Психология зла - Сергей Герасимов

Книга для женщин пишется как букварь – большими буквами, короткими строчками, как можно меньше строк на странице. Содержание примерно такое: знаменитый кинопродюсер приезжает, видит ее и сразу же говорит, что она просто создана для его нового фильма, приглашает в Голливуд. Она не знает английского – ничего, обучим новым суперметодом (через две недели уже владеет в совершенстве), никогда не снималась в кино – ничего, научится, не боги горшки обжигают. Нет денег на поездку – сразу же дает тысяч десять на карманные расходы и заказывает билеты. Жить в лучшей гостинице. Контракт на миллион. В гостинице оказываются все сливки общества и сразу же начинают терять голову от любви к героине. И так далее. Таким образом штампуются не только кукольные улыбки, но и кукольные мозги.

Упрощается язык. Упрощается двумя способами. Во-первых, отсекаются некоторые сложные понятия. Во-вторых, быстро распространяются слова-вирусы, примитивизирующие мышление. Например, "оторваться", или "оттянуться", или "тусовка". Подобные слова перекрывают большой и сложный спектр значений, целую область из тысяч частных смыслов. Таким образом вся сложная область языка становится ненужной и отмирает. Мы называем кого-то "лохами", хотя действительное значеним нашего высказывания было бы: "Они мне не нравятся только потому, что не похожи на меня. Но я нисколько не виню себя за это чувство." Но люди уже отучены мыслить точно и приучены мыслить несколькими яркими, но размытыми пятнами. Точные значения отсекаются уже не поодиночке, а "оптом".

Ругательства и особенно мат наиболее многозначны; в принципе, можно выразить любое душевное состояние десятком матерных терминов. Поэтому за матом будущее – и уже сейчас ругаются все: дети в присутствии родителей, родители в присутствии детей, учителя, врачи, лингвисты, юристы, телевизор, газеты и книги.

Примитивизируются человеческие отношения и отношение к жизни – обязательно нужно улыбаться. Кто не улыбается, тот не имеет денег на стоматолога, нечего с таким и разговаривать.

Все достается "на халяву", идеал – постоянное безделье. Идеал – люди, которые могут нырнуть в удовольствие с головой и оттуда не выныривать.

Нам предлагают иллюзорный мир неограниченных возможностей, неограниченного веселья, мир, в котором все достигается без усилий. Жизнь – постоянное развлечение – жизнь как вариант детства или наркотического экстаза. Из нас делают чундриков.

1.5. Чундрики

Чундрик – вариант примитива со сглаженными антисоциальными или преступными наклонностями, примитив, ориентированный на потребление и на развлечение самого себя. Малоагрессивная разновидность примитива. Само название впервые появилось в фантастическом романе "День рождения монстра". Название, конечно, условно, но раз оно уже есть, то нет смысла выдумывать новое.

Чундрики были неспособны ни к какой работе; они могли лишь развлекаться и потреблять и делали это самыми примитивными способами. Они были существами полностью лишенными индивидуальной воли и самосознания. Их возникновение было совершенно естественным завершением эпохи промышленных революций…

Однажды возникшая реклама была массовой, а значит, умела пропагандировать лишь одинаковые предметы – и она, конечно же, требовала одинаковых потребителей.

Одинаковые потребители должны быть как можно менее интеллектуальны – это снижало затраты на рекламу. Одинаковые потребители должны стремиться к удовольствиям, к любым удовольствиям, и ни к чему, кроме удовольствий.

Девизом любой рекламы быстро стала фраза "Не размышляй!"

Не размышляй! Мы лучше всех!

Не размышляй! Купи и увидишь!

Не размышляй! Ты уже нашел свое счастье с нами!

Доказано математически, что большинство населения составляют люди средние: средних способностей, со средним интеллектом и средними потребностями. Массовая реклама могла быть расчитана лишь на большинство, а значит, лишь на средний вкус. И, для того, чтобы воздействовать на больше количество умов, она должна была создать как можно больше недоумков. Любая умная реклама быстро выдыхалась и вымирала, так как постоянно пилила сук, на котором сидела. Если в двадцатом идеалом рекламного мальчика было нечто на роликах, в непрозрачных очках, с косынкой на голове, в наушниках, со жвачкой в зубах и конфетой в руке, то уже в первой половине двадцать первого эта картина упростилась до свиного рыла с надписью: "Я свинья и на вас плюю". Подобные открытки часто дарили друг другу и искренне веселились при этом. Так как число дарителей и даримых подобными произведениями было просто неисчислимо, то рекламная информация, напечатанная на обороте, быстро распространялась.

Большая действенность рекламы достигалась тем, что от нее было невозможно укрыться. Вначале рекламой стали прерывать любые интересные трансляции и программы, писать рекламные воззвания на стенах, потолках, полах, на полотне дорог. Потом реклама проникла и в телефонную связь – как только вы снимали трубку, то сразу слышали рекламное объявление. После этого реклама завоевала все жизненное пространство – она звучала постоянно, на каждой улице, проникала в каждое окно, на каждой автостраде, даже на всех полях и лесах, кроме совершенно необитаемых. Днем реклама звучала громче, а ночью тише – но не прекращалась никогда. Тишины больше не существовало, люди даже перестали мечтать о тишине потому что не умели представить себе тишину и не понимали значения этого слова.

Реклама звучала над кроваткой новорожденного, звучала под маской аквалагниста, звучала в одиночных камерах смертников. А после этого вышла вперед световая реклама.

С помощью новых оптических технологий удавалось создать любое изображение (плоское или трехмерное), висящее в пространстве. Такое изображение могло двигаться или быть озвученным. Рекламные ролики прокручивались просто в небе над улицами, площадями, лесами, морями и полями. Человек, который прилег отдохнуть на траву, скажем, после прогулки в лесу, читал очередное рекламное объявление, бегущее по облакам или просто по небу, если небо было безоблачным. Входя в собственную туалетную комнату, он видел и здесь рекламную надпись, которую не мог стереть, потому что надпись была написана ни на чем. Но только после этого реклама развернулась по-настоящему.

Она проникла во взаимотношения людей. За небольшую плату многие брали на себя несложную обязанность: вставлять в разговор рекламные фразы. Такой способ заработка распространился повсеместно. Встречаясь, люди говорили вместо приветствия например, так: "Жвачка N… – океан счастья!" и лишь после этого начинали разговор.

Выпускались лишь те книги, которые требовали среднего ума и среднего напряжения от читателя – такие книги изрекали средней глубины полуистины, играли на средних чувствах и выходили громадными тиражами. Образование стало не только обязательно средним, но и обязательно усредняющим. Телепрограммы и вся громадная система массовых коммуникаций стала размалывать своими жерновами личность, а из осколков личности лепить чундрика – человека, умевшего лишь потреблять. После две тысячи пятидесятого, когда волны рекламы отхлынули, оказалось, что люди изменились и уже больше никогда не станут такими, как прежде.

Идеальный потребитель, человек, потребляющий много, постоянно, и не имеющий излишних претензий – интересующийся лишь скандалами, тусовками, разборками и пр, человек, считающий себя пупом земли (так ему внушили) а потому позволящий себе все, что положено по этому рангу – мечта любого производителя.

Большинство товаров уже давно полностью производилось и обслуживалось машинами – а громадные человеческие массы, рожденные планетой, стали бесполезны.

Один работающий мог прокормить сотню бездельников. Бездельники сбивались в стаи, крушили, грабили, убивали, выбрасывали награбленное, потому что в нем не нуждались. И лишь массовая реклама решила проблему лишних людей, превратив их в чундриков.

Типичный чундрик не нарушал общественного порядка, немного умел читать и считать, не имел мыслей, идей, религии, убеждений, нравственности, верил любой рекламной информации. Он постоянно приобретал и выбрасывал приобретенное.

Его занятием в течение всей жизни было развлечение самого себя, но даже к этому занятию он относился без всякого рвения.

1.6. Самодовольство

В главе четвертой, говоря о примититивизме, я отметил одно из принципиальных ограничений рекламного продукта: реклама всегда самодовольна и иной быть не может.

Возможно, ни один специалист по рекламе не стремиться снимать ролики, пышущие самодовольством. Это не нужно никому – ни вам, ни мне, ни заказчикам реклам. Это получается как-то само собою. Это нужно не людям, не организациям и не государствам. Этого требует логика развития идеи.