Он. Она. Другая (СИ) - Лия Султан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сердце колотится, когда я вижу его “Лексус” с включенными фарами. Встаю напротив и выставляю вперед ладонь, щурясь от яркого света. Он их тут же вырубает. Двигатель больше не шумит. Водительская дверь открывается и Нариман выходит на улицу. Он удивлен, озадачен и я только сейчас вижу, как все-таки хорош собой. До этого я смотрела на него и не замечала настоящей, мужской, не слащавой красоты. Скорее, я видела, вернее помнила его доброту, отзывчивость, то, как он успокаивал меня в машине год назад. А еще слышала, как о нем отзываются подчиненные. Уважают даже взрослые мужики, несмотря на то, что ему всего 36 и он им в сыновья годится. А все потому что всегда здоровается, пожимает руку, знает почти каждого по имени, а если не знает, спрашивает, как зовут.
— Сабина? Что-то случилось? — Нариман подходит ко мне, а я ничего не могу сказать — язык к небу прилип.
— Я… вы забыли рисунок, — протягиваю ему «Чубакку».
— Точно, рисунок, — отзывается, потерев ладонью лоб.
Он несколько мгновений смотрит на него, на меня…Потом вскидывает руку, касается моего запястья, сжимает его, как мне кажется, до ожога. Да, я вся горю, будто у меня поднялась температура. А через какую-то ничтожную секунду Нариман притягивает к себе и целует. Вот так…не сказав ничего, не спросив разрешения, нагло, вероломно и так сладко и чувственно, как никогда не целовал бывший муж.
*Песня «Ты счастлива». Автор и исполнитель Ева Власова
*Песня «Оставайся мальчик с нами» из мультфильма «В синем море, в белой пене»
Глава 10. Только не передумай
Сабина
Те несколько секунд, что длится наш с шефом поцелуй, я успеваю, наверное, умереть и воскреснуть. Во мне сначала бушуют ярость, стыд, негодование, а потом я словно становлюсь совсем ручной и таю в его крепких объятиях. Но вот в голове загорается красная лампочка, из-за которой приходится распахнуть глаза. Тут же кладу ладони на его грудь и отталкиваю.
Нариман чуть отшатывается, но не теряет равновесия. Буравим друг друга взглядами, оба учащенно дышим. Нас освещает лишь тусклый свет дворового фонаря, под которым мы и стоим.
— Что это было, Нариман Абдуллаевич? — строго спрашиваю, сжав пальцы в кулак и.
— Можно просто Нариман, — он сначала смотрит в пол, но усмехнувшись косится на меня.
— Я разве давала вам повод?
— Можно уже на ты перейти?
— Ты! — восклицаю тихо. — Вы! Ты! Как же так? Я же не давала тебе повода!
— Ты нет, — оказывается совсем близко и взирает строго сверху вниз. Чувствую себя рядом с ним маленьким щенком, который вот-вот начнет скулить от страха. — А другие да. Или ты думаешь я не вижу, как вокруг тебя мужики на работе крутятся? То шарф подают, то шоколадку из аппарата вытаскивают. Сегодня вообще какой-то непонятный му…жик тебя подвез и поцеловал.
— Это сосед, — проглатываю болючий ком. — С девятого этажа.
— Еще лучше, бл**ь, — отступает на шаг, ругается и на контрасте с бывшим, который ни раз слова дурного не сказал за четыре года брака, это воспринимается мной так странно и остро. Хотя сестрица моя еще та матерщинница Он видит, что я дернулась от его слов и тут же смягчился. — Прости. Пожалуйста, прости.
Нариман хочет положить ладони на мои предплечья, но внезапно останавливается, видимо боясь моей реакции. Он не знает куда деть руки и теперь тоже сжимает их в кулаки. Молчим. Снова смотрим друг на друга неотрывно. Никогда не нравились мужчины, которые матерятся. Считала их грубыми, неотесанными, невоспитанными. Не то что тот интеллигент. И вдруг я вспоминаю, как больше года назад Нариман остановил драку между моим братом и бывшим мужем, да еще и матом обложил каждого так, что они даже пикнуть не успели. Да и я тогда вся съежилась от его властного голоса и слов, которых просто нет в моем лексиконе.
— Сабин, прости. Я сорвался и мне стыдно, — неожиданно признается он и снова подходит близко-близко. Ноги вновь становится ватными, уши закладывает, а по телу проносится необъяснимое тепло от того, что он рядом. — Но правда в том, что ты мне нравишься. Очень.
— Нравлюсь? — теперь от собственного шепота мне уши закладывает.
— Да. С тех пор, как увидел тебя в центре. Я не знаю, как сказать. — обреченно и шумно выдыхает. — Когда мы познакомились, я просто смотрел на тебя, как на женщину, которая любит мужа несмотря ни на что. Я помню, как ты его защищала перед братом, как закрыла его собой. Подумал тогда: незаслуженно повезло мужику. А теперь боюсь, вдруг ты до сих пор к нему что-то чувствуешь?
— Ничего я к нему не чувствую, — мотаю головой.
— Да? Просто я думал, еще не так много времени прошло после развода…
— Неправильно подумала. Он — просто отец моей дочери. Все. И потом глупо любить того, кто тебя предал, — пожимаю плечами. — Разве нет?
— Да, — быстро отвечает и снова потирает лоб. — Черт! Почему это так сложно? Чувствую себя сейчас безмозглым подростком. Но давай я скажу все сразу, как есть, чтобы ты все знала.
И вот теперь он наступает — и мощно, и мягко одновременно. Его ладони все-таки ложатся на мои руки, заставив вздрогнуть.
— Сабина, ты очень красивая, необыкновенная. Меня тянет к тебе. И пока меня не опередил кто-то более наглый, я хочу попросить. Пойдем на свидание?
Вот это да! Дважды за день получила приглашение. Но если с Бауром все было и так ясно, то с Нариманом все совсем по-другому. И он другой, ни на кого не похожий. Молча моргаю, успевая при этом рассмотреть его ближе. Красивый, черноглазый, широкоплечий. Вспомнила, как на его кисти засмотрелась, пока он вез нас. Вены на них отчетливо выступают, пальцы длинные, ладони крепкие. А он ведь тоже меня сейчас разглядывает.
— Ну что скажешь? Одно свидание завтра?
— А как же субординация? Вы — мой начальник. Я на вас работаю, — взываю я к здравому смыслу.
— Мы же не в офисе сейчас. Сейчас я — не директор. Ты — не бухгалтер. Я — просто мужчина. А ты — женщина, которую я… — осекшись, он отводит голову в сторону и, едва уловимо усмехнувшись, возвращает ее на исходную. — Ты — женщина, которая мне очень нравится. Ты уже почти месяц у нас работаешь и столько же я наблюдаю за тобой
