(не) Жена для огненного ректора - Виана Брайнт

— Замолчи, — отвечает он тихо, но не менее жёстко. — Ты ничего не понимаешь.

— Тогда объясни мне! — я почти умоляю, но он лишь покачивает головой.

— Это бессмысленно. Мы не можем быть вместе, и чем раньше ты это осознаешь, тем лучше будет для тебя.

Он сломал меня, растоптал, уничтожил, сначала сделал зависимой от него, а теперь вышвырнул как сломанную куклу. Не в силах больше это терпеть, я поворачиваюсь и выбегаю из комнаты, даже не закрыв дверь.

Внутри всё горит огнём — гнев, боль, сожаление смешиваются в одно огромное чувство, которое я не могу контролировать. Я ненавижу его. Я ненавижу его за то, что он заставил меня так страдать, за то, что заставил поверить, что он может быть другим. Но в то же время я люблю его. Люблю его так сильно, что это причиняет боль. Наконец, я могу признаться в этом, но теперь это бессмысленно.

Он воздвиг стену, надеясь, что она убережёт от такой страшной вещи, как любовь. Глупец. Глуп и слаб, раз не позволяет себе чувствовать. Именно это и отличает нас от животных — способность чувствовать, осознанно любить. И сколько бы он ни отрицал, действия говорят сами за себя.

Продолжаю бежать, пока не оказываюсь на улице. Ноги ведут меня в заснеженный сад, подальше от тёплых стен Академии. Завтра же слягу с лихорадкой, да и пусть. Ледяной воздух обжигает лицо и руки, ноги вязнут в сугробах, затрудняя движение. Сил больше не осталось, и я сажусь на холодную землю, обнимаю себя руками и даю волю слезам. Возможно, со стороны я выгляжу как актриска из третьесортного фильма о неразделённой любви, но сейчас мне плевать. Ещё ни один мужчина не делал мне так больно, что мне хотелось умереть на месте.

Слёзы заставляют меня задыхаться, холод же парализует уставшее тело. Я ненавижу его так же сильно, как и люблю. Это разрывает изнутри, заставляет чувствовать себя слабой и беспомощной, но такой я и являюсь. А теперь, когда розовые очки разбиты, и осколки режут глаза, мне ничего не остаётся, кроме как горевать.

ГЛАВА 27

Продрогнув до костей и более-менее успокоившись, я понимаю, что лежать в сугробе — самая худшая идея из всех возможных. Платье промокло насквозь, слезы и сопли превратились в ледышки, придавая лицу болезненный оттенок синевы. Моя импульсивность вновь не привела ни к чему хорошему, кроме очередной проблемы.

Открыв дверь своей комнаты, я обнаруживаю, что Талия ещё не спит. Она лежит на своей кровати, погружённая в чтение. Я закусываю губу, стараясь делать вид, что всё нормально, но мой вид говорит сам за себя: заплаканное лицо, промокшее платье, растрёпанные чёрные волосы, дрожащие руки.

— Привет, — здороваюсь и вздрагиваю от звука собственного голоса.

Он звучит сейчас так, как у тяжело больного человека, или же как у курящей старушки. Чувствую, как девушка поднимает на меня свой взгляд, и отворачиваюсь. Не хочу, чтобы она видела и тем более спрашивала. Не факт, что я смогу сдержаться и не разрыдаться вновь. Так ведь всегда и получается: только успокоишься, и один вопрос рушит дамбу. Я быстро переодеваюсь, желая лишь одного — погрузиться в тёплую постель и забыть о всём, что произошло.

— Мора, всё в порядке? — спрашивает Талия, заметив моё состояние.

— Да, всё хорошо, — отвечаю я, стараясь звучать уверенно, но даже мне ясно, что голос мой предательски дрожит. — Просто устала как-то, была у Фельда вечером.

Ведьма кивает и возвращается к своему чтиву, оставляя меня в покое. Я ложусь в кровать, уставившись в стену, и пытаюсь собрать мысли. Но вместо ясности приходит лишь боль — острая, как тысячи невидимых игл, впивающихся в сердце. Внутри всё пылает, как будто его слова были ударами, разбивающими меня на куски. Я в растерянности: что делать дальше? Снова сбежать? Уйти из этого мира, вернуться к матери, которая хотела меня "продать" ему в жены? Я лучше удавлюсь, чем буду так унижаться.

Запуталась. Я запуталась в своих чувствах, как в густом тумане, из которого не найти выхода. В голове хаос, и я пытаюсь унять его, но боль не отпускает, нарастая с каждым мгновением. Кажется, будто он не говорил, а бил меня. Физически. И это невыносимо.

Когда же всё это началось? Когда я, глупая, позволила себе влюбиться? Воспоминания всплывают в памяти одно за другим, как страницы книги. Та ночь, когда я напилась на празднике Всех Святых, и он, такой суровый и непреклонный, пытался что-то объяснить и успокоить. Тот момент, когда после неудачного ритуала он нёс меня на руках, как самую ценную ношу, всю ночь сидел рядом, наблюдая за мной, чтобы убедиться, что я в порядке. Его прикосновения, когда он надел на мой палец это чертово кольцо, запечатывая мою судьбу. Или это случилось на светском вечере?

Хочется, чтобы сказал, что обманул, испугался, ошибся. Но я знаю, что Арэн никогда этого не сделает. Сейчас, собрав все кусочки пазла в одну большую картину, я начинаю понимать его лучше, чем ранее. Любовь для него — слишком страшное чувство, и он прячется за стеной из льда, не позволяя себе проявить слабость. Хоть мне и удалось ненадолго пробиться, увидеть его настоящего, теперь это не имеет значения. Может быть, ошиблась тут я? Для него это могла быть одна большая игра…

Перед глазами снова всплывает его образ, и я хочу рыдать, выть в голос, выплеснуть всю эту невыносимую тяжесть. Но я знаю, что не могу позволить себе этого сейчас. Тогда я разбужу Лиару, которой и без меня плохо, и напугаю Талию. Всё, что остаётся — это зажмуриться и хвататься за простынь в надежде, что это поможет.

Но это не помогает, как бы я ни хотела и ни сдерживалась, слёзы медленно подступают к глазам. Слабая, жалкая, ни на что негодная — так я себя чувствую. Кажется, если бы я не подпустила его ближе, ничего бы этого не было. Мы бы заключили злополучный контракт, может быть, он надел бы на меня кольцо для защиты, и всё. Всё, я бы была обычной адепткой, которая живёт свою бурную юность, пока он ищет себе невесту и прикрывается маской невозмутимости. О Пресвятые…

Сил сдерживать слёзы уже совсем не осталось, я сдаюсь. Беззвучно плача, стараюсь не всхлипывать, чтобы не привлекать внимания. Слёзы катятся одна за другой, и на простыни медленно образуется влажный круг. Руки, которые ранее сжимали простынь,