Молли и я. Невероятная история о втором шансе, или Как собака и ее хозяин стали настоящим детективным дуэтом - Колин Бутчер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Молли говорит, что почуяла что-то интересное, – сказал я, жестом приглашая Сэм следовать за мной, пока подкрадывался ближе. – Ба, да ведь это собачьи какашки, – прошептал я, продвигаясь ближе, и мои ноздри задергались, – много собачьих какашек.
– Вопрос в том, – сказала Сэм, морщась от запаха, – какашки ли это Ньютона?
Я сделал несколько шагов вперед и осветил фонариком темный сырой проход. В конце на расстоянии чуть меньше пяти ярдов от меня была кирпичная стена, оплетенная переплетающимися, похожими на виноградные лозы стеблями. Однако существенным препятствием для дальнейших исследований становились толстые стальные трубы, идущие от большого кондиционера на соседнем здании. Молли следовала за мной по пятам, и мне удалось протиснуться под металлическую решетку («А я и не знала, что ты умеешь протискиваться сквозь решетки, Колин», – ухмыльнулась Сэм) и, выпрямившись, я на цыпочках подошел к задней стене.
И лишь когда Молли начала нетерпеливо теребить спутанные вьющие стебли, отгрызая их и обнажая кусочек стены, я заметил тонкую щель между кирпичной кладкой. Щель, конечно, была достаточно велика, чтобы в нее мог попасть щенок шириной в две раскрытые ладони, но внутри не было заметно никакого движения. Я подобрал несколько веток и сунул их в эту щель, просто чтобы проверить, нет ли там признаков жизни. И вот тогда я услышал низкий мрачный рык. Сначала я решил, что это Молли.
– Вас что-то беспокоит, мисс? – спросил было я, но когда снова услышал шум и слабую возню, то понял, что звук идет из щели в кирпичной кладке.
Посветив фонариком из стороны в сторону и сверху вниз, я увидел пару крошечных сверкающих глаз, а под ними мерцающее белое пятно. Животное дрожало от страха и держалось на расстоянии, но было совершенно очевидно, что мы нашли того, кого искали. Это был маленький белый песик с темным пятнышком, потерянный и одинокий. Я медленно потянулся к телефону в кармане джинсов и сразу же позвонил Трин.
∗ ∗ ∗
Пока моя взволнованная клиентка с любимыми игрушками и лакомствами Ньютона наперевес мчалась из Ноттинг-Хилла, я попросил Сэм отвести Молли обратно в машину. Я не думаю, что моя собака очень обрадовалась концу ее рабочего дня – вообще-то она любила работать, это давало ей острые ощущения и удовольствие от результата в конце, – но если я собирался успешно извлечь Ньютона, мне нужно было действовать в абсолютно спокойной обстановке. Ситуация оставалась крайне опасной – маленький щенок прятался глубоко в расщелине, и любой лай, скулеж или ворчание Молли могли просто заставить его отступить.
Я уже настроил Трин, чтобы она ожидала радостного воссоединения в стиле фильмов о Лесси [22]. Ньютон был не только напуган до смерти, но и, судя по всему, не в лучшей форме. Он отощал, шерсть была спутанной, а глаза сильно опухли, возможно, из-за конъюнктивита. Однако, несмотря мои слова, ничто не могло подготовить Трин к тому зрелищу, которое предстало перед ней, когда она приехала.
– Крошечка моя, мой малыш, – прошептала она, глотая слезы, когда голова Ньютона выглянула из темноты.
Я сказал Трин, что для того, чтобы выманить Ньютона из его укрытия и завоевать его доверие, нам нужно действовать очень аккуратно и мягко.
– Даже просто звук вашего голоса должен успокоить его, – сказал я, – поэтому я предлагаю постоять здесь и спокойно поболтать, пока он не почувствует, что готов выйти из убежища.
Я всегда любил свою работу и бывал в разных местах, но никогда не ожидал, что буду непринужденно болтать с клиентом в вонючем переулке у мусоропровода.
За следующие несколько минут мы с Трин обсудили все темы, какие только можно было придумать: повседневные дела, новости, телепрограммы, семейные дела – словом, все что только могли. Но, к несчастью, Ньютон так и не выразил желания выйти из укрытия.
– Наверное, мы ему до смерти надоели, бедняжке, – сказала Трин.
– Да, скорее всего, не стоило говорить о Брекзите, – ответил я, улыбнувшись.
После бесплодной попытки выманить Ньютона с помощью его игрушек – а мы так надеялись, что его привлечет привычный запах, – мы решили угостить его. Мы положили немного собачьих лакомств у прохода, где он прятался, и он стал медленно, но неотступно приближаться к выходу. Но в какой-то момент со стороны склада раздался резкий хлопок, и, к нашему большому ужасу, Ньютон опять отступил в темноту. Еще несколько тревожных минут мы стояли, боясь пошевелиться, но вот он снова стал приближаться к нам, движимый, конечно, чувством сильного голода. В конце концов, через 30 мучительных минут Ньютон, наконец, набрался храбрости, чтобы выползти из своей норы. Однако по мере того, как он ковылял к нам, его глаза все сильнее страдали от света. Они были так поражены инфекцией, что он почти ничего не видел, и было ясно, что им руководит исключительно его обоняние.
– Запомните, Трин, никаких резких движений, – прошептал я, когда он был уже в ярде от нее. – Не поддавайтесь искушению схватить его. Вы должны позволить ему самому подойти к вам.
К нашей великой радости, Ньютон узнал запах Трин, радостно завилял своим коротким хвостом и прыгнул в объятия плачущей хозяйки. Увидеть, как счастлива Трин, когда Ньютон наконец был у нее на руках, было одним из тех моментов, что оправдывали все сложности моей работы.
∗ ∗ ∗
Я высадил Трин и Ньютона у ветеринарной клиники, и мы с Сэм отвезли Молли обратно в Холланд-парк, где она немного побегала и съела вяленую говядину в знак благодарности за ту громадную роль, которую она сыграла в этом деле.
– Если бы ты не нашла эту какашку, Молли, и не оборвала стебли, я не представляю, как бы мы нашли Ньютона, – сказал я, качая головой. – Еще одно успешное расследование, и все благодаря вам, юная леди.
Во время нашего обратного путешествия мы с Сэм размышляли об этом непростом и напряженном дне. Мы оба сошлись на том, что, если бы мы не обнаружили его в тот день на складе, Ньютон долго бы не протянул. В течение 18 дней находчивый маленький щенок умудрялся находить себе убежище, добывать еду из мусорных баков и пить воду из луж, но он неизбежно погиб бы от неизлечимой
