Книжный на левом берегу Сены - Керри Мейер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но жизнерадостного настроения хватило ненадолго. Тедди почувствовал, какая тоска одолевает Сильвию, и теперь ходил за ней хвостом, не упуская случая вскочить к ней на колени, стоило ей присесть, а Сильвия замечала, что ее нервы немного успокаиваются, когда она поглаживает его теплую шелковистую шерстку. Она замечала, что Джойс, как ни хотелось ему высказаться на этот счет, прикусывал язык и лишь с подозрением косился на них с Тедди уголком более здорового глаза. Сильвия рассказала Джойсу о своей матери всю правду без прикрас, заставив поклясться, что он никому не обмолвится до могилы, — и на следующий день он принес ей букет лилий, восхитительнее которого она не видела. А назавтра, за три дня до своего отъезда с семьей на лето в Бельгию, Джойс уселся в зеленое кресло и как ни в чем не бывало спросил:
— Ну-с, что мы дальше делаем с Ротом?
От одного этого вопроса у Сильвии заломило кости.
— Не представляю, что еще можно предпринять, помимо того что мы уже делаем.
Он опустил взгляд на свои изнеженные руки с безукоризненно подпиленными ногтями.
— Мистер Хюбш — он сейчас перешел в «Бони и Ливрайт» — написал мне насчет издания «Неоконченного труда». Похоже, в отличие от мисс Уивер и мистера Паунда, ему нравится все, что он к этому моменту оттуда прочитал. Как вам известно, я уже некоторое время придерживаюсь мысли, что американскому издателю будет легче одолеть Рота, и раздумываю, не предложить ли мистеру Хюбшу «Неоконченный труд».
Все внутри Сильвии болезненно сжалось.
— Но мы уже больше года обсуждаем публикацию этого произведения «Шекспиром и компанией». И у нас готовится к публикации сборник критических рецензий.
— И я хочу, чтобы вы продолжали. Со сборником критики.
Он смотрел на нее так невинно, так прямо.
— Мистер Джойс, чем мистер Хюбш поможет вам в разбирательстве с Ротом, если он не печатает «Улисса»?
Джойс выдержал долгую паузу, прежде чем ответил:
— У меня такое предчувствие. — И Сильвия невольно задумалась, что же он пытается от нее скрыть. Но она была слишком поглощена своим горем, чтобы выспрашивать.
Наутро четвертого июля прибыло письмо от язвительного юриста Рота, где тот обвинял ее, что она встала на пути великого бизнеса и великих людей, — и уже минуту спустя Сильвия неудержимо рыдала в задней комнатке лавки Адриенны.
— Не могу, — едва выдавила она, — я больше не вынесу.
Вина. Вина тяжелым камнем давила ей грудь.
Если бы только.
Если бы только она не отдавала столько сил этому, этой бессмысленной кутерьме с Джойсом против Рота, этим заботам о его глазах, о его денежных делах, тогда, возможно, она сумела бы уберечь маму. Может быть, в тот проклятый день они бы пошли в Музей Родена. Вместе.
Сильвия взглянула в глубокие озера глаз Адриенны и, увидев в них понимание, подумала: «Так вот что тревожило тебя, когда ты говорила, что я растрачиваюсь больше, чем следовало бы».
Что ж. Этой битвы ей не выиграть. Даже Эрнест, и тот всегда призывал признать поражение, когда боксер чувствовал, что противник сильнее его. «Лучше пусть побережет силы для другого поединка», — так он говорил.
Сильвия вернулась в заднюю комнатку собственной лавки, села за письмо Роту и его поверенному, и с каждым словом ее перо все легче скользило по бумаге. Она писала, что отзывает свой иск. Затем написала Джойсу в Бельгию.
Мой дорогой м-р Джойс!
Надеюсь, это письмо застанет Вас и Ваше семейство в добром здравии и наслаждении приятной северной прохладой. Мы с Адриенной по-прежнему выгуливаем свой «Ситроен», разъезжая на экскурсии по парижским предместьям и окрестностям. Однако истинная причина моего письма — сообщить Вам, что, боюсь, я больше не желаю терпеть нападок и перехода на личности со стороны Рота и его поверенного, в сравнении с которыми Джон Куинн показался бы благородным ангелом мщения. Вы вольны и дальше продолжать эту юридическую битву, если пожелаете. Если для того потребуется подписать с американским издателем контракт на публикацию «Неоконченного труда», значит, так тому и быть.
Тем временем я продолжу, как у нас и планировалось, готовить к публикации шестой тираж «Улисса», «Пенни за штуку» и сборник критики. Надеюсь увидеться с Вами в сентябре, когда все мы хорошенько отдохнем. Пожалуйста, передавайте мои наилучшие пожелания миссис Джойс и детям.
Искренне Ваша,
Сильвия
Прошел почти месяц, прежде чем она получила ответ, месяц, в течение которого она часами просиживала с Жюли за вычиткой «Пенни» и рассылала письма благосклонно относящимся к творчеству Джойса интеллектуалам и писателям, в том числе Уильяму Карлосу Уильямсу и Юджину Джоласу[136], с просьбой написать в готовящийся сборник рецензию или критический очерк.
Потом всплыли счета за медицинские услуги. Доктор Борш прислал Сильвии чрезвычайно учтивое письмо, в котором сообщал, что начиная с 1925 года Джойс не оплатил ни одного его счета. Сильвия ужаснулась и тут же выписала доктору чек на нужную сумму из средств «Шекспира и компании», сделав себе пометку позже вычесть ее из следующих поступлений за «Улисса», хотя прекрасно знала, что простит писателю долг, как прощала все предыдущие. Однако ответ Джойса она, не в силах побороть себя, читала под мрачным впечатлением от этого события.
Моя дорогая мисс Бич!
Спасибо, мы с миссис Джойс пребываем в добром здравии. Лючия сильно хандрит и едва заставляет себя выбраться из постели даже к полудню. Единственное, что хоть как-то разгоняет ее меланхолию, — это танцевальные представления, и, конечно, мы только рады потакать ей. Хотя я, как Вы знаете, предпочитаю оперу.
Меня расстроило ваше письмо, где Вы сообщили, что прекращаете нашу борьбу с Ротом. Боюсь, на это решение повлияла недавняя трагедия, которую Вы переживаете, и я надеюсь, что ни у Вас, ни у меня в дальнейшем не будет причин пожалеть о нем. Я, безусловно, займу Ваше место в борьбе и искренне надеюсь, что необходимости подписывать контракт с кем-то из американских издателей не возникнет, памятуя, как никто из них не спешил взять мою сторону,
