Рыцарь из ниоткуда. Книга II. Сборник (СИ) - Бушков Александр Александрович

И дело пошло. Чистая публика валила валом ради нового яства, которое можно отведать только здесь. Пришлось поставить новые столики — и было их столько, что спинки кресел стульев касались друг друга, но посетители, даже самые благородные, стоически переносили тесноту. В ясную погоду столики ставили и на улице, на принадлежащем трактиру кусочке мостовой. Как в таких случаях и бывает, Фалероль доставлял готовые, с пылу с жару, кушанья и в богатые дома. Вскоре на дворцовой кухне стал работать его ученик — а Сварог поместил «пальмань» в список «королевских яств», которые имеют право готовить только дворцовые повара — ну, и обладатели Королевской Привилегии (порой она выдается и поварам знати как знак особой королевской милости к хозяину). Уже через год Фалероль приподнялся настолько, что смог купить у наследников разорившегося графа этот немаленький двухэтажный особняк едва ли не в центре города, в полулиге от королевского дворца — и переделал его в ресторан — как и трактир в свое время, всегда битком набитый. Однако для Сварога было отведено персональное местечко (он порой приезжал с Яной), причем деньги с него Фалероль отказался брать категорически, заявив, что он и так облагодетельствован королем на всю оставшуюся жизнь.

Та же история, что с женскими модами, занесенными с Той Стороны Каниллой, только случившаяся раньше. Очень быстро через бывавших на земле ларов-гурманов пельмени во всем их разнообразии попали в Империю (и на земле, и за облаками, Сварог скромно умалчивал о своем авторстве). С подачи Сварога Фалероль быстро втолковал посетителям: сладкие пальмани, конечно, можно запивать винами, но мясные и рыбные — исключительно водкой, не келимасом и не ликерами (тут уж со стороны Сварога было чистейшее озорство, привившееся, впрочем).

Отобедав, Сварог кратенько пересказал Фалеролю рецепт приготовления вареников с вишнями (при всем своем кулинарном мастерстве тот как-то не сообразил, что из вишни и черешни можно извлекать косточки, а потому их до этого дня и не употреблял в дело). Выслушав горячую благодарность хозяина, Сварог выкурил трубочку (не стоило светить здесь сигареты). Подумал, что надо бы ввести в употребление и сигареты — при здешнем уровне развития техники их вполне могут делать, правда, без фильтра, но табаки здесь хорошие. И на улицу он вышел именно в той степени блаженства, какую испытывает человек, только что слопавший два горшочка отличных пельменей под хорошую водочку.

Через три квадранса он сидел в кабине, замаскированной под обычный бомбардировщик виманы, его личного самолета, высоко в небесах на сверхзвуковой скорости несущегося в Готар.

…Чем Сварог никогда не страдал, так это сентиментальностью. Однако в отношении к Готару он все же испытывал некое смутное подобие таковой — как-никак здесь он заполучил свою первую корону, пусть и не королевскую, а вольного ярла.

А потому, после того как устроил здесь резиденцию, где принимал подвластных ему вольных ярлов и правителей Вольных Маноров, занялся обустройством здешней жизни. Денег не жалел, благо по сравнению с его королевствами расходы были не такими уж большими: всего-то тысячи четыре подданных, четыреста пятьдесят три югера территории, три десятка деревень и единственный городок. Во всем, что касалось землепашества, ремесел, торговли и финансов, ему изрядно помогали соответствующие специалисты из двух королевств.

Рай на земле он, конечно, не построил, да и не собирался, но все переменилось самым решительным образом. Готар так и остался единственным городом баронства, но те, кто бывал здесь лишь лет шесть назад, его теперь не узнали бы — столица разрослась чуть ли не втрое, прежние ветхие лачуга канули в небытие, появилась дюжина официальных зданий, резиденция, баронский замок, перестроена так, что узнать нельзя, причал отремонтирован качественно.

