Немезида (перевод Ю. Соколова) - Айзек Азимов

Крайл задумался.

— Наверное, ты права, Тесса. Плохо, конечно, если, обшарив дюжину звезд, мы никого не наймем, Но хуже, если мы проторчим у одной звезды и вернемся, зная, что Ротор мог быть рядом, а нам не хватило времени его отыскать.

— Совершенно верно.

— Попытаюсь не забывать об этом, — грустно проговорил Крайл.

— Да, вот еще что, — сказала Уэндел. — Нейронный детектор способен обнаружить и признаки существования интеллекта внеземного происхождения. Такую возможность нельзя не учитывать.

— Вряд ли такое случится, — засомневался Фишер.

— Мало вероятно, но если нам повезет, то этот шанс нельзя будет упустить. Тем более, если разумная жизнь обнаружится меньше чем в четырнадцати световых годах от Земли. Во Вселенной не может быть ничего интереснее встречи с внеземным разумом — и ничего опаснее. Но так или иначе, нам придется заняться исследованиями.

— А как велики шансы обнаружить его? — спросил Фишер. — Ведь нейродетекторы разработаны на основе человеческого разума. Я думаю, что, если нам попадется нечто странное, мы не только разума, но и самой жизни не распознаем.

— Да, признаков жизни можно и не заметить, — ответила Уэндел, — но разум мы едва ли пропустим. В конце концов, мы ищем именно интеллект, а не просто жизнь. А любой, даже самый странный разум обязательно связан с какой-то сложной структурой, по крайней мере, не менее простой, чем человеческий мозг. Более того, его элементы должны взаимодействовать с помощью электромагнитных волн. Гравитация слишком слаба, сильное и слабое ядерное взаимодействие осуществляется на чересчур маленьком расстоянии. А открытое нами гиперполе в природе не существует; мы создали его для сверхсветового полета, оно существует лишь там, где его создает разум. Нейронный детектор позволит нам обнаружить исключительно сложное электромагнитное поле, создаваемое любым разумом, какие бы химические воздействия ни обеспечивали его существование. Нам придется быть готовыми как общаться, так и удирать. Что же касается низших форм жизни, то едва ли они могут оказаться опасными для технологической цивилизации. Однако всякий образец чужой жизни, даже вирус, безусловно, будет интересен.

— А почему это нужно держать в секрете?

— Видишь ли, я подозреваю — пожалуй, даже уверена, — что Всемирный конгресс будет настаивать на нашем скорейшем возвращении, чтобы — если полет пройдет благополучно — немедленно приступить к постройке более совершенных кораблей. А мне хочется повидать Вселенную. А они подождут — ничего с ними не случится. Не то чтобы я уже решила, просто пока считаю вопрос открытым. Но если они догадаются, что я задумала, то, скорее всего, тут же заменят экипаж на более послушный.

Фишер вяло улыбнулся.

— А что? Представь себе, Крайл, что мы не обнаружим ни Ротор, ни роториан. Возвращаться на Землю с пустыми руками? Вселенная рядом, только протяни руку, а мы…

— Нет. Я только подумал, сколько времени еще уйдет на установку детекторов и прочее воплощение твоей мечты. Еще два года — и мне пятьдесят. А в этом возрасте агентов Конторы обычно освобождают от внешней работы. Они получают места на Земле и уже не допускаются до полетов.

— Ну и что?

— Через два года я уже не смогу летать, Мне скажут, что я не подхожу по возрасту — и тогда Вселенной мне не видать как своих ушей.

— Ерунда! Ведь меня отпускают, а мне уже за пятьдесят.

— Ты другое дело. Это твой корабль.

— Ты — тоже другое дело, раз я настаиваю на твоем участии. К тому же не так-то просто подобрать для «Сверхсветового» квалифицированный экипаж. Придется искать желающих. Кстати, весь экипаж должен состоять из волонтеров — разве можно доверить дело тем, кто вынужден лететь против своего желания?

— А почему нет желающих?

— Крайл, дорогой мой, да они же все родом с Земли. В обычного землянина пространство вселяет ужас. А уж гиперпространство тем более. Так что надеяться не на кого. Полетим мы с тобой, потребуется еще трое желающих, и, уверяю тебя, найти их будет не просто. Я уже прощупала кое-кого — пока у меня две надежные кандидатуры: Сяо Ли By и Генри Ярлоу. Они почти согласны, а третьего пока нет. Но даже если наберется целая дюжина желающих, тебя здесь не оставят. Я потребую, чтобы тебя взяли в качестве посла к роторианам, — если до этого дойдет. Ну а кроме этих гарантий даю слово, что полет состоится до твоего пятидесятилетия.

Тут Фишер улыбнулся с искренним облегчением и проговорил:

— Тесса, я люблю тебя. Ты знаешь, что это действительно так.

— Сомневаюсь, — ответила Уэндел, — особенно когда слышу недоверие в твоем голосе. Странно, Крайл. Мы уже восемь лет знакомы, восемь лет занимаемся любовью, а ты еще ни разу не говорил мне этих слов.

— Разве?

— А я ждала их, поверь мне. И знаешь, что странно? Я тоже еще не говорила тебе о своей любви, но я люблю тебя. А сначала было иначе. Что с нами произошло?

— Значит, влюбились понемножку, так, что и сами не заметили, — негромко ответил Фишер. — Выходит, и такое возможно, а?

И они застенчиво улыбнулись друг другу, словно не знали, что теперь делать.

Глава двадцать пятая

Поверхность

Эугения Инсигна была озадачена. Даже более того.

— Говорю тебе, Сивер, после вашего полета я и ночи не спала спокойно, — Эти слова в устах женщины менее волевой прозвучали бы как жалоба. — Разве ей не довольно этого полета: до океана и обратно, по воздуху, прилетели после заката — разве ей этого мало? Почему ты не остановишь ее?

— Почему я не остановлю ее? — медленно и отчетливо повторил Сивер Генарр. — Почему я не остановлю ее? Эугения, мы теперь не в силах остановить Марлену.

— Просто смешно, Сивер! Неужели ты трусишь? Прячешься за спину девочки, воображаешь, что она все может.

— А разве не так? Ты ее мать. Прикажи Марлене оставаться в Куполе.

Инсигна поджала губы.

— Знаешь ли, ей пятнадцать, и я не хочу давить на нее родительским авторитетом.

— Наоборот. Только это ты и делаешь. Но всякий раз она смотрит вот так на тебя своими чистыми невероятными глазами и говорит что-нибудь вроде; «Мама, ты чувствуешь себя виноватой в том, что у меня нет отца, а потому решила, что Вселенная хочет покарать тебя за это и отнять меня. Все это — глупое суеверие».

Инсигна нахмурилась.

— Сивер, мне еще не приходилось слышать подобной ерунды, Я ничего такого не чувствую и не почувствую.

— Конечно же, нет, Я просто предполагаю. А вот Марлена ничего не предполагает. Она всегда знает, что тебя беспокоит — по движению большого пальца, или правой лопатки, или чего угодно, — и откровенно все тебе выложит. Да так, что ты не будешь знать, куда деваться от стыда; и в порядке самообороны согласишься на все, лишь бы она не разбирала тебя по кусочкам.