История Советского государства. 1900-1991 - Николя Верт

В том же 1935 г. государство изъяло у села более 45% всей сельскохозяйственной продукции, т.е. в три раза больше, чем в 1928 г. Производство зерна при этом снизилось, несмотря на рост посевных площадей, на 15% по сравнению с последними годами нэпа. Продукция животноводства едва составила 60% уровня 1928 г.

За пять лет государству удалось провести «блестящую» операцию по вымогательству сельхозпродукции, покупая ее по смехотворно низким ценам, едва покрывавшим 20% себестоимости. Эта операция сопровождалась небывало широким применением принудительных мер, которые содействовали усилению полицей-ско-оюрократического характера режима. Насилие по отношению к крестьянам позволяло оттачивать те методы репрессий, которые позже были применены к другим общественным группам. В ответ на принуждение крестьяне работали все хуже, поскольку земля, по существу, им не принадлежала. Государству пришлось внимательно следить за всеми процессами крестьянской деятельности, которые во все времена и во всех странах весьма успешно осуществлялись самими крестьянами: пахотой, севом, жатвой, обмолотом и т.д. Лишенные всех прав, самостоятельности и всякой инициативы, колхозы были обречены на застой. А колхозники, перестав быть хозяевами, превращались в граждан второго сорта.

2. Первая пятилетка: Индустриализация. Культурная и социальная революция

XVI партийная конференция (апрель 1929 г.), а затем V съезд Советов СССР (май 1929 г.) утвердили после неоднократных пересмотров в сторону повышения задач «оптимальный вариант» первого пятилетнего плана. Этот план, критикуемый «правыми», которые считали его выполнение нереальным, предусматривал рост промышленной продукции на 136%, производительности труда на 1 10%, снижение себестоимости промышленной продукции на 35%. Великие стройки, начатые в 1927—1928 гг.— прежде всего Днепрогэс и Турксиб, — должны были быть завершены к 1930 г. Планировалось строительство более чем 1200 заводов (по словам одного из делегатов V съезда Советов, при утверждении этих планов создавалось впечатление, что Рыков сидит на огромном сундуке с деньгами и раздает заводы всем, кто пожелает). По плану приоритет отдавался тяжелой промышленности, которая получала 78% всех капиталовложений. Их объем должен был возрасти с 8,4 до 16,2% валового национального продукта. В начале 1930 г. плановые показатели были еще раз пересмотрены и увеличены: теперь уже речь шла о добыче к концу пятилетки от 120 до 150 млн. т угля (вместо 75 млн. т, предусмотренных изначально), о выплавке 17—20 млн. т. чугуна (вместо 10 млн. т), о добыче 45 млн. т нефти (вместо 22 млн. т), о производстве 450 тыс. тракторов (вместо 55 тыс.), о строительстве более 2 тыс. новых заводов.

Газеты в январе — феврале создавали миф о безденежной социалистической экономике, в которой непосредственный обмен между производителями заменит торговлю. Наступало время колхозов-гигантов и трудовых коммун на промышленных предприятиях, доходы которых должны были распределяться поровну между работниками.

XVI съезд партии (июнь — июль 1930 г.) одобрил действия сторонников ускорения темпов социалистического строительства (пятилетку в четыре года!). На этом съезде Куйбышев заявил, что необходимо каждый год удваивать объем капиталовложений и увеличивать производство продукции на 30%! «Темпы решают все!» Планы превращались в своего рода «вызовы», которые передовые прерриятия должны были принимать, выдвигая встречный план, осуществляемый через социалистическое соревнование между бригадами ударников.

Новые увеличенные планы не соответствовали реальным возможностям производства, а способствовали его дезорганизации. Строительство сотен объектов было начато и не завершено из-за нехватки сырья, топлива, оборудования, рабочей силы. К концу 1930 г. 40% капиталовложений в промышленность были заморожены в незавершенных проектах. Они парализовали огромное количество материальных ресурсов, недостаток в которых ощущался в других областях экономики. Невыполнение планов обусловило цепную реакцию развала экономики: один невыполненный проект служил препятствием в выполнении другого и т.д. В целях преодоления нехватки материальных ресурсов (впрочем, относительной, поскольку она существовала лишь по отношению к заведомо невыполнимым показателям первого пятилетнего плана) снабжение предприятий постепенно полностью переходило в руки административных структур. Они пытались обеспечить централизованное распределение основных ресурсов и рабочей силы, необходимых в промышленности, исходя из ими же определяемой важности того или иного предприятия. Деятельность предприятий оказалась, таким образом, в сильной зависимости от очередности получения ассигнований, порядок которой определялся значением предприятия. Система приоритетов в распределении сырья, оборудования, рабочей силы распространялась прежде всего на несколько ударных объектов, которые ставились в пример всей стране (металлургические комбинаты в Кузнецке и Магнитогорске, тракторные заводы в Харькове и Челябинске, автомобильные заводы в Москве и Нижнем Новгороде). Нехватка ресурсов все возрастала, и соответственно росло число приоритетных предприятий. Очень скоро система приоритетов привела к конфликтам между предприятиями, что вызвало необходимость введения системы чрезвычайной очередности. Так административный способ (сначала только распределения ресурсов) со временем подменил собой планирование, и ему суждено было на долгие годы стать одной из важнейших особенностей советской экономики.

Система приоритетов была результатом импровизации. Она, правда, позволила избежать полного паралича, которым грозила резко увеличившаяся нехватка ресурсов в наиболее важных отраслях производства. Но в деятельности предприятий, не вошедших в число «первостепенных», она только усилила анархию. Эта система представляла собой полумеру, которая позволила ненадолго отсрочить проявление негативных последствий тех противоречий, которые существовали между плановыми показателями и реальной возможностью их выполнения. Эти противоречия неизбежно вели к значительному усилению давления как на экономические, политические, культурные структуры, так и на отдельного человека. Не случайно усилия, направленные на осуществление индустриализации, преподносились как настоящая революция. Внутри страны это была «культурная революция», «война классов» («...наши классовые враги существуют, И не только существуют, но растут, пытаясь выступать против Советской власти», — утверждал Сталин в мае 1928 г.) и борьба за выживание социализма в международном масштабе («Мы отстали от передовых стран на 50 — 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут», — говорил Сталин в феврале 1931 г.).

Все направленные на осуществление индустриализации усилия предпринимались в рамках двух взаимосвязанных тенденций: с одной стороны, осуществлялась нейтрализация и ликвидация старых кадров и специалистов, не вступивших в партию и скептически настроенных по отношению к «великому перелому»; с другой стороны, предпринимались усилия по выдвижению «новой технической интеллигенции», поддерживавшей радикальные перемены, вызванные индустриализацией, т.к. она получала от них наибольшую выгоду.

Заявление апрельского (1928 г.) пленума ЦК о раскрытии на шахтах Донбасса организованного «буржуазными специалистами» саботажа знаменовало собой конец начавшегося в 1921 г. периода привлечения на сторону советской власти опытных специалистов — выходцев из старой интеллигенции. В постановлении содержался, с одной стороны, призыв к усилению бдительности по отношению к специалистам, а с другой — призыв к массовому выдвижению на ответственные посты рабочих. В 1928 г. огромное большинство кадровых работников на предприятиях и в государственных учреждениях все еще состояло из представителей дореволюционной интеллигенции. И лишь ничтожно малая часть из них (2%) были членами партии. Смысл Шахтинского дела, организованного как раз накануне принятия пятилетнего плана, становился совершенно ясным: скептицизм и безразличие по отношению к великому делу, предпринятому партией, неизбежно ведут к саботажу. Сомнение уже означало предательство. В 1928 — 1931 гг. была развернута широкая кампания против «буржуазных специалистов». На протяжении 1928 — 1929 гг. тысячи сотрудников Госплана, ВСНХ, Народного комиссариата земледелия, ЦСУ, Народного комиссариата финансов были изгнаны под предлогом правого уклона (чересчур мягкое налогообложение кулаков и нэпманов) или принадлежности к чуждому классу (оказалось, что 80% высшего руководства из финансовых органов служили еще при старой власти). Общее число взятых под контроль служащих за четыре года составило 1256 тыс. человек. 138 тыс. из них (11%) были отстранены от выполнения служебных обязанностей (23 тыс. из числа отстраненных были причислены к «первой категории» — «враги советской власти») и лишены гражданских прав. Зимой 1932/33 г. новая чистка отстранила от службы еще около 153 тыс. служащих.