Профессия за тридевять парсеков - Светлана Липницкая

– Почему? – искренне изумился Филби.

Я объяснила, стараясь выбирать слова потактичнее. Бесить и без того неуравновешенного бандита совершенно не хотелось. Фил серьезно выслушал, кивнул и пояснил:

– Если бы я злился всякий раз, когда меня обламывали, я бы уже помер. Знаешь, Сашка, когда для тебя нет моральных границ, мелкие преградки на пути к цели перешагнуть гораздо проще.

Убей человека – дотянись до мечты? Ничего себе выход из зоны комфорта! Сомневаюсь, что тренинг с подобным лозунгом пользовался бы популярностью среди нормальных людей. Но спорить с головорезом я сочла вредным для кармы. Тут не то что словами – отрядом психоаналитиков не справишься. Куда больше меня занимал вопрос, как бы выпутаться из этой передряги если не целой, то хотя бы живой. Выхода я не видела, и меня постепенно начинало потряхивать от безнадеги. Сейчас Фил закончит рассказ и…

– Я ведь и впрямь не собирался никого убивать, – продолжил Фил, и я против воли прислушалась.

Фил планировал отлететь на пару световых часов от «Фибрры», а после прыгнуть в межпространство – и поминай как звали. Он даже джампер бы вернул… ну, или просто бросил где-нибудь, авось подберут. Можно было даже инсценировать собственную смерть, чтобы у облапошенного экипажа не возникло желания искать пропавшего «экзобиолога». Но судьба в лице Фриама снова перевернула все с ног на голову.

Даже если бы Фил не потратил столько лет на поиски терральтера и не был подкован в вопросе, он и то удивился бы явлению корабельного медика. Он был абсолютно уверен, что никто на корабле не заметил кражи амулета – не зря же столько времени потратил! Все просчитал. Но форисцианин… Все указывало на то, что древняя раса давным-давно вымерла, и нате вам!

– Я столько о них читал, – сокрушался Фил. – Говорят, они могли жить в свернутых13 измерениях и, вроде как, туда и ушли – поэтому их никто найти не может. И срок жизни у них какой-то запредельный, и вообще практически бессмертные. А тут ножиком пырнул – и до свиданья! Вот как после этого книжкам верить, а?

– Если сразу ножами тыкать, еще не так разочаруешься. Раз ты такой фанат форисциан, мог бы хоть поговорить со своим кумиром!

– Я вообще-то пытался! – обиделся Фил. – Но он заладил как заведенный, «отдай» да «отдай»! К тому же, признаться честно, я здорово струхнул. Бластером меня не удивишь, а вот в паре с восставшим из забытья древним чучелом – такое впервые. Я растерялся, а дальше сработали рефлексы.

– Нормальные люди, когда теряются, народ ножами не кромсают.

– Неужели тебе его жаль? – спросил Фил таким тоном, что я мигом уверовала в его психологическую специальность. – Мне казалось, он тебе не очень-то нравился.

– Ну, не нравился, – неохотно признала я. – Но это же не значит, что он заслужил вот так…

Фил закатил глаза и вздохнул.

– Ты как мой папаша: не убей, не укради, не обмани… Плешь проел своими наставлениями! Тоже мне, предел святости – бросил беременную женщину и смылся за тридевять парсеков! А потом явился, строя из себя свет во тьме, вос-с-спитатель…

Последнее слово Фил прошипел, вызвав у меня устойчивую ассоциацию с гремучей змеей, и вдобавок уставился в упор колючим взглядом. Я подобралась: если мне суждено умереть от рук этого психопата, то хоть побегаю напоследок. Вдруг он промажет пару раз? Лишние пять секунд жизни – уже неплохо. А там, глядишь, заряды кончатся! Хотя нет, это уже совсем фантастика, с моим везением не светит. Но помечтать-то можно?!

Фил оценил мой настрой короткой беззлобной усмешкой. Его глаза снова потеплели, он расслабленно облокотился на спинку.

– Не дергайся, Саш. Мне еще сутки лететь, я тут один со скуки взвою. Да и тело куда девать? Не спать же с ним в одной комнате! Считай меня старомодным, но я предпочитаю живых девушек. Кстати, тут всего одна койка. Как думаешь, уместимся?..

Ну и нахал! Я аж рот открыла, до глубины души пораженная его наглостью. Он что, надеется со мной ночку скрасить в полете? Размечтался!

– Не рассчитывай на стокгольмский синдром14, Фил, – холодно отрезала я.

Рим бы обязательно переспросил непонятный термин, а Кип в очередной раз прошелся по странной земной логике, заставляющей несчастных похищенных девиц влюбляться в своих мучителей. Фил же прекрасно понял и обаятельно улыбнулся. И как природа посмела наградить такой внешностью законченного подонка?

– Прошу заметить, я тебя не похищал. Ты сама пошла, забыла? И до сих пор мы только болтали. Так что на заложницу ты не тянешь, прости.

Я красноречиво уставилась на бластер. Фил проследил за моим взглядом, вздохнул и переложил оружие на энерпульт.

– Вот всегда говорил: хочешь убить – убивай сразу! Чуть замешкаешься, тут же что-нибудь собьет, а начнешь лясы точить – вообще сто раз передумаешь!

– Не могу посочувствовать тебе по этому поводу.

Иллюзий я не строила: Фил и без бластера справится с моим тщедушным тельцем. Но даже эта маленькая уступка с его стороны меня приободрила. Мир снова заиграл красками; я, наконец, смогла думать о чем-то, кроме отупляющего страха за свою жизнь. Украдкой глянула на собственные руки и сунула ладони под коленки, чтобы унять дрожь. Спокойно! Выход есть всегда, нужно только поискать хорошенько.

Лас свернулся квадратиком у шлюза и, судя по довольной морде и слабо подрыгивающимся лапам, видел сейчас десятый сон. Вот у кого учиться надо: в любой ситуации плюсы найдет и спокоен, как буддийский монах. Мне бы так!

Пока я завистливо разглядывала спящего арканласа, Фил успел бесшумно подняться. Я обнаружила это краем глаза и едва сдержала порыв истошно завизжать, вообразив, что лже-экзобиолог решил задушить меня голыми руками. Но оказалось, что Фила интересует не моя лебяжья шейка, а встроенная в стену кофеварка. Натыкав парующий стаканчик, он вполне миролюбиво предложил:

– Будешь?

Мне бы гордо отказаться, но в глотку будто самосвал щебня высыпали. Я кивнула, косясь на оставшийся без присмотра бластер. Не то чтобы я тешила себя мыслью добежать туда быстрее, чем Фил спохватится, но заманчиво поблескивающий ствол магнитом притягивал взгляд. Отвлечь бы…

– Рискни, – подначил Фил. – Вдруг получится?

– И дать тебе повод меня прикончить? Спасибо, не хочется.

– Вредная ты, Сашка, – по-детски пожурил он. – Даже повод – и то дать не хочешь!

Выражение лица у него было на редкость гнусное. Честное слово, еще один намек, и я собственноручно набью ему морду! Все равно помирать, зато какое наслаждение напоследок!

Фил, посмеиваясь, протянул мне кофе и уселся рядом, следя за каждым движением, как преданная собака. Я чувствовала себя совершенно вымотанной и потому даже не дернулась. Отхлебнула горячего и, справившись с нервами, осведомилась:

– Если тебе