Дело Николя Ле Флока - Жан-Франсуа Паро

— Николя, Николя!

Голос принадлежал Бурдо. Он открыл глаза, и перед ним возникла коренастая фигура инспектора. Николя вскочил на ноги, и они обнялись.

— Вы второй раз спасаете мне жизнь, Пьер. Я по-прежнему ваш должник.

Они обозрели поле сражения: кучер был мертв, равно как и незнакомец, упавший лицом вниз возле своего коня. Из отверстия на затылке тоненькой струйкой вытекала кровь.

— Мои поздравления, Бурдо. Какой выстрел!

— Я старался, хотя у меня не было времени прицелиться, — скромно ответил инспектор.

— Что ж, приступим к осмотру места происшествия, — промолвил Николя. — Но сначала, ради всего святого, скажите, как вы здесь оказались?

— О, — насмешливо протянул Бурдо, — это долгая история. Сами понимаете, нам только и не хватало, чтобы комиссара Ле Флока убил какой-нибудь проходимец! Сами подумайте, как бы я стал отчитываться перед господином де Сартином? Да я уже видел, как он, сухой и желтый, глядит на меня своими ледяными глазами и, раздирая парик, вопрошает, как это я мог такое допустить. А если говорить серьезно, то встревожился я еще тогда, когда Ноблекур послал за мной после попытки обокрасть вашу квартиру. И он, и я понимали, что вор забрел к нему не случайно. Вокруг вас происходит слишком много непонятных событий. С благословения Сартина за улицей Монмартр установили наблюдение. Кроме того, сегодня утром меня переполошил Лаборд: он умолял меня последовать за вами, ибо вам доверено чрезвычайно опасное поручение… Однако и пришлось же мне покрутиться: повороты, развороты, исчезновения… словом, весь наш обычный арсенал!

— С вами я прошел хорошую школу! — улыбнулся Николя.

— К вашим услугам! — усмехнулся Бурдо. — В общем, до Венсенна из-за множества карет определить, кто следит за вами, было совершенно невозможно. Потом, когда вы выехали на большую дорогу, я наконец заметил всадника, чье поведение показалось мне подозрительным. Самым трудным оказалось соблюдать расстояние; чтобы он меня не заметил; приходилось держаться в отдалении, однако не настолько, чтобы не иметь возможности прийти к вам на помощь. Его первой жертвой стал несчастный кучер. В этот момент ваш покорный слуга, предчувствуя развязку, пустился бегом. Я мчался вдоль дороги под прикрытием деревьев и прибыл как раз вовремя, чтобы пристрелить негодяя. Опасаясь, что вы ранены или еще хуже, я мчался так, что теперь мокрый, хоть выжимай. Но давайте посмотрим на нашего приятеля поближе.

Они принялись осматривать труп. Плотного сложения, около пятидесяти лет, с седеющими усами. Бурдо с любопытством склонился над телом.

— Черт побери, готов поклясться, что знаю мерзавца. Уверен, это Кадильяк.

— Кадильяк?

— Да, известный висельник; он давно находится под подозрением, но никогда не оставляет улик. Когда-то он обчищал карманы удачливых игроков при выходе из игорных заведений. Говорят, у него до сих пор имеется покровитель. Раньше он являлся креатурой комиссара Камюзо, того самого, что надзирал за игорными домами. Это его махинации вы разоблачили четырнадцать лет назад. Кадильяк работал в паре с Мовалем, мерзавцем, которого вы отправили на тот свет в «Коронованном дельфине».

— Смотрите, какое совпадение! — воскликнул Николя. — И, полагаю, не одно: у него на лбу видны ссадины.

Он сдернул белый шерстяной парик. Лысую голову мертвеца усеивали зеленоватые синяки и ссадины, несомненно, имевшие отношение к недавним событиям.

— Однако шишки весьма примечательные. Не являются ли они, судя по их цвету, следами от ударов сковородкой, нанесенных ночью отважной Катриной моему непрошеному гостю?

Удовлетворительно пробурчав что-то себе под нос, Бурдо принялся осматривать одежду трупа и вскоре указал на полу каштанового фрака с выдранным кусочком подкладки.

— А это отметина Сирюса! Для старого пса у него отменные зубы!

Продолжая осмотр, они обыскали карманы фрака, где нашли дагу, клетчатый носовой платок, кусочек плитки жевательного табака, рожок для пороха и несколько пуль. Пистолет упал на землю. Николя, часто использовавший обшлага рукавов для хранения своей черной записной книжечки, обыскал обшлага Кадильяка и извлек оттуда сложенный вчетверо клочок бумаги с адресом: «Улица Дуз-Порт, напротив дома пергаментщика, четвертый этаж».

— А вот это уже интересно! — промолвил Николя. — Наконец-то хоть какая-то зацепка!

