Любовные послания герцога - Элизабет Бойл

– Мадам, что вы делаете здесь до сих пор? Я думал…

– Что у меня есть другие дела?

Он кивнул:

– Мне казалось, что вы предпочитаете светские визиты семейным обязанностям. – Его слова прозвучали резко и бесцеремонно, и он сразу же пожалел об этом. Разве дедушка не повторял в своих письмах – не прямо, а между строк, – что ему хотелось бы, чтобы у него выработался иной взгляд на жизнь?

Слугу, разводившего огонь в камине, видимо, совершенно не тревожило плохое настроение хозяина. Похоже, он был даже очень доволен этим.

– Я отложила свои дела, – сказала мать, игнорируя его тон и абсолютно не замечая другого слугу, который принес им бутылку виски и стаканы.

– Оставьте нас, – приказал им Тэтчер, и слуги, ухмыляясь, с довольным видом и чуть ли не спотыкаясь друг о друга, торопливо выскочили из комнаты. – Что, черт возьми, происходит со слугами в этом доме?

– Думаю, что они просто радуются тому, что ими снова командует властный грубиян. А ты, как я заметила, ведешь себя очень по-герцогски.

– Ну, это едва ли. Дедушка, наверное, в гробу переворачивается при мысли о том, что именно я из всех Стерлингов унаследовал титул.

– А я бы сказала, учитывая твое нынешнее настроение и твое поведение за завтраком, что ты весьма хорошо овладел герцогским апломбом. – Она поудобнее устроилась на диване и потрепала рукой местечко рядом с собой, приглашая его сесть. Он покачал головой и подошел к сервировочному столику, где и налил себе выпить. – Достаточно сказать, что все твои девицы Ходжес получили рекомендации, как и обе мисс Лэнгли и их кузина, леди Филиппа.

– Что? – удивился он.

– Ну что ж, я предположила, что ты захочешь, чтобы у твоей мисс Лэнгли тоже были рекомендации, поэтому я заехала к графине Ливии. Когда я рассказала о необычном характере твоего ухаживания, она объявила тебя самым просвещенным человеком и наверняка дала бы рекомендации даже дочери моего мясника, если бы я ее об этом попросила, настолько ее тронула рассказанная мною история. Эти русские обожают грустные любовные истории.

Держа в одной руке пустую рюмку, приготовленную для матери, и графинчик с хересом в другой, он спросил:

– Почему?

Она кивнула, чтобы он наполнил ее рюмку.

– Почему графине так понравилась твоя история?

– Нет. Почему ты помогаешь мне? – Он был буквально потрясен тем, что его мать так потрудилась ради него. Будучи третьим сыном третьего сына, он привык к тому, что не заслуживает большого внимания со стороны своей семьи.

– Потому что нынче утром я кое-что поняла. – Она взяла рюмку, которую он протянул ей.

– Что именно?

– Я слишком долго была эгоистичным созданием. Сначала умер твой отец, а Арчи и Олдус были совсем взрослыми и жили своими жизнями, потом не успела я опомниться, как они умерли один за другим. Конечно, ты был где-то на краю света и никогда не писал ни строчки, хотя бы для того, чтобы сообщить мне, что ты все еще жив. – Она задумчиво выпятила губы, глядя в рюмку хереса.

Тэтчер почувствовал угрызения совести. Откровенно говоря, он не думал, что кому-то хочется получить от него весточку. Оказывается, и в этом, как и во многом другом, он был не прав. Совсем не прав.

А леди Чарлз продолжала:

– Я долго была одна, так что даже забыла, каково это – быть матерью. Правда, нельзя сказать, что я когда-либо была хорошей матерью. Я не могла бы сказать, что участвовала в формировании тебя как человека, но то, что из тебя получилось, мне нравится, и это целиком твоя заслуга. Твой отец гордился бы тобой, как гордился твой дед, узнавая о твоих продвижениях по службе и о твоих ратных подвигах. – Подняв руку, она предупредила вопрос, который он собирался задать. – Сегодня ты напомнил мне Чарлза. И то, почему твой дед всегда говорил, что сожалеет, что тот родился третьим, а не первым. Нельзя сказать, что он не ценил Майкла и Эдуарда, но… – Она снова сделала паузу, но на этот раз посмотрела в сторону, и ему даже показалось, что он заметил на ее глазах слезы. Правда, быстро смахнув их рукой, она не позволила им пролиться. – Все эти годы я, наверное, оказывала тебе плохую услугу, потому что ты очень напоминал мне своего отца.

– Отца?

– Да, твоего отца. Чарлз тоже был чертовски импульсивен. Знаешь ли ты, что, когда он за мной ухаживал, мои родители были решительно против нашего брака – как-никак всего третий сын, – но это не остановило твоего отца. Однажды он прибыл на суаре, которое давали родители и на которое он не был приглашен, под видом официанта и украл меня.

Тэтчер поморгал.

– Вот бы никогда не подумал…

– Конечно, не подумал бы. К тому времени как родился ты, наши жизни стали совсем другими. Мы изменились. Обязательства, положение в обществе… не знаю, как это получилось, но, как ни печально, мы изменились. – Она отхлебнула глоточек из своей рюмки. – У твоего деда всегда были лучшие винные погреба во всем Лондоне. – Она сделала еще глоток и взглянула на него: – Так о чем я говорила?

– Об отце?

– Ах да. Его бы позабавило, что ты унаследовал титул. Что касается меня, то я рада тому, что ты стал герцогом, а еще больше я рада тому, что ты нашел свою герцогиню.

– Мисс Лэнгли едва ли можно назвать моей…

– Фу, какой вздор! – заявила его мать. Но в ее голосе не чувствовалось холодности, а в глазах сиял свет, какого он никогда раньше не видывал. – Если бы ты унаследовал хотя бы половину предприимчивости своего отца, то завоевал бы ее сердце.

Он сделал глубокий вдох.

– Как же в конце концов отец покорил твое сердце, несмотря на возражения твоей семьи?

Она рассмеялась. Этот чудесный, теплый звук потряс его. Она снова была молодой, привлекательной и блистала остроумием, чем, вероятно, и привлекла внимание отца. Она наклонилась к нему, поцеловала в щеку и потрепала рукой по предплечью.

– Мой дорогой мальчик, он сделал то, что делает любой мужчина, оказавшийся в твоем положении. – Она поднялась и направилась к двери. Потом оглянулась и улыбнулась ему через плечо. – Конечно, он соблазнил меня.

Тэтчер, растерявшись, поперхнулся виски. Она снова рассмеялась:

– Ну да. А потом прислал мне бриллианты. Только не спрашивай меня, что мне понравилось больше.

Глава 13

На следующее утро Тэтчер во всем своем герцогском великолепии отбыл из дома, но направился сначала не к ювелирам «Рандел и Бридж», услугами которых предпочитала пользоваться аристократия. Туда он успеет заехать позднее, потому что ему всю ночь не давало спать признание его матушки, вернее, ее совет.

Соблазнение. Он начинал подумывать, уж не заканчивали ли его мать и принцесса Джамилла один и тот же институт благородных девиц, в котором готовили к светской жизни. Однако если ему было желательно доказать Фелисити, что она прежде всего заслуживает любви и что страсть важнее, чем какая-то герцогская диадема, то следовало завершить процесс соблазнения, начало которому уже было положено.