Чтобы не плодить дармоедов и не расхолаживать исправных работников, он не вводил никаких таких субсидий и безвозвратных ссуд от казны. В значительной степени нынешнее процветание было обязано тому, что он просто-напросто отменил прежние порядки, когда барон задавил всех (кроме дворян, но и те жили убого) дикими налогами, выгребал едва ли не каждый грош, а денежки с хомячьим упорством клал в ронерский банк. Налоги стали разумными, как в окружающем мире, и даже снижены. По его приказу граф Дино открыл здесь отделение одного из ронерских банков, выдававшее кредиты торговцам, ремесленникам, рыбакам и даже крестьянам под человеческий процент и на разумные сроки (причем все были настрого предупреждены: того, кто не пустит деньги на развитие своего дела, а бездарно промотает, ждет тюрьма). Крестьяне, поголовно крепостные, были переведены во фригольдеры. Ну, и еще многое, перечислять было бы слишком долго. Выражаясь кратко, он дал не рыбу, а удочку — и допустил к рыбным местам…

Теперь на Готар было приятно посмотреть: чистые улочки (три из двух десятков даже мощеные), уличные фонари, вполне пристойного вида трактиры и лавки. Даже лечебница с акушерским домом завелись. Есть вполне профессиональная армия, пусть и маленькая, таковая же полиция, пара-тройка ремесленных мастерских уже являла собою настоящие фабрики — ну, фабрички, но суть от этого не менялась. Есть две начальных школы (чтение, письмо, счет, еще пара предметов) — причем учителя обязаны высматривать способных детей, какого бы сословия ни были, для дальнейшей учебы уже за пределами Готара. Из троицы управителей, назначенных им сразу после, выражаясь деликатно, прихода к власти, осталось двое — прежний управитель, какое-то время от пережитого испуга являвший собой образец честности и благонравия, ввиду долгого отсутствия Сварога понемногу оклемался и принялся люто казнокрадствовать. За что был повешен — ну, после суда, конечно, здесь и юстициарии завелись. Другие двое процветали — тот самый лавочник с лучшей в городе репутацией стал чем-то вроде министра торговли, а беспалый моряк — министром гражданского речного Флота, ведавшим рыбаками и грузовыми суденышками. Чего не было, так это военного флота по причине полного отсутствия в нем надобности, (но речная стража имелась). Поскольку совершенства в нашем мире нет, и эти приворовывали — но в меру, так что приходилось закрывать на это глаза, как и в случае с Интагаром — работали все же неплохо.

Сюда по-прежнему тянулись эмигранты — особенно в последние годы, когда жизнь стала благополучнее — не только из соседних земель вольных ярлов, но из Харлана и даже Ронеро. Сварог не препятствовал, но за каждым первое время бдительно присматривали и, если оказывался лодырем, вышибали за границу, а пытавшихся отсидеться в тихом месте уголовничков порой не только сажали (ну да, тюрьма завелась самая настоящая, как приличному государству и положено), но и вешали. Впрочем, в тюрьме держали недолго — после скрупулезного выяснения, кто таков и что на нем висит, отправляли на каторгу в Три Королевства (высшую меру Сварог применял крайне осмотрительно — в Трех Королевствах по-прежнему царила дикая нехватка рабочих рук).

Одним словом, тайная полиция (и она тут как тут, куда же без нее?) докладывала, что всеобщая любовь народная к новому барону — определенно искренняя. Очень уж резок был контраст меж нынешней жизнью и прежними временами, которые прекрасно помнили те, кто пребывал тогда в сознательном возрасте…

Население столицы увеличилось в четыре раза, а общее число подданных — примерно вдвое. Готар стал для Сварога примерно тем, что для магната — какое-нибудь любимое поместье, которое он холит и лелеет. Здешний народ цивилизовался настолько, что уже совершенно спокойно воспринимал визиты Сварога на самолете — а ведь первое время в канавах и пустых бочках прятались, разбегались, иные в собачьи будки залезали, один от страха в колодец сиганул и утоп (Сварог, чувствуя некоторую свою вину, назначил семье небольшую пенсию). Ну вот, пожалуйста: отсюда видно, что молодой ремесленник книгу несет — картина, при покойном бароне немыслимая, как и наличие самой книжной лавки. А главное — через Готар теперь (распоряжением Сварога, конечно) проходит Большая Дорога в Три Королевства, что приносит немалый доход как баронству, так и многим здешним жителям. Разумеется, Сварог ничем не погрешил против экономики — было два удобных маршрута, через Рут и Готар, вот он Готар и выбрал, благо имел право…