— Согласен, но с этим что нам делать? — спросил Бурдо, широким жестом обводя раскинувшуюся перед ними картину, более всего напоминавшую поле битвы.

— Я, как вы догадываетесь, исполняю поручение. Впрочем, я не намерен ничего от вас скрывать: я должен как можно скорее добраться до некой дамы, отправленной в изгнание.

Он минутку помедлил.

— Самое простое, дорогой Бурдо, что можно сделать — это усадить вас на козлы и попросить отвезти оба тела в Париж. Сейчас мы вместе затащим их в карету. Я возьму лошадь Кадильяка, а ваш конь побежит за вами. Окажите помощь семье несчастного кучера. Другой труп отвезите в мертвецкую и оставьте там, соблюдая надлежащую секретность. Я хочу, чтобы пославшие Кадильяка считали его пропавшим. А еще лучше — что он их обманул и, успешно исполнив поручение, забрал себе плоды, полученные в результате нападения на меня. Для вящего правдоподобия наши осведомители могут распустить слух, что какой-то бандит напал на меня и ограбил. Слух дойдет до кого нужно, и покровитель негодяя попадется на нашу удочку. Мой бедный Пьер, мне жаль, что приходится возлагать на вас столь неприятную задачу.

— Уж лучше я доставлю в город эту парочку, чем комиссара в саване! — фыркнул Бурдо. — Из ваших слов я делаю вывод, что вы везете нечто очень ценное.

— От вашей прозорливости ничто не укроется, — произнес Николя, поднося палец к губам.

Они положили оба тела на сиденья и плотно задвинули шторки на окнах. Лошадь Бурдо привязали за недоуздок к раме кареты. Затем, попрощавшись, они расстались, и пока Бурдо выводил экипаж с обочины на дорогу, Николя направился к лошади Кадильяка, белому красавцу-мерину, приземистому и спокойному и дружелюбному. Николя немного пошептал ему на ухо, одновременно поглаживая нежную кожу ноздрей. Уши коня поднялись торчком, и Николя почувствовал, что он не станет ему сопротивляться. Он вскочил в седло и галопом помчался по дороге в Мо, с удовольствием принимая в лицо свежий ветер, вздымавший с полей вихри белых летучих семян одуванчиков и разносивший во все стороны здоровые сельские ароматы. Он чувствовал, что его коню тоже нравится эта скачка, и он целиком отдался удовольствию быстрой езды, выбросив из головы мысль о том, что еще час назад жизнь его — в который раз! — висела на волоске. Прибудь Бурдо на несколько минут позже, и сейчас в Париж везли бы его тело. Странное ощущение давно забытого, но внезапно воскресшего прошлого не давало ему покоя, напоминая о новых угрозах и заставляя задаваться тревожными вопросами. Что даст им адрес, найденный у напавшего на него бандита? К каким открытиям приведут поиски на этот раз?

Он объехал Мо стороной, посчитав, что если на пути его ждут новые наемные убийцы, они наверняка устроят засаду при въезде в город. Он не верил, что неизвестные враги узнали о его поездке только потому что следили за ним. Кто-то знал о поручении, доверенном ему покойным королем, и поведал об этом его врагам. Возможно, не обошлось без предательства, и темные силы, словно рептилии обвивавшие подножие трона, выбрали его на роль дичи и начали его травить; сигналом к травле стало убийство на улице Верней.

Цель его путешествия, а именно монастырь с серыми массивными стенами располагался в крошечной долине возле Мо; отправлялась в Реймс, особы королевской крови имели обыкновение останавливаться в нем на отдых. Въехав под своды небольшой рощи, Николя спешился и облачился в судейскую мантию; на всякий случай он взял с собой подписанный королем документ, в котором тот на время поездки в Англию назначал Николя своим полномочным представителем. После смерти короля эта бумага не значила ничего, однако если смотреть издалека, подпись и королевская печать производили достойное впечатление. Вскочив на лошадь, он медленно въехал в открытые ворота монастыря и очутился на просторном дворе, окруженном хозяйственными постройками: амбарами, дровяными сараями, давильнями и конюшнями. Конские копыта заскользили на редких крупных плитах, покрывавших двор. Окинув взором царящие вокруг грязь и запустение, он живо представил себе, сколь ужасное впечатление произвели они на графиню, привыкшую к роскоши Версаля и Лувесьена. Очевидно, никто не заботился о содержании аббатства: его мрачный облик более напоминал тюрьму, нежели Господню обитель.

Привязав мерина к кольцу, он взял в руки тяжелый дверной молоток. На отозвавшиеся глухим эхом удары никто не ответил. Из стены торчало маленькое кольцо, возможно, соединенное с висевшим во дворе колоколом. Он потянул за него, и где-то в глубине раздался звон. Спустя немного времени окошечко в двери открылось, и темный силуэт, наполовину скрытый переплетением ветвей, спросил, что ему угодно.