Эти Золотые мальчики - Рейчел Джонас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не принимай мои эмоции за нечто большее, – предупреждаю я его. – Я, мать твою, не люблю тебя, Уэст. Ты мне даже не нравишься. Просто по глупости позволила себе привязаться.
Я сожалею, что вообще признаюсь в этом, но теперь уже поздно поворачивать назад.
Уэст отталкивается от стола, и я мгновенно настораживаюсь. Когда он встает передо мной, я даже не могу поднять на него глаза. Не уверена, что почувствую, если сделаю это. Не хочу ненавидеть себя больше, чем уже ненавижу.
– Чего ты от меня хочешь? – грубость его глубокого тембра пробирает меня до костей.
– Хочу, чтобы ты был честен со мной, – отвечаю я. – Хоть раз, просто… дай мне что-нибудь.
Это звучит опасно близко к мольбе, но я не в себе, и слова просто вырываются наружу.
– Ты пришла не для того, чтобы выслушивать о моих проблемах, – уклоняется он. Как же я от этого устала. – Говоришь, что хочешь знать, почему я такой, но это не так. Не на самом деле.
Уэст делает паузу, и я почти поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом, но борюсь с собой.
– На самом деле ты не хочешь этого слышать, – заключает он.
Стены, которые он возводит, эти чертовы загадки, эта двусмысленность мгновенно срывают мне крышу.
– По-твоему, я сюда пришла, чтобы сама с собой болтать? – не сдерживаюсь я. – Что, все по-старому, а? Возьми уже себя в руки и поговори со мной! Будь честен для разнообразия. Скажи что-нибудь! Да что угодно!
Я понимаю, что он может истолковать это как отчаяние, но мне плевать. Слов уже не вернуть. Однако единственное, что я еще могу контролировать, – так это очевидную игру во власть, которую он ведет. Возвышается надо мной, будто я одна из его гребаных подданных. Поэтому, когда терпение лопается, я вскакиваю со стула. Я ожидала, что он отступит, даст мне немного пространства, но Уэст даже не шелохнулся.
Я тут же понимаю, что совершила ошибку.
Мы стоим лицом к лицу, и как бы сильно я его сейчас ни ненавидела, игнорировать то самое ощущение невозможно. Ощущение, которое всегда с нами, эта незаживающая рана, что кровоточит и никак не может затянуться. Мы грубые, покореженные жизнью люди, поэтому нам так легко горевать о нашей невысказанной боли вместе.
– Ненавижу тебя.
Голос предательски дрожит. Я смотрю на него снизу вверх со злостью, но он это принимает.
– Пытаешься, но ничего не выходит, – парирует он, разоблачая мой блеф.
– Нет. Серьезно. Я ненавижу тебя всем своим существом. Ты жестокий, безрассудный, и…
Уэст подходит ближе, подавляет меня, и я тут же теряю дар речи.
– И… что еще? – напирает он.
Грудь вибрирует, сердце яростно колотит по ребрам.
– Тебя это что, заводит? – почти шепчу я.
Ответа нет, но я знаю его. Конечно же, это его заводит. Удивляться не стоит, но я все же это делаю.
– Ты миллион раз говорила мне, что я болен, – напоминает он мне. – Назови хоть один раз, когда я это отрицал.
Возникает пауза, никто из нас не говорит и не двигается, но затем он наклоняет голову, чтобы прошептать мне на ухо – мягко, глубоко.
– Только ты можешь справиться со мной, Саутсайд, – напевает он. – И я ненавижу это признавать, но ты для меня как гребаный наркотик.
От его голоса все мое тело дрожит, но мне удается остаться сосредоточенной.
– Что ж, это лестно и все такое, но я здесь не для того, чтобы тебя развлекать, – огрызаюсь я. – Я пришла только за правдой. Это единственное, чего я от тебя хочу на данный момент.
– Тогда раздевайся, – я потрясена властностью в его тоне. – Если мы когда-нибудь узнаем правду друг о друге, то только так.
С губ срывается судорожный вздох, но я полна решимости сопротивляться.
– Секс, ты серьезно? Думаешь, так нормальные люди узнают истинное лицо друг друга? – строго спрашиваю я. Пусть знает, что я не собираюсь ломаться ради него. Даже если мое тело отчаянно противится этому решению.
