. Именно они выступали критерием правильности при оценке принимаемых тогда решений. Им же были подчинены государственные и национальные интересы страны. Особое внимание уделялось поддержке своих идеологических союзников».