Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бодан вопросительно взглянул на Городнянского.
— Что же, — отозвался командарм, — такой замысел вполне логичен в сложившейся обстановке. Но при этом правофлаговая группировка должна быть сильнее левофланговой, ибо на севере враг имеет больше войск.
— Мыслим мы все, что называется, в унисон, — подытожил Павел Иванович. — Я придерживаюсь того же мнения. Уверен, что главком также поддержит этот замысел.
— Разрешите один вопрос, товарищ генерал? — спросил я у Бодина.
— Догадываюсь, о чем вы хотите узнать, — с доброй усмешкой сказал Павел Иванович. — Срок вас, конечно, интересует. К сожалению, я сам не знаю его, но, думаю, надо спешить изо всех сил.
Очертив на карте почти правильный квадрат в районе Ефремова, Ельца, Касторного и Ливен, который в натуре имел площадь примерно 5000 квадратных километров, Бодин попросил нас подробно проинформировать его о местности, на которой предстояло действовать.
Я доложил, что район предполагаемой операции степной, безлесный, среднепересеченный, допускающий применение всех родов войск; реки Кшень и Любовша могут быть использованы для обороны обеими сторонами. Обратил также внимание на реку Сосна, приток Дона, протекавшую с запада на восток и рассекавшую район боевых действий:
— Река и находящиеся неподалеку глубокие балки, овраги представят известное препятствие для взаимодействия двух наступающих группировок. Вместе с тем они могут быть использованы и для маскировки сосредоточения войск…
Доклад мой вежливо прервал Бодин, сказав, что этот район имеет большое оперативное значение, так как через него проходят железные дороги Москва — Донбасс и Москва — Ростов-на-Дону, которые питают не только фронт, но и центр страны нефтью, углем и хлебом.
— Имеются здесь железные дороги, ведущие и с востока на запад: Елец — Орел и Воронеж — Курск. Немало также шоссейных и грунтовых дорог. Удержание всех этих транспортных коммуникаций имеет важное оперативное значение, — заключил Павел Иванович.
Генерал Городнянский, со своей стороны, обратил внимание на густонаселенность района, наличие большого количества населенных пунктов, в том числе городов — небольших, но с много-численными каменными зданиями.
— Ведь города-то здесь, — заметил Авксентий Михайлович, — все больше древние: Елец, Ливны и наш Задонск были крепостями чуть ли не со времен Батыя, а немцы умеют быстро модернизировать старые укрепления.
Возвращались мы в Задонск окрыленные. Авксентий Михайлович шутил:
— Ну, что я говорил тогда октябрьским вечером? Загоним врага в котел — пока, правда, в не очень-то вместительный, но корпус, а то и два в нем уместятся. — А потом произнес задумчиво: — Два армейских корпуса — это то, что имеет сейчас наш основной противник, фон Вейхс, в его 2-й полевой армии как раз два армейских корпуса: 34-й и 35-й. Жаль, что Бодин не сказал, какие же силы и когда поступят на наш северный фланг.
Когда мы приехали на КП, обычно очень сдержанный Александр Васильевич Петрушевский, как только мы зашли в помещение, торопливо спросил:
— Что нового?
Городнянский попросил карту и, вызвав разведчика полковника Волокитина, подробно рассказал обо всем, что мы узнали в Воронеже. Начальник штаба армии долго смотрел на карту, затем, измерив расстояние по дорогам курвиметром, поинтересовался:
— А когда примерно мы должны начать?
— Бодин не назвал конкретного срока, — ответил Городнянский, — но можно было понять, что скоро. Наверное, недели через две-три.
— Придется разработать два варианта, — сказал Александр Васильевич, — один — с учетом существенных пополнений войск нашего северного фланга, а другой — без таковых. План-максимум пошлем Бодину, а план-минимум оставим себе. Потому что срок, как видно, очень жесткий, а подойдут эти силы или нет, еще не известно.
— Я согласен, — сразу же откликнулся Городнянский. — При первом варианте — удар на Ливны, при вотором, — он пристально посмотрел на карту, — на Никитское, так, что левая группировка пойдет почти строго на север, а правая — на северо-запад. Это сократит расстояние примерно вдвое, хотя появится опасность, что враг начнет быстрый отход и ускользнет из котла.
— Не думаю, — уверенно сказал Волокитин. — Не приучены еще немцы к отходам. Как показывают пленные, фашистское командование считает, что мы полностью выдохлись.
Работа в штабе закипела. С большой радостью и энтузиазмом мы трудились над этой нашей первой настоящей наступательной операцией. Дело осложнялось тем, что мы одновременно готовили не один, а два варианта. При этом если один документ выполнялся по всем правилам оперативной графики, так как его, по словам Бодина, должны были послать в Генштаб, то другой делался как бы вчерне, но вместе с тем не менее основательно, поскольку ударным группам предстояло действовать на довольно значительном удалении друг от друга и согласовать их усилия нужно было до деталей.
Может быть, иному читателю покажется, что такие штабные занятия напоминали подобие шахматной игры, в которой наши фронтовые соратники — бойцы и командиры, эти непосредственные исполнители всех замыслов военачальников, — представлялись нам некими бессловесными фигурками на клетчатой доске. Это было бы большой ошибкой. Штабы, и наш в частности, очень тесно соприкасались с воинами передовой линии. Все наши наметки, как правило, исходили из стремления добиться успеха малой кровью и малым потом, но, к сожалению, в тех условиях это удавалось далеко не всегда. Если говорить о себе, то, занимаясь штабной работой, я всегда помнил, что мой старший брат сражается рядовым, а два других — боевые летчики, и уже поэтому как-то абстрагироваться от воинской массы было невозможно. Однако штабной командир при работе над планами операций конечно же не может давать волю эмоциям. «Настоящий солдат умеет держать сердце зажатым в кулаке», — сказал кто-то из моих учителей. Тем не менее все же наступала минута, когда кулак разжимался и сдерживавшиеся чувства выплескивались наружу. Но это бывало почти всегда наедине с собой, и об этом мы, участники войны, по большей части молчим.
…Много времени отняла у нас организация вспомогательного пункта управления. Направили на него оперативных работников штаба с таким расчетом, чтобы ВПУ обеспечивал действия южной группы войск, создавал условия для гибкого руководства операцией на решающем для нашей армии направлении. Нам удалось хорошо оснастить