– Не нормальные люди. Только мы.
Я делаю глубокий вдох, удерживая его взгляд.
– Ты забыл, что в твоей постели только что была Паркер, скотина?
Этот ублюдок реально удивляется. Будто это вообще неважно.
– Это тебя так расстроило? – хватает у него наглости спросить.
Расстояние между нами сокращается. Уэст кладет руку мне на поясницу, затем притягивает к себе.
– Я к ней не прикасался, – заявляет он, раздраженный тем, что ему вообще приходится это говорить.
Я усмехаюсь и выскальзываю из его объятий, иду к балкону, пока глаза-сердцееды неустанно следят за каждым моим движением.
– Она была в твоей постели полуголая, Уэст. И мы с тобой оба знаем, что эта сучка ради тебя готова почти на все.
Он проводит большим пальцем по губам, пряча хитрую усмешку.
– Она пришла поговорить и отчего-то решила, что я позволю ей остаться на ночь. Но у нее не все дома, – добавляет он со вздохом. – Разговор превратился в ссору, она наговорила какую-то чушь, которая меня разозлила, а в мире Паркер вину перед людьми заглаживают сексом. Но клянусь, я к ней не прикасался.
Я пристально изучаю его, поскольку чувствую себя странно из-за его настойчивости. Уэст говорит так, словно… ему и правда есть дело. Однако довольно сложно сказать, то ли он просто хороший лжец, то ли это все действительно правда.
– Как только ты появилась, я тут же выставил ее задницу за дверь. Разве это не считается? – спрашивает он, гортанно смеясь. – Или… ты упустила эту маленькую деталь?
Уэст дразнит меня. Я убеждаюсь в этом, когда он снова подходит ближе.
Опускаю взгляд к его талии, на невероятно рельефно выступающие мышцы, и замечаю то, что находится чуть ниже пояса его спортивных штанов.
Не позволяй ему залезть тебе в голову, Блу. Просто… не позволяй.
Теперь он ближе, чем следовало бы, дышит мне в лицо.
– У меня на нее даже не встал. Вот ты… другое дело.
Он лжет.
Наверняка.
Прежде чем я успеваю закончить мысль, он хватает мою руку и опускает между нашими телами, прижимая мои пальцы к своему члену. Он твердый, весьма впечатляющего размера.
Я перестаю дышать, когда Уэст берет меня за подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом. Знаю, он намеревается поцеловать меня, ведь он всегда охотится на слабых, но я вовремя выхожу из-под его чар, вспоминая, как холодно меня встретили.
– Ты обо мне весь день даже не вспоминал. И сейчас реально думаешь, что вот так запросто залезешь ко мне в трусы?
Ноль реакции, и меня это только распаляет.
– Какой же ты мудак, трахаешь все, что видишь, – шиплю я. – Думаешь, что можешь делать и говорить все, что, черт возьми, захочешь, и просто…
Уэст прерывает мою болтовню поцелуем. Его член набухает в моей руке, и я крепче сжимаю его, зная, что какая-то израненная часть его души наслаждается этим оскорблением, наслаждается словесным уничтожением.
– Давай, скажи, какой я, – подначивает он, сразу после этого жадно просовывая язык мне в рот.
Даже вспомнить не могу, когда в последний раз была так зла на кого-то. Но по какой-то причине установить дистанцию между нами просто не в состоянии.
– Ты ходячая трагедия, – продолжаю я в трансе, когда его губы опускаются к моей шее.
– Еще, – теплое дыхание касается моей кожи, заставляя меня потерять точку опоры в реальности.
– Ты упрямый, и я это просто ненавижу, – выпаливаю я. – Иногда я так сильно злюсь, что, наверное, реально могла бы тебя убить.
С губ Уэста слетает тихий смешок. Он не останавливается, продолжает целовать мою шею. Посасывает впадинку на горле. И в этот момент я официально проигрываю эту битву. Он опускает верх своих спортивных штанов на несколько дюймов, и я чувствую его еще больше, кожа к коже, но пока он не обнажился полностью. Еще нет.
– Мне нужна секунда, – удается выдавить мне, прежде чем отстраниться.
Уэст молчит, тяжело дышит. Его божественные черты обрисованы слабым светом вечерних огней, и я не упускаю отчаяния, отразившегося на его лице.
– Я